Книга Кассия - Татьяна Сенина

– Благоденствуйте, владыки земные, – сказал им синкелл, – и не забывайте Владыку небесного, Господа Иисуса Христа, оберегайте Церковь Его от всякой ереси и не отвергайте Его икон. И вот, говорю вам, веруя во Христа моего и Бога, что со всеми святыми вы удостоитесь царствия небесного, вместе со святыми Константином, Феодосием и Елизвоем, христианнейшими, православными и божественными владыками, потому что вы вернули невесте Божией, апостольской Церкви, ее иконную красоту!

Синкелл, однако, не остался с патриархом до конца, но всё-таки попросил отпустить его умереть в своем монастыре и, проведя еще пять дней в молитвах, простился со всей хорской братией и скончался с молитвой: «В руки Твои предаю дух мой». Патриарх сам отпел его, и исповедника погребли в монастыре рядом с его учеником-песнописцем. «Удалось ли нам воспитать новое поколение, которое сможет защитить и закрепить то, что мы выиграли в борьбе? – думалось Мефодию. – Справится ли оно, когда мы все уйдем?..» В таких, как Сиракузский архиепископ, патриарх мог быть уверен – но много ли их было?..

Хотя Мефодий никому не жаловался на печаль и раздумья, донимавшие его в последнее время, поддержка вскоре пришла к нему от старого друга и наставника: в конце октября патриарх неожиданно получил письмо от отшельника Иоанникия. «Я, владыка, – писал старец, – никогда не дерзал просить тебя придти ко мне, недостойнейшему, но это было твоим благим делом, когда Всесвятой Дух побуждал тебя посетить нас и увещевать к добродетели поощрительными речами. Ныне же, одолеваемый великой нуждой, подвигаемый от Бога, я сам возжелал написать святому моему владыке придти к нам, грубейшим, чтобы принять твои молитвы и отойти в мире». Сначала это письмо опечалило патриарха: еще один сподвижник готовился перейти в мир иной, причем человек, лучше других знавший все трудности и скорби Мефодия и способный его утешить. Но когда патриарх прибыл на назначенную встречу в Агаврскую обитель, он нашел там собранными множество клириков, монахов и даже некоторых епископов. Оказалось, что Иоанникий пригласил их, и теперь все, переглядываясь, гадали, какие чрезвычайные обстоятельства могли подвигнуть отшельника на подобные действия. Старец спустился к ним, и всем сразу стало понятно, что он вот-вот покинет земную жизнь – в его облике было что-то нездешнее: слишком сухой, слишком седой, с кожей, похожей на папирус; слишком костлявы были пальцы, сжимавшие палку, на которую он опирался, но не тяжело, потому что в нем словно уже не было веса… Поприветствовав всех и приняв благословение от патриарха, Иоанникий еще раз обвел взглядом пришедших и сказал:

– Я собрал всех вас, отцы и братия, потому что готовлюсь уже покинуть этот мир и, зная о нападках и хулах еретиков и схизматиков на нашего святейшего патриарха, скорблю сердцем и печалюсь о том, что нечестивые и самолюбивые люди сеют плевелы в Церкви, соблазняют верующих во Христа и причиняют скорби нашему влыдыке. И хотя, по слову Господа, суд их будет столь страшным, что лучше б им было утонуть с жерновом на шее, ни они сами не страшатся возвещенных прещений, ни те, кто склонен сочувствовать им в их дерзких деяниях. И потому сегодня, перед лицом владыки Мефодия я, недостойный, дерзаю обратить к вам мое смиренное слово. Послушайте, все вы, пришедшие в эту пустыню, и возвестите услышанное в городах и селениях! Отцы наши учили не иметь никакого общения ни с еретиками, ни с раскольниками, и я, недостойный, ничтожный и неученый, ныне говорю вам: удаляйтесь и от нечестивых еретиков, и от гнуснейших студитов, от сущих с ними Катасаввского игумена и изгнанных от предстоятельства в Никомидии и Кизике, изрекших много пустой болтовни против нашего патриарха и не имеющих страха Божия, потому что они дерзнули пойти против Божией Церкви. Они, злосчастные, не вострепетали, восстав против святых отцов и патриархов, учинив соблазн в Церкви, сыны лукавого и плевелы. И если кто не принимает Мефодия патриарха, как великого Василия, богоглаголивого Григория и божественного Златоуста, анафема да будет! И если кто разрывает общение с ним, тот будет отторгнут от Божией славы в день суда! Ибо наш богоносный патриарх Мефодий должен считаться началом, корнем и основанием православной веры, потому что он изгнал из Церкви все направления заблуждений и богомерзкую иконоборную ересь. Потому-то даже до нынешнего дня поносят его те, кто покровительствует еретикам и разделяет Тело Христово. И те, которые говорят, что не согласны с еретиками, но учиняют расколы, тоже бесстыдно противятся православным, сами желая господствовать над наследием Божиим. Вы же, чада, отделенные от иконоборцев, и от раскольников удаляйтесь, ибо они бесчеловечно рассекают на многие части Христово тело – святую Его Церковь! Кто сообщается с еретиками и раскольниками, тот не имеет общения со Христом! Кто злословит владыку Мефодия, будет отсечен от Церкви! Кто не считает его в ряду патриархов со святыми Германом, Тарасием и Никифором, тот отпадет от их заступничества! – и, обратившись к патриарху, старец возгласил: – Кто восстает против тебя, святейший, тот восстает против Бога и против своего спасения. Ты же, владыка, переноси обиды великодушно. Моя жизнь в этом бренном теле окончена, а скоро и ты последуешь за мной. Помни же, что «претерпевший до конца спасен будет»!

Мефодий был потрясен и растроган. Все пришедшие к Иоанникию наперебой устремились взять благословение у патриарха и выразить ему свою поддержку, почтение и любовь. Потом, когда все разошлись, старец еще долго наедине беседовал с Мефодием, всячески ободряя его и увещевая не впадать в малодушие от поношений и озлоблений.

– Не унывай, владыка! – говорил он. – Враг, видя, что ты уже близок к концу поприща, пытается смутить тебя: наводит скорби через людей, гнетет и сам унынием и печалью. Но «не неразумеем козней его»! Всегда я, грешный, молился о тебе, чтоб Господь укрепил тебя, а теперь отхожу и прошу тебя, святейший: молись обо мне, недостойном, чтобы неосужденно предстать пред Богом! – и, видя, что в глазах патриарха заблестели слезы, продолжал: – Не скорби о моем исходе, владыка, ибо я уповаю, что милостивый Господь сподобит нас с тобой свидания в небесном царствии!

Иоанникий умер спустя три дня после этой встречи, 4 ноября, и был погребен в Антидиевом монастыре. Когда патриарх узнал об этом из письма от тамошнего игумена Иосифа, он перекрестился и прошептал:

– Поминай меня, грешного, отче, пред Богом, чтобы мне сподобиться встречи с тобой и со всеми исповедниками во царствии Его!

…На Введение во храм Пресвятой Богородицы Кассия с Анной побывали в гостях в Клувийской обители, где в этот день был престольный праздник: их пригласила игуменья Евфросина, с которой Кассия изредка переписывалась еще со времени кончины стратига Феодота, свекра Евфрасии. Евфросине шел уже седьмой десяток лет, в последний год она сильно страдала от болезни желудка и, готовясь переселиться в мир иной, хотела проститься с Кассией. После литургии и трапезы обе игуменьи удалились в кельи Евфросины, а Анна пошла взглянуть на монастырскую библиотеку и вообще осмотреть обитель, где была впервые.

– Оглядываясь на свою жизнь, – сказала Евфросина Кассии, – я могу только благодарить Бога за всё: Он сподобил меня послужить Ему в ангельском образе, сохранить православную веру в годы гонений, знать таких великих подвижников как святые Феодор и Иоанникий, дожить и до торжества православия… Только одно меня печалит теперь, при исходе – что ученики великого Феодора оказались так неразумны, восстали против святых патриархов и отпали от Церкви. Всё-таки насколько враг хитер: запинает даже великих исповедников и подвижников, даже в глубокой старости… Могла ли я думать, что отец Навкратий попадет под анафему!