Книга Мировая история - Одд Уэстад

Снова корни перемен тянутся назад в прошлое, и четких линий раздела между фазами не просматривается. Смерть Сталина, например, просто не могла не вызвать последствий, хотя сразу после нее бросающихся в глаза изменений в советской политике не произошло, а ее толкование стало еще более запутанным. Спустя без малого два года появляется фигура Никиты Хрущева, возглавившего советское руководство, и в 1956 году уходит Молотов – прежний подручный Сталина и ветеран внешней политики холодной войны, которого отстранили от должности министра иностранных дел СССР. Затем последовала речь Н.С. Хрущева на XX съезде Коммунистической партии Советского Союза с его сенсационными откровениями. С высокой трибуны съезда он осудил злодеяния эпохи Сталина и провозгласил «мирное сосуществование» нынешней целью советской внешней политики. Факты, изложенные в хрущевской речи, быстро получили широкую огласку, потрясли до того казавшийся миру монолитным фронт коммунизма и впервые вызвали отчуждение многочисленных сочувствовавших делу коммунистов в странах Запада, которых до того момента мало беспокоило, что происходит в Советском Союзе.

Вместе с объявлениями о сокращениях в Советском Союзе вооружений речь Хрущева могла ознаменовать создание новой атмосферы в международных отношениях, если бы ее практически сразу не испортили в 1956 году. Суэцкий кризис в Лондоне и Париже восприняли в качестве очередной угрозы; в Москве не собирались рисковать доброжелательностью арабов и поэтому открыто продемонстрировали свою поддержку Египту. Но в том же самом году случились активные антисоветские волнения в Польше и попытка антиреволюционного переворота в Венгрии. Вершители советской политики всегда решительно реагировали на внешние проявления отклонения от генеральной линии или недовольства среди сателлитов СССР. В 1948 году советских специалистов отозвали из Югославии, которую позже исключили из международной коммунистической организации (1947–1956) под названием Коминформ (Информационное бюро коммунистических и рабочих партий). Соглашения Югославии с СССР и другими коммунистическими государствами объявили прекратившими действие. Последовала пятилетка травли политики Иосифа Броз Тито, названной «титоизмом». Только в 1957 году власти СССР и СФРЮ сделали шаги навстречу друг другу, когда в Москве снизошли до Белграда и возобновили помощь Тито в символическом объеме.

Дискредитирующее и оскорбительное для Москвы существование Югославии как социалистического государства вне Варшавского договора, однако, заставило советское руководство тщательнее следить за идеологическими колебаниями в своем восточном лагере. Антисоветские беспорядки в Восточном Берлине в 1953 году точно так же, как волнения в Польше летом 1956 года, показали, что патриотизм, подпаленный экономической неудовлетворенностью, все еще способен послужить противопоставлением коммунизму, причем в самом центре его вотчины. Сходные по сути силы к тому же помогают объяснить, как беспорядки в Будапеште в октябре 1956 года переросли в общенародное движение, из-за которого пришлось вывести советские войска из этого города, а новому венгерскому правительству дать обещание провести свободные выборы и покончить с системой однопартийной власти в стране. Когда то же правительство объявило о своем решении покинуть Варшавский договор, о нейтралитете Венгрии и обратилось в ООН с просьбой поднять на сессии венгерский вопрос, Советская армия вернулась в Будапешт. Тысячи венгров покинули свою страну, а венгерская революция была подавлена. На сессии Генеральной Ассамблеи ООН дважды осудили вмешательство во внутренние дела ВНР, но без особой пользы для Запада.

Данный эпизод послужил ужесточению отношений с обеих сторон. Советскому руководству снова пришлось убедиться в том, насколько мало его любили народы Восточной Европы, и поэтому оно стало еще с большим подозрением прислушиваться к разговорам на Западе об «освобождении» этих народов. Западноевропейские страны снова вспомнили об истинном лице советской власти и начали искать пути консолидации своих разрозненных сил.

В октябре 1957 года с выводом на околоземную орбиту «Спутника-1» открылась эпоха соревнования сверхдержав в космосе, а американцы, уверенные в техническом отставании Советского Союза от США, испытали невероятное потрясение от развенчания собственных заблуждений. Советская внешняя политика в эпоху Хрущева между тем оставалась все той же непримиримой, оперативной и иногда откровенно самонадеянной. Опасаясь восстановления вооруженных сил Западной Германии, советские руководители всячески усиливали своего сателлита в лице Германской Демократической Республики. Предельно наглядные достижения и процветание Западного Берлина, окруженного территорией ГДР, вызывали большое смущение. Внутренние границы этого города, делившие его на западную и восточную зоны, не составляло большого труда пересечь, а благополучие и свобода западного сектора влекли все большее число восточных немцев, прежде всего квалифицированных рабочих, к переходу на запад. В 1958 году власти СССР расторгли договоренности, в соответствии с которыми Берлином управляли на протяжении предыдущих 10 лет, и объявили о намерении передать советский сектор города в распоряжение ГДР в том случае, если не удастся согласовать приемлемые для них договоренности. Пререкания по этому поводу затянулись на два года.

По мере нарастания тупиковой ситуации вокруг Берлина отток беженцев через город на запад резко увеличился. Число восточных немцев, переселившихся на запад за 1959 год, оценивалось в 140 тысяч человек, за 1960-й – в 200 тысяч. Когда за шесть месяцев 1961 года среди восточных немцев насчиталось больше 100 тысяч перебежчиков на Запад, власти ГДР в августе того же года без предварительного предупреждения установили высокую стену (через какое-то время снабженную минно-взрывными устройствами с колючей проволокой), и все ради обособления советского сектора Берлина от западных секторов. Поначалу в отношениях между бывшими союзниками наблюдалось повышение напряженности, но по большому счету Берлинская стена сыграла скорее позитивную роль для успокоения нервов. Ее мрачное присутствие (и время от времени убийства восточных немцев, пытавшихся ее преодолеть) четверть века служило большим подарком организаторам западной пропаганды холодной войны. Власти ГДР все-таки добились безусловного успеха в прекращении бегства своих сограждан, соблазненных лучшей жизнью. Хрущев уверенно выдвигал все более серьезные требования, когда убедился в нежелании администрации США пойти на уступки по правовому статусу Берлина, даже под угрозой войны.

Подобные походные марши зазвучали на следующий год над Кубой, хотя там риск войны выглядел намного реальнее. Европейские союзники США явно не пылали прямой заинтересованностью в кубинских делах, какую они проявляли в возможном изменении условий немецкого урегулирования, и власти Советского Союза тоже не обращали особого внимания на мнение кубинцев. Более того, в условиях фактически откровенной конфронтации супердержав Советскому Союзу пришлось пойти на уступки. Избегая действий или заявлений, грозящих показаться опасно провокационными, и оставляя незатейливый путь для отступления открытым для своего противника тем, что ограничивался самыми насущными требованиями, президент Кеннеди тем не менее не шел ни на какие явные уступки. Хотя в скором времени он распорядился без лишнего шума убрать американские ракеты с территории Турции. Тут же Хрущева заверили, что американцы отказались от какого-либо вторжения на Кубу.