Книга Самодержавие и конституция - Кирилл Соловьев

– Вы желали меня видеть?.. Чем могу служить?

– Помилуйте, Павел Николаевич, – отвечал Крыжановский, – если бы я желал вас видеть, то просил бы разрешения прийти к вам. Демчинский сказал мне, что вы хотите меня видеть.

– Значит, это недоразумение, так как я ему никаких поручений не давал, – констатировал Милюков. – Вы, следовательно, ничего не имеете мне сказать?

– Кроме пожелания доброго здоровья, ничего не имею.

– В таком случае мне остается лишь откланяться, что я и делаю…

– Постойте, раз вы здесь, не станем смущать швейцара и сторожей, что мы подрались и что вы бежите. Присядьте, и сделаем вид, что мы беседуем.

В итоге они общались в течение часа, обсуждая ранее намеченный вопрос – о легализации партии. Это подтвердило подозрение Крыжановского, что в данном случае поведение Милюкова имело тактическую цель: подчеркнуть, что не он, а правительство искало возможности для сближения.

Столыпин регулярно устраивал совещания с депутатами. Порой это происходило поздно ночью, тогда и принимались важные решения. Например, осенью 1910 года «за чаем» у Столыпина представители думского большинства согласились поддержать законопроект о реформе местного суда. Такие собрания могли быть весьма многочисленными. Так, 12 декабря 1909 года на квартире у премьера собрались 30 депутатов Думы и 30 членов Государственного совета.

Столыпин устраивал и так называемые «рауты», на которые приглашались руководители ведомств, депутаты Думы, члены Государственного совета, дипломаты. «Принимал он (Столыпин. – К. С.) с истинно русским радушием. Представители различных лагерей объединялись у столов, заставленных обильным угощением, знакомились друг с другом и вели деловую беседу, которая содействовала выяснению многих вопросов. В этой полуофициальной обстановке и я успел ближе сойтись со многими членами Думы, что потом очень помогало в деловой работе», – вспоминал губернатор И. Ф. Кошко. На рауте обсуждались и политические вопросы. Впоследствии рауты устраивал и премьер В. Н. Коковцов, и сменивший его И. Л. Горемыкин. Приемы проходили на квартирах министра народного просвещения Л. А. Кассо или обер-прокурора В. К. Саблера.

Депутаты и члены правительства регулярно встречались в Таврическом дворце сразу после пленарных заседаний. Столыпин специально задерживался в зале общего собрания, дабы члены нижней палаты могли обратиться к нему с вопросами.

Личные контакты депутатов с главой правительства не пресеклись со смертью Столыпина. Некоторые члены Думы, Государственного совета часто заходили и к новому премьер-министру. Со многими представителями верхней палаты Коковцова связывали товарищеские отношения, которые установились в бытность главы правительства статс-секретарем Государственного совета. В верхней палате заседали и бывшие сотрудники Коковцова по Министерству финансов: А. П. Никольский, М. Д. Дмитриев и др. Регулярно с премьером встречался член фракции октябристов Н. П. Шубинский. Он информировал главу правительства о настроениях депутатов и даже пересказывал секретные сведения, которые узнавал в президиуме Думы. По словам Коковцова, именно его личные контакты с председателем бюджетной комиссии Думы М. М. Алексеенко обеспечили прохождение кредитов на морскую программу.

«Совещание кончилось, – записал в дневнике депутат от фракции октябристов, один из «гостей» Коковцова И. С. Клюжев. – Хозяин попросил нас в столовую выпить по рюмочке, пока, сказал он, еще не прошел окончательно законопроект о борьбе с пьянством. Мы заняли места. Коковцов любезно угостил и, между прочим, предложил Алексеенко яблоко. „Но оно слишком велико для вечернего заседания на сон грядущий“, – заметил тот. „В таком случае разделим его пополам, Михаил Мартынович [Алексеенко], и скушаем сообща, – сказал он [Коковцов] с каким-то особенным ударением на слове „сообща“». В кабинете премьера рождались многие законы. По словам Клюжева, Малая судостроительная программа была принята в 1912 году в результате долгих частных переговоров правительства с депутатами.

Был готов к диалогу с депутатами и Горемыкин. В скором времени после назначения, в феврале 1914 года, он уже вел переговоры с думским председателем М. В. Родзянко. Премьер решил встретиться также с председателями думских комиссий и докладчиками по важнейшим законопроектам. Несколько дней спустя Горемыкин принял лидеров земцев-октябристов и обсудил с ними возможность формирования думского большинства. Премьер не исключал возможности встречи и с представителями оппозиции.

Не только главе правительства, но и «рядовым» министрам приходилось чутко прислушиваться к голосу народных избранников. Показательно, что руководители ведомств сперва принимали депутатов и лишь затем своих высокопоставленных подчиненных. Министрам приходилось быть крайне предупредительными в общении с депутатами и членами Государственного совета. В противном случае им могли грозить существенные неприятности. Так, в марте 1912 года на прием к министру внутренних дел А. А. Макарову пришел член Государственного совета князь А. М. Эристов. После долгого ожидания он, обидевшись, ушел, оставив письмо, в котором угрожал, что об этом инциденте станет известно группе правых Государственного совета и съезду Объединенного дворянства.

«За чашкой чая». Неформальные встречи думцев

Министр иностранных дел А. П. Извольский поддерживал тесные отношения с депутатским корпусом, демонстрируя открытость внешнеполитического ведомства и готовность к диалогу с представительными учреждениями. Осенью 1908 года по его просьбе товарищ министра иностранных дел Н. В. Чарыков информировал членов Думы о положении на Ближнем Востоке. В декабре 1908 года, накануне своего выступления в Государственной думе, Извольский встретился с представителями думского большинства и обсудил с ними основные положения готовившейся речи.

Этой же линии поведения придерживался С. Д. Сазонов. Он приглашал депутатов «на чашку чая» и старался разъяснять позицию министерства. Например, в декабре 1912 года, в самом начале работы Четвертой Думы, он принял группу националистов и довольно долго с ними беседовал. Такая встреча – скорее исключение из правил. Чаще всего Сазонов приглашал к себе представителей почти всех фракций, не делая исключений и для оппозиции (не считая, конечно, социал-демократов и трудовиков). Правым и националистам оставалось возмущаться и даже подумывать об отказе участвовать в этих совещаниях. Одна из таких бесед состоялась 22 марта 1913 года. По словам депутата Н. Н. Львова, «за исключением Милюкова, все задававшие министру вопросы напоминали светских дам, говорящих на серьезные темы. Однако всех перещеголял наш председатель (М. В. Родзянко. – К. С.). Он вдруг задал такой вопрос: „А нельзя ли нам теперь проливы хапнуть?“ Сазонов посмотрел на председателя так, как смотрят в обществе на человека, громко рыгнувшего». В марте 1913 года Сазонов пригласил к себе лидеров правых: Г. Г. Замысловского, Н. Е. Маркова, А. Н. Хвостова. Он попытался разъяснить им политику России на Балканах и, судя по всему, небезуспешно. 26 марта 1913 года Г. А. Шечков отметил, что слова министра не были напрасными и депутаты вернулись после этой беседы «вполне побежденные». Примерно тогда же Сазонов встречался с октябристом А. И. Звегинцевым и с правыми членами Государственного совета. Предмет обсуждения все тот же – внешнеполитический курс России. Показательно, что даже оппозиция была благосклонна в отношении Министерства иностранных дел. 10 мая 1914 года П. Н. Милюков, выступая о смете МИД, отметил министерство как «единственное европейское» правительственное ведомство в стране, прислушивавшееся как к общественному мнению, так и к пожеланиям депутатов Государственной думы.