Книга Хроники - Боб Дилан

В Новый Орлеан приехал Эллиот Робертс, составлявший расписание моих гастролей. Показал мне график, и я был разочарован: он сильно отличался от того, что мы обсуждали. В списке осталось очень мало тех городов, где я играл год назад. Грядущие концерты планировались в Европе. Я сказал ему, что мы не об этом договаривались, что мне нужно вернуться туда, где я уже играл.

– Ты не можешь играть в одних и тех же городах каждый год, ни у кого на это не встанет. Оставь их в покое. Пусть они какое-то время поживут без тебя, – сказал он.

Я понимал, что говорит Эллиот, но принять не мог:

– Мне нужно возвращаться в одни и те же места дважды, а то и трижды в год, не важно.

– Тебя представляют определенным образом. Ты мифологичен. Вспомни Джесси Джеймса. В те времена многие грабили банки, многие сбегали из тюрем – было много разбойников, грабителей поездов… А помнят люди только одно имя – Джесси Джеймса. Он миф. В одних городах каждый год не играют, одни банки дважды не грабят.

– Слушай, а это неплохо, – сказал я. Спорить было бесполезно, без толку лезть глубже.

Робертса я взял с собой в студию, где в большой гостиной Лануа уже все подготовил для Рокин Дупси и его «Кейджун Бэнд». Мы начали записывать «Достоинство» около девяти утра. Я знал, что задумал Лануа, и считал, что в этом что-то есть. Дихотомия записи этой песни, основанной на стихах, с мелодическими модуляциями, с качем кейджунской группы, может оказаться интересной… но чтобы понять, так ли это, есть один способ – понять, так ли это. Как только мы попробовали это ухватить, песня оказалась как бы в тисках. Пыхтящие ритмы сковали текст. Стиль этот вроде как не предполагал существования текста вообще. Мы с Дэном встали в тупик. Каждое исполнение отнимало все больше энергии. Мы записали много – разнообразя темпы и даже меняя тональности, – но нас будто внезапно сбросили в ад. Демо-запись, на которой играли только мы с Брайаном и Вилли, звучала естественно и непринужденно, текла гладко. Разумеется, как сказал Дэнни, она звучала незавершенной, но какая пластинка вообще звучит законченной? Дупси был раздражен примерно также, как и я. Мы оседлали странного быка. Впрочем, они с группой ни на миг не потеряли самообладания. Песня вообще-то – совсем не двенадцатитактовая, и чтобы хоть как-то подействовать, ей нужно было проецировать понимание чего-то личного. А она слишком усложнялась и запутывалась. Ей нужно целиком проникнуться атмосферой и окутаться текстурой – а именно в этом так хорош Лануа. Я не мог понять, почему нам это никак не удается. Потеешь часами, пока не замутит. И через некоторое время уже теряешь всякое здравое суждение.

Около трех часов ночи мы доигрались до умопомрачения и просто пустились во всякое старье: «Джамбалайя», «Лживое сердце», «Вот стоит стакан»[130] – классика кантри. Дурачились, будто устроили вечеринку на яхте. Сменились уже два Дэновых звукоинженера, ночь стояла жаркая и душная. На мне была синяя фланелевая рубашка, так она вымокла насквозь. По лицу тек пот. Посреди всего этого я сыграл еще одну свою новую песню – «Куда капают слезы»[131]. Я ее быстро показал Дупси, и мы ее записали. Заняло минут пять, мы не репетировали. В финале песни саксофонист Дупси Джон Харт сыграл такое рыдающее соло, от которого у меня просто захватило дух. Я подался вперед и рассмотрел лицо музыканта. Он всю ночь просидел в темноте, и я его не замечал. Человек был вылитый Блайнд Гэри Дэвис, поющий проповедник, которого я знал и за которым следил много лет назад. Что он здесь делает? Тот же парень, те же щеки и подбородок, Федора, темные очки. То же сложение, тот же рост, то же длинное черное пальто – все дела. Жуть. Преподобный Гэри Дэвис, один из колдунов современной музыки… будто его вознесли, и он теперь наблюдает за всем, что происходит, постоянно бдит. Он странно посматривал на меня через всю комнату, словно способен был прозревать всякий миг насквозь, словно бросал мне линь, за который можно ухватиться. И я вдруг понял, что попал в правильное место и делаю правильные вещи в правильное время, а Лануа – правильный чувак. Такое чувство, будто свернул за угол и вдруг узрел лик Господа.

На следующую ночь мы стали слушать различные дубли «Достоинства». Лануа сохранил их все. Получилось больше двадцати. Что бы многообещающего Дэн ни разглядел в этой песне, этот потенциал замесили в кровавый фарш. К тому, с чего начали, мы так и не вернулись – поход на рыбалку, но никакого улова. Ни в одном дубле мы не открутили часы назад. Только продолжали заводить их все туже. С каждым дублем – новый клубок путаницы. Такие дубли ставили под сомнение само твое существование.

А потом, откуда ни возьмись, посреди всего этого – «Куда капают слезы». Просто трехминутная баллада, но она заставляла вскочить и замереть намертво. Словно кто-то дернул стоп-кран, и поезд остановился. Песня была прекрасна и волшебна, бодрая – и завершенная. Интересно, подумал я, Дэнни тоже об этом думает? Как выяснилось, да.

– Я этого вообще не помню, – сказал Дэнни.

Ладно, о «Достоинстве» пока забудем. (Мы к ней так потом и не вернулись.) Лануа сказал, что баллада ему тоже понравилась, в ней что-то есть, но – и это большое «но» – мы можем сделать ее лучше, и я спросил: как, – а он ответил, что хромает синхронизация, и поэтому песня сбивается. Может, и сбивалась… все-таки три часа ночи. Давай соберем Мэйсона, Дэрила и всех, кого нужно, и запишем трек получше. Я ответил: конечно, и вышел в заднюю дверь, миновал двор и оказался на Мэгэзин-стрит. Зашел в кафе-мороженое и немного там посидел: мне хотелось побыть одному – отключить пульт.

Я полистал местную музыкальную газету и увидел, что Мик Джоунз, основной гитарист «Клэш», приходит в себя после пневмонии. Сообщалось, что он едва не умер. Жаль, что я о нем вовремя не вспомнил. Он был бы идеален в моей группе, но думать об этом пока преждевременно. И Марианна Фейтфулл записывала новую пластинку. Величайшая гранд-дама, мы были с нею знакомы. Некоторое время, правда, не виделись. В газете говорилось, что у нее теперь новый подход, новое ощущение жизни после реабилитационной клиники в Хэзелдене, Миннесота. Я порадовался за нее. Элтон Джон продавал с аукциона всю свою мебель и костюмы. На странице была фотография его пинбола. Аппарат смотрелся фантастически – неплохо было бы сделать заявку.

Я вышел из кафе, оказался на тротуаре. В лицо ударил влажный ветер. Листва блестела в лунном свете, мои шаги потревожили котов, собравшихся во дворе. Из-за чугунной ограды угрожающе зарычала собака. Мимо проехал черный седан, в нем – пара алкашей, окно опущено, из динамиков ревет Пола Абдул. Я перешел через дорогу, когда машина проехала дальше, и через парк Одюбон вернулся на ту улицу, где жил, прочь от Сент-Чарлз-авеню. Даже со всеми храмами и кладбищами через Новый Орлеан не струится поток святости. Это холодный замороженный факт. И осознаешь его не сразу. Во многих местах приходится меняться вместе со временем. А здесь это не обязательно. Я вернулся в дом, зашел в кухню и немного посидел, слушая Бурый Сахар. Она крутила «Опасную женщину»[132] Литтл Джуниор Паркера. Затем я поднялся наверх и залез в постель.