Книга Генерал-адмирал - Роман Злотников

Экскурсия действительно вышла очень познавательной, в том числе и для меня. Да еще мне совершенно случайно выпал шанс подтвердить свое зарождающееся реноме человека, озабоченного возрождением мощи флота. Дело в том, что приборы управления на крейсере располагались как-то по-дурацки. Штурвал — на юте, то бишь на корме, как это было в обычае на парусных судах, а машинный телеграф — на переднем мостике. Когда я обратил на это внимание, капитан Тыртов пожаловался, что на «Дмитрии Донском» на передний мостик вынесен и рулевой привод и он уже обращался к адмиралу Шестакову с просьбой сделать то же и на «Владимире Мономахе», но Иван Алексеевич отказал.

— Хм… — Я глубокомысленно наморщил лоб и развернулся к Кази: — Скажите-ка, Михаил Ильич, подобная переделка очень сложна?

— Да, довольно сложна, ваше императорское высочество, — тут же отозвался начальник над Балтийским заводом. — Тут же требуется паровую машину для рулевого привода ставить. Тяги-то рулевые через весь корабль пойдут, никаких сил их просто так ворочать не хватит. На «Дмитрия Донского»-то уже готовый привод поставили, который еще на «Генерал-адмирал» заказывали.

— А чего ж здесь не поставили?

Кази развел руками:

— Да уж больно велик оказался. В обводы не вместился.

Я плюнул. Опять головотяпство! Все вокруг благоговейно молчали — начальство гневается…

— Ладно. Вы вот что, прикиньте насчет привода — поместится ли, сколько времени займет переделка и как делать надобно, своими силами или опять в Англии заказывать.

— А почему в Англии? — обиделся Кази. — Неужели сами не спра…

— Михаил Ильич, — мягко оборвал я насупившегося Кази. — Вы сделайте, как я велю, а потом я приму решение. Мне к лету нужен боеготовый, а не полуразобранный крейсер. А мы еще даже в этом состоянии с его испытаниями не покончили. Как, кстати, вы с полковником Самойловым и штабс-капитаном Кутейниковым программу совместных испытаний подготовили? А то у двух однотипных крейсеров от одного и того же типа только корпус остался, всё остальное перекорежили под предлогом испытаний разной конструкции одних и тех же механизмов и выбора лучших решений. А никакой программы испытаний до сих пор нет. Крейсер летом в дальний поход уйдет — что делать будете?

— Так точно, ваше императорское высочество, — тут же опомнился Кази, — готова программа. Собирался представить сразу после Крещения.

— Вот и представьте, — буркнул я, более играя начальственное недовольство, чем действительно сердясь. — И кстати, надзирать за испытаниями будет капитан первого ранга Макаров. Он ныне начальник флотской опытовой станции, ему и карты в руки. Так что согласуйте с ним. Может быть, какие-то изменения внесет.

С племянником мы распрощались довольно тепло. Я пригласил его еще заезжать в гости, а затем заперся в кабинете и долго черкал бумагу, прикидывая, как и о чем мне с ним говорить на следующей встрече. Начеркал много, однако до конца января Николай более у меня не появился. Зато сдвинулось с места еще одно дело: я наконец выбрал архитектора, который должен был заняться проектированием моего города. Да, именно города, а не только завода. Черт, когда я в мечтах планировал будущий город, главным примером для меня было здание Исторического музея на Красной площади в Москве (он назывался Музеем имени Его Императорского Высочества Государя Наследника Цесаревича). Поэтому первым, к кому я обратился, был его архитектор Владимир Шервуд. Но он был вынужден мне отказать, поскольку как раз хлопотал на достройке этого самого Исторического музея. Я продолжил поиски, заодно подбирая инженеров, технологов и всех остальных потребных для возведения города людей. А сразу после Сретенья Господня получил от Шервуда письмо, в котором он рекомендовал мне архитектора, работавшего в том же стиле, что и сам Шервуд. То есть башенки, маковки и так далее, что вместе именовалось ложнорусским стилем. Я, конечно, понимал, что для промышленной архитектуры все это сплошные излишества, да и не везде они применимы. Ну да хоть где-нибудь. И вообще, как когда-то говаривал Колька, одно из основных предназначений человека — множить в мире красоту. Так что если можешь — сделай. А кто-то из великих конструкторов утверждал, что надежная и эффективная техника должна быть красивой. То есть отсутствие красоты — показатель и технического несовершенства конструкции. А это означает, что некрасивая техника хуже работает и чаще ломается. Так что мне нужны были и красота, и техническое совершенство.

Вот таким кружным, извилистым путем в моем кабинете и оказался Дмитрий Николаевич Чичагов. С полчаса он рассказывал мне о себе, демонстрировал свои эскизы, а затем я задал ему вопрос, который поверг его в оторопь:

— А скажите-ка, Дмитрий Николаевич, как вы смотрите на то, чтобы построить… город?

Чичагов замер, несколько мгновений ошеломленно хлопал глазами и наконец осторожно переспросил:

— Простите, что, ваше императорское высочество?

— Город, — повторил я. — Причем большой. Тысяч на сорок жителей. А то и больше. И спланировать его я бы хотел так, чтобы он и далее развивался по некоему генеральному плану. Ну, хотя бы пока не наберет тысяч двести жителей.

Чичагов, помолчав некоторое время, осторожно произнес:

— Ну… это можно, конечно, сделать. Но ваше императорское высочество представляет, какие понадобятся расходы?

Я кивнул:

— Да, и пока денег у меня на это нет. На завод я, пожалуй, найду, а вот на город — не скоро. Но планировать считаю необходимым сразу город. Тем более что заводов в нем будет несколько, да и жизнь я в этом городе собираюсь устроить немного по-другому, чем обычно. Вот посмотрите на мои прикидки. — И я вытащил свои корявые наброски.

Чичагов пару минут рассматривал накорябанные мною линии, потом этак застенчиво попросил:

— Не могли бы вы, ваше императорское высочество, пояснить свои идеи?

Я усмехнулся. Ну еще бы. С радостью.

— Это план стандартного жилого квартала. Вот здесь располагается школа, а это жилые комплексы. Четыре Г-образных пятиподъездных и пятиэтажных жилых дома, запитанных на одну котельную, образуют большой двор…

— Вы планируете водяное отопление?

— Да. И котельная одна, для того чтобы связать жителей двора общими финансовыми интересами. Причем эти интересы будут замыкаться не только вокруг котельной. Вот здесь, в центре, спортивные площадки, тут клумбы, столы, то есть во дворе будет общая на четыре дома инфраструктура, которую придется поддерживать самим жителям. И знаете, зачем мне это надо? — Я сделал паузу. Архитектор смотрел на меня несколько озадаченно. — Потому что я планирую создать в городе особую атмосферу сотрудничества. И широко применять самоуправление. С самого низа. Здесь будут избираемые старшие по квартире, потому что изначально в каждой квартире поселится несколько семей… Тесновато, но на фоне деревенской избы комната в квартире, оборудованной водяным отоплением, ванной и туалетом, этому поколению рабочих покажется раем. А там посмотрим.