Книга Клеопатра Великая. Женщина, стоящая за легендой - Джоанн Флетчер

Затем корабли вышли в открытые воды Мареотийского озера, где небольшие острова с разбитыми на них садами служили излюбленным местом отдыха александрийцев. По берегам озера выращивали папирус, а к самой воде выходили виллы с виноградниками. Изготовляемое там вино экспортировалось даже в Италию и Галлию. Вероятно, Цезарь и Клеопатра запаслись им для предстоявшего путешествия. Флотилия достигла самого Нила и двинулась дальше на юг по Канопскому рукаву в сторону древнего торгового поселения греков Навкратиса, находившегося примерно в сорока пяти милях от берега реки, затем миновала Теренутис с его замечательным храмом, посвященным совместной змеиной и коровьей силе Хатхор-Термутис в одной богине. Здесь, насколько хватало глаз, простиралась ровная местность дельты. Клеопатра и Цезарь видели бескрайние поля, орошаемые шадуфами[232], покорных ослов, семенящих с немыслимой поклажей на спине, женщин, несущих груз на голове, и детишек, возбужденно машущих руками на берегу, — то же самое, что сегодня видят туристы. Вневременной ландшафт изменили только исламские мечети и линии электропередачи — атрибуты современного мира.

Возможно, сделав остановку в Хеме (греческий Летополь), что недалеко от южной вершины дельты, Клеопатра, вероятно, встречалась со жрецами. Связанные родственными узами с мемфисским жречеством, активно поддерживавшие ее отца, который удостоил их верховного жреца титула «возлюбленный бога и друг царя», летопольские жрецы могли быть полезными союзниками Клеопатры в осуществлении ее планов на будущее. На другом берегу лежал Гелиополь, бывший Юну, культовый центр бога Солнца Ра, всегда служивший опорой монархии с века пирамид. Древний город, где римские путешественники делали первую остановку после Александрии, стоял на высоком холме в окружении озер и проток Нила. Разграбленный персами в 342 году до н. э., сейчас этот город представлял собой нечто вроде склада строительного материала: Птолемеи забрали отсюда часть скульптур и обелиски с золотыми вершинами, дабы украсить свой город на морском побережье.

Тем не менее обширный храм солнца по большей части сохранился. Здесь Птолемей II воздвиг колоссальные статуи себя и сестры-жены Арсинои II, не исключено, взамен увезенного им отсюда обелиска. Они оба и их преемники продолжали почитать священного быка Мневиса, о котором один древнегреческий путешественник написал, что его «содержат в какой-то священной ограде» и «почитают богом»[233]. Путешествуя по Египту с совершенно бесполезным гидом, подвернувшимся ему в Александрии, он заключил, что храм с многочисленными колоннами и рельефными композициями на стенах «не имеет никакой привлекательности и не отличается живописностью, но представляет скорее работу вслепую»[234]. Между тем на территории храма продолжали совершать молебствия богу Солнца в клубах курящихся благовоний три раза на дню, как и все предыдущие три тысячелетия. Присутствие облаченной в золотые одежды Клеопатры, дочери самого бога Солнца, придавало обрядам еще большее значение.

Сам бог Солнца опускался за западный горизонт каждый вечер, чтобы сразиться с силами тьмы, а потом появиться возрожденным с рассветом на следующий день. Клеопатра и Цезарь последовали за ним, когда пересекли Нил и достигли западного берега, традиционной земли мертвых и самых известных в мире гробниц Гизы, относящихся к семи чудесам Древнего мира и являющихся основной достопримечательностью туристического маршрута тогда и сейчас. Птолемеи сдерживали наступление песков на пирамиды и их хранителя Сфинкса, чьи лапы исписаны по-гречески и на латыни многочисленными путешественниками — факт, свидетельствующий о том, что римские сановники посещали эти места, чтобы почтить Сфинкса, и «оставались довольными видом пирамид»[235], которые произвели большое впечатление на Цезаря, как ранее на Александра.

Далее, на всем пути следования до Саккары на высоком пустынном плато появились очертания еще большего числа пирамид. Более чем за два тысячелетия до этого самый древний из всех таких монументов построил великий мудрец Имхотеп, впоследствии обожествленный и принятый в семью бога-творца Птаха. Греки почитали его как Имуфеса, и в посвященных ему гимнах говорилось, что каждый грек будет поклоняться сыну Птаха, Имуфесу. Наряду с Тотом и Исидой, главнейшими божествами мудрости, ему поклонялись в храме, находившемся в долине Мемфиса, обязательном месте посещения царственными особами во время их поездок на юг страны.

Когда Клеопатра совершала путешествие с Цезарем, Мемфис представлял собой город «большой и густонаселенный, второй после Александрии, с населением из людей смешанной расы, подобным тому, которое живет вместе в Александрии. Есть там и озера, лежащие перед горами и дворцами»[236], где провели большие реставрационные работы во II столетии до н. э., когда Птолемеи сделали Мемфис своей временной столицей. Поскольку местные жрецы относились к числу наиболее доверенных советников, вероятно, по всей форме была проведена церемония коронации Клеопатры или формального признания вторичного прихода царицы к власти при участии ее влиятельного родственника Пшеренптаха III, также короновавшего ее отца Авлета через четыре года, после того как он стал царем. Беременность Клеопатры, соответствовавшая титулу «мать бога», обязывала окружить будущего ребенка всей магической защитой, какую могли ниспослать египетские боги.

Появление Новой Исиды, буквально «Воплощенной Исиды», в комплексе Птаха имело бы громадное значение для египтян. Птах по традиции считался городским богом, а Исида была его женским аналогом и почиталась как «ярящаяся мемфисская корова». Посвященные богине ритуалы получили такую известность, что в одном из своих стихотворений Овидий писал: «У алтарей побывайте, где ладан дымится Исиде»[237]. Даже тот грек, на которого не произвел впечатления Гелиополь, подробно описывал, как «здесь бык Апис содержится в каком-то святилище; его лоб и некоторые другие малые части тела имеют белые отметины, остальные же части — черные; по этим признакам всегда выбирают быка, подходящего для наследования, когда умирает тот, который пользуется почитанием. Перед святилищем расположен двор, в котором находится другое святилище матери быка»[238]. Ее и Аписа выводили в этот двор к верующим каждый день в определенное время.

По тому, как животные вели себя, жрецы делали предсказания. Например, греческий философ Евдокс Книдский посетил храм, чтобы увидеть быка с красивыми рогами, и когда тот, стоя рядом с ученым, лизнул его тогу, жрецы дали такое объяснение: философ станет знаменитым, но проживет недолго. Этих животных в храме развлекали музыкой, пением и танцами в исполнении карликов — в конечном счете урожай зависел от расположения духа животных. Золотые стойла устраивались поблизости от священного озера на территории храма, а жрецы вели наблюдение за ежегодным колебанием уровня воды в период разлива реки. Хотя неоднократные попытки в предшествовавшие годы вызвать подъем уровня воды оказались безуспешными, — а самый низкий уровень был отмечен, когда годом раньше Клеопатра находилась в изгнании, — ее возвращение в роли будущей матери означало, что ее силы могли бы соединиться с силами быка и вызвать разлив в полную мощь и таким образом принести изобилие стране, все еще охваченной кризисом.