Книга Одноразовые люди. Новое рабство в глобальной экономике - Кевин Бэйлз

— Вы здесь пробыли уже три месяца. Сколько Вам заплатили за это время?

— Я ничего не получил, просто ничего. Понимаешь, с этим gato мой долг всегда опережает мои заработки.

— Но если Вы провели здесь три месяца и не получили ни копейки, почему Вы здесь остаетесь? Почему Вы просто не уйдете?

— Я не могу просто прекратить работу и сбежать. Я должен поговорить с gato и понять, как мои дела, расплатился ли я с долгом. Уходить отсюда надо правильно, когда долги урегулированы. Необходимо выплатить долг, поэтому я должен работать. Если я этого не сделаю, то завтра или через какое-то время, когда мне понадобится работа и я обращусь куда-нибудь еще, gato шепнет кому следует: «Этот человек работал на меня и не выплатил свой долг». Тогда я никогда не получу работу. Сегодня я не могу уйти из-за моих долгов, я должен пахать. Если у меня не получится, как бы я ни старался, тогда мне надо поговорить с gato с глазу на глаз и сказать: «Слушай, ну что я могу сделать? Я работал и работал, а мой долг все тот же. Как мы с тобой можем это урегулировать?» Иногда gato говорит: «Забудь об этом».

Вступает другой рабочий:

— Со мной произошло тоже что-то вроде этого. В последнем лагере, где я работал, я был лесорубом. У меня была своя собственная цепная пила, я пилил и подтаскивал древесину. Когда мы подводили итоги после трех месяцев работы, gato повернулся ко мне и сказал: «Ты мне должен почти 800 реалов». Поскольку я не хотел быть у него в долгу, я оставил ему свою пилу. Мой хвост оказался у него в западне, это был единственный для меня способ получить свободу.

Третий рабочий добавляет:

— Я пробыл здесь два месяца, но я не знаю, получу ли что-нибудь, мы еще не подводили итоги. Никто не говорит о деньгах, gato хочет говорить только о работе, о том, что мы должны больше работать и делать больше угля.

Я спросил рабочего, знает ли он, сколько должен получить, когда будет произведен расчет.

— Нет, понятия не имею, у меня нет никакой возможности это узнать. Мы даже не знаем, как называется этот лагерь, где мы находимся. Я знаю только, как зовут gato, это все.

Нам казалось абсолютно очевидным, что gatos обманом заставляют этих людей работать бесплатно и, кроме того, крадут их пожитки. Но эти рабочие, изолированные и неграмотные, были слишком честны, чтобы осознавать, как их надувают.

Бессовестность паразитирует на честности. Сами основы доверия к другим людям и честности, которыми руководствуется большинство бедных бразильцев в своих отношениях, выступают ключом к тому, как gatos закабаляют их. Все рабочие, которых я встретил, обладали очень сильной установкой на то, что долги должны быть выплачены, что хуже человека, который не платит своих долгов, быть не может. Игра на этих убеждениях позволяет gatos достичь своих целей более эффективно, чем используя насилие: помех меньше, а производительность выше. Действительно, если gato прибегнет к насилию, рабочие поймут, что они никогда не выберутся из долгов, и исчезнет возможность использовать их чувство гордости против их интересов. Поэтому gatos стараются взывать к чувству «честной игры» так долго, насколько это возможно. Рабочие оказались в ловушке, полагая что кредит можно выплатить, а убежать, не заплатив, недопустимо. Один из угольщиков объяснил мне ситуацию так:

Древесный уголь уходит на плавильные заводы, но деньги никогда не возвращаются. Поэтому мы должны подождать, чтобы увидеть, как дела будут складываться дальше. Может быть, мы решим подождать еще два месяца. Мы иногда спрашиваем gato о деньгах, он всегда отвечает, что он нам не платит, потому что мы ему должны, но на самом деле никто ему ничего не должен. Иногда нам приходится занимать деньги у наших друзей, каждому приходится. Мы все в похожих обстоятельствах и не знаем, что делать. Иногда я думаю, что сбегу, не дожидаясь расчета. Мы никогда не знаем, что делать — то ли уйти, то ли остаться, может быть, мы что-нибудь получим в конце концов, а может быть — ничего.

В действительности gatos иногда кое-что платят некоторым рабочим. В нескольких лагерях, которые я посетил, рабочим платили, хотя позже и меньше, чем было договорено. Тот факт, что им могут заплатить (или даже заплатили немного), заставляет их работать, особенно если альтернативой является отсутствие работы, денег и возвращение домой за тысячу миль. Альфио Прандел — священник, работающий с семьями из лагеря угольщиков. Он рассказал мне такую историю.

Совсем не всегда люди с ружьями охраняют лагерь. Часто используется то, что есть у многих бразильских бедняков: чувство, что долги надо платить. Я столкнулся со случаем, когда одной семье сказали, что она должна gato 800 реалов. Им предоставилась возможность уехать с одним из грузовиков, перевозящих уголь, обратно в Минас-Жерайс на похороны. А потом они вернулись обратно! Я их спросил: «Почему вы вернулись?» Они ответили: «Потому что мы должны gato 800 реалов, мы должны были вернуться обратно и попытаться заплатить их». Я им сказал: «Вы же знаете, что были ограблены больше, чем на 800 реалов». Но они ответили: «Долг есть долг, и мы должны его вернуть».

Конечно, gatos не могут всегда полагаться на честность и порядочность рабочих. В конце концов, последним становится ясно, что их обманывают, и когда это происходит, gatos готовы применить насилие. Многие рабочие рассказывали нам об угрозах или избиении, им известно о людях, которые просто исчезли. В одном лагере я встретил человека, который был охранником, и он рассказал следующее.

Самая первая работа, которую я получил, когда приехал сюда из Минас-Жерайса, была работа охранника. Я думал, что буду делать уголь, но gato решил, что я похож на бандита или что уж там еще. Он дал мне ружье. Это был большой лагерь, и в мои обязанности входило остановить любого рабочего, который захочет уйти из лагеря. Я ему сказал, что никогда этим не занимался и не хочу быть охранником, но он ответил, что я либо буду делать, что он говорит, либо пожалею. Я был вынужден стать охранником. Это было нетрудно, поэтому некоторое время я эту работу делал. После трех месяцев работы в лагере я все еще не получил ни копейки. Мне не нравилось быть охранником и помыкать людьми, поэтому через три месяца я сказал gato, что хочу уволиться и получить расчет. Gato сильно разозлился и заявил: «Ты приехал сюда работать. Я не обязан рассчитываться с тобой». Поэтому я сказал: «Хорошо, я продолжу работать, но я не хочу быть вооруженным охранником, мне это не нравится». Gato сказал: «Хорошо, у меня есть для тебя другая работа, залезай в грузовик». Дальше gato отвез меня на семьдесят миль вглубь страны, в эту маленькую лачугу, абсолютно удаленную от всего на свете; когда мы сюда добрались, он сказал: «Вылезай и оставайся здесь», — и уехал. А я там остался без еды, без воды, без ничего, а до ближайшего поселка — 70 миль. Ну, я решил, что должен сразу же убежать, поэтому я отправился через лес, но не по дороге, чтобы не наткнуться на gato, если он вдруг вернется. Через два дня я встретил человека из другого лагеря угольщиков, которого знал. Он мне сказан, что gatos меня ищут и говорят, что собираются убить меня, когда найдут. Мой gato оставил меня в хижине и отправился за помощью, чтобы избавиться от меня — так что, это была удача, что я убежал тайком. Еще через несколько дней я подобрался поближе к дороге и стал ждать машину или грузовик, который не принадлежал бы gato. В конце концов я увидел такой, его вел священник, и я смог добраться до ближайшего города. Так я спасся.