Книга Навеки твой - Элизабет Чэндлер

«Это я, Филипп. Это я — твой друг, твой ангел. Это я — Тристан».

— Тристан, — прошептал Филипп, и внезапно они оказались друг перед другом за шахматной доской. Филипп перепрыгнул через шашку Тристана. — Ага, я в дамках!

Тристан провалился в воспоминание, уже вплетавшееся в ткань сна мальчика. Собрав силы, он забился, выталкивая себя и Филиппа в явь.

«Проснись, Филипп! Это Тристан. Проснись. Мне нужна твоя помощь. Айви нужна твоя помощь».

Тристан услышал громкое мурчание Эллы и увидел, что она смотрит ему в лицо, но перед глазами у него все расплывалось. Он понял, что Филипп медленно просыпается.

«Давай, Филипп! Вставай, дружище!»

Филипп посмотрел на статуэтки ангелов. Он был удивлен, но не боялся. Его руки и ноги все еще были слабыми после сна. Ничего, это поправимо.

Внезапно Тристан услышал шум, доносившийся из коридора. Он услышал шаги Грегори — но почему Грегори ступал так тяжело? Откуда у него эта странная, неуклюжая походка?

«Вставай, Филипп! Нужно посмотреть, что там происходит!»

Но Филипп еще не успел встать, когда Грегори начал спускаться по лестнице. Проскрипели ступеньки, потом хлопнула входная дверь.

«Надевай кроссовки. Давай же, быстрее!»

Снизу послышался шум двигателя. Тристан узнал звук старенького доджа, принадлежавшего Айви. У него оборвалось сердце. Значит, Грегори забрал с собой Айви. Но куда он ее везет? Куда?

— Не знаю, — сонно пролепетал Филипп.

«Думай, думай же! — простонал про себя Тристан. — Куда он может ее везти?»

— Не знаю, — снова пробормотал Филипп.

Если Айви одурманена наркотиками, Грегори ничего не стоит подстроить катастрофу. Но какую? Где и как он задумал это осуществить? Наверное, подсказки должны быть в его комнате… Может быть, в тех старых газетных заметках?

Внезапно Тристан вспомнил железнодорожное расписание. Он снова, как наяву, увидел, как перекосилось лицо Грегори, когда он увидел валявшееся на полу расписание. Потом Грегори обвел ручкой ночной поезд, который шел из Тассета! Да-да, он даже что-то подсчитал и записал на листочке время — 2:04. И дважды обвел эти цифры. Да-да, так оно и есть — Тристан знал, что этот поезд раз в два дня без остановки проносится через их маленькую станцию… Проносится без остановки! Ну конечно, маленький перрон станции Стоунхилл будет совсем пуст в это время ночи…

Нужно остановить его!

Тристан посмотрел на циферблат часов, стоявших у кровати Филиппа. 1:43.

«Филипп, вставай!»

Маленький мальчик уснул на стуле, едва зашнуровав один кроссовок. Его непослушные пальцы никак не могли справиться со шнурками.

Когда Тристан снова растолкал его, Филипп, пошатываясь, побрел по коридору. Тристан подвел его к парадной лестнице, потому что по ней можно было спускаться, держась за перила. Они осторожно сошли вниз, и Тристан повел мальчика к двери черного хода, которую Грегори оставил открытой. Ему казалось, что он сам превратился в часы, неумолимо отсчитывавшие секунды.

Они бы ни за что не успели вовремя добраться до станции пешком, тем более что длинная аллея, петлявшая по склону горы, вела в противоположную сторону. Машина! Нужно попробовать найти ключи от машины Грегори. Если ему это удастся, то он сможет материализовать пальцы и… Но что если Грегори увез ключи с собой, и он лишь напрасно потратит драгоценное время?

«В другую сторону, Филипп».

Тристан взял мальчика за плечи и развернул. Это был очень рискованный путь, и в то же время, их единственный шанс — крутой и каменистый склон горы, ведущий прямо к станции.

Через несколько шагов прохладный ночной воздух окончательно разбудил Филиппа. Тристан видел его глазами серебристые ночные тени, слышал его ушами шорох камней под ногами мальчика. Постепенно он тоже почувствовал себя сильнее.

Понукаемый Тристаном, Филипп опрометью бросился бежать по траве. Они пронеслись мимо теннисного корта и остановились у границы владения Бэйнсов, за которой начинался крутой спуск вниз.

Тристан и Филипп объединили свои силы, поэтому бежали гораздо быстрее, чем позволяли ноги девятилетнего мальчика. Тристан не знал, насколько хватит его новых сил, и не был уверен, что они смогут благополучно спуститься с обрыва. Ему казалось, что прошла целая вечность, прежде чем они добрались до склона.

Он почувствовал оторопь Филиппа, и мгновенное колебание, охватившее мальчика перед каменной стеной, означавшей границу владения.

— Я не должен через нее заходить, — сказал Филипп.

«Все нормально, ты же со мной!»

Далеко внизу виднелась железнодорожная станция. Чтобы добраться туда, им нужно было спуститься со склона, где единственной опорой служили узкие каменные выступы, да корни редких чахлых деревьев. Кое-где среди камней росли кусты, но в основном отвесный земляной склон был испещрен лишь промоинами и осыпями мелких камней, того и гляди грозивших осыпаться под ногами.

— Я не боюсь, — сказал Филипп.

«Здорово, что хоть один из нас не трусит».

Они медленно и осторожно стали спускаться вниз. Луна этой ночью взошла поздно, бросая длинные неясные тени на землю. Тристану приходилось постоянно одергивать себя, напоминая, что сейчас в его распоряжении есть лишь короткие ножки девятилетнего мальчика и его слабые руки, которые не могут дотянуться так далеко, как ему бы хотелось.

Они были уже на середине склона, когда он все-таки ошибся. Он неправильно рассчитал прыжок, и они с Филиппом приземлились слишком далеко от узкого выступа скалы. Прямо под ними начинался отвесный обрыв не меньше двадцати пяти футов длиной, на дне которого не было ничего, кроме камней, за которыми начинался новый провал. Они зашатались на узком краю.

Тристан поспешно покинул Филиппа и заглушил все свои чувства, чтобы позволить мальчику собраться. Он знал, что Филипп не подкачает. Так оно и получилось — врожденное чувство равновесия мальчика спасло их обоих.

Во время спуска Тристан старался не думать об Айви, но перед глазами его то и дело вставала ее золотоволосая голова, бессильно запрокинутая назад, как у тряпичной куклы. И он постоянно ощущал бег неумолимо тикающего времени.

— Что такое? — спросил Филипп, почувствовав его тревогу.

«Спускайся. Потом расскажу»

Тристан не мог допустить, чтобы Филипп понял, какая опасность угрожает Айви. Он старательно затуманивал свои мысли, скрывая от Филиппа истинное лицо Грегори и его намерения. Он не знал, как Филипп отнесется к его рассказу — то ли насмерть перепугается за Айви, то ли бросится защищать Грегори.

Наконец они спустились со склона и опрометью понеслись по траве, спотыкаясь на камнях. Филипп подвернул ногу, но упрямо продолжал бежать. Впереди выросла высокая проволочная ограда. Сквозь нее была видна станция.