Книга Сверхнормальные. Истории, которые делают нас сильнее - Мэг Джей

Мозг приспосабливается к жизни, которую мы ведем; одно исследование в этой области дает все основания полагать, что хронический стресс, который многократно активирует миндалевидное тело, ведет к долгосрочной перестройке организма[327], в том числе к повышенной чувствительности к угрозе. Подобные изменения, кстати, наблюдаются у солдат, вернувшихся с войны. В рамках одного исследования ученые с помощью МРТ изучали активность миндалевидного тела двух групп солдат[328]. Первая группа состояла из тридцати трех человек, которым предстояло служить в Афганистане; в их обязанности входило боевое патрулирование, разминирование территорий и транспортировка по территории противника. Они должны были подвергаться вражеским обстрелам и своими глазами видеть раненых и убитых военных и гражданских. Другая группа включала двадцать шесть солдат, которым предстояло служить внутри страны. Так вот, перед отправкой на место службы МРТ-сканирование выявило, что, когда испытуемым показывали фотографии злых лиц — универсальный сигнал угрозы, обе группы демонстрировали одинаковый уровень активности миндалевидного тела. А после прохождения службы в группе, служившей в зоне военных действий, эта активность была намного выше, чем во второй группе. Их амигдала реагировала на злые и сердитые лица сильнее по сравнению с группой, которая не нюхала пороху.

Конечно же, ужасы войны не единственное, что повышает чувствительность мозга. Каждый день люди сталкиваются со множеством самых разных причин жить в страхе; агрессивные братья и сестры, родители-алкоголики, опасные районы проживания и школьные хулиганы — лишь несколько примеров «минных полей», через которые ежедневно приходится проходить детям. Неудивительно, что у детей, живущих в обстановке насилия, наблюдаются такие же изменения мозга, как у солдат с опытом боевых действий. В одном исследовании ученые изучили двадцать детей, подвергавшихся насилию в семье, и двадцать три ребенка, которые ему не подвергались[329]. Как и солдаты, вернувшиеся с войны, дети, подвергшиеся насилию в семье, демонстрировали в ответ на фотографии злых лиц большую активность миндалевидного тела, чем дети из благополучных семей, и степень этой активации положительно коррелировала с серьезностью наблюдаемого насилия. Однако чувствительность амигдалы повышается не только в результате насилия. Так, например, исследования показали, что миндалевидное тело детей, разлученных в раннем детстве с матерями и росших в детских домах либо с матерями, страдающими депрессией, больше по размеру, чем у их благополучных сверстников[330], очевидно, потому что они привыкли сами заботиться о собственной безопасности.

Поскольку, как известно, лучшая защита — это нападение, в мире, полном опасностей, очень полезно не просто реагировать на угрозу, а иметь возможность заранее ее распознавать и выявлять. Раннее выявление дает нам преимущество, что, в свою очередь, позволяет действовать проактивно или хотя бы подготовиться к проблемам. И многие дети и подростки (и их миндалевидные тела) учатся не только реагировать на угрозу, но и замечать первые ее признаки.

* * *

«Пробыв там достаточно долго, — рассказывал один солдат о пребывании в зоне военных действий, — начинаешь заранее понимать, когда что-то идет не так. Это как когда вы, идя по своему кварталу, узнаете соседей и точно знаете, когда все нормально, а когда нет»[331]. А что нормально для психологически устойчивого ребенка? Дети, которые живут не в среднеожидаемой среде, а в жестокой или непредсказуемой, становятся истинными мастерами в деле выявления сигналов, предупреждающих об опасности. Словно солдат в боевых условиях, они постоянно настроены на мельчайшие детали в своем окружении, особенно указывающие на то, что «что-то не так». Умение раньше других замечать нечто необычное, — особенно яркая характеристика детей с устойчивой психикой, отличающая их от сверстников. Она выделяется даже среди других их способностей. Сверхнормальные вроде Джесси часто рассказывают о своей гиперчувствительности к угрозе как еще об одном, дополнительном органе чувств, что подтверждается и исследованиями в этой области.

Даже дети дошкольного возраста из неблагополучных семей обращают внимание на конкретные детали[332], которых никогда не заметят их благополучные сверстники. В одном исследовании данного типа принимали участие четырнадцать дошкольников, посещавших коррекционный детский сад; каждый из малышей уже столкнулся в жизни с разного рода несчастьями. Одни подверглись физическому или сексуальному насилию, другие стали свидетелями насилия в семье или жертвами безразличия родителей. В рамках исследования дошкольники прошли специальный тест Векслера для детей от 4 до 6,5 лет (интеллектуальный психологический тест, широко применяемый для прогнозирования успешности трудовой деятельности и определения интеллекта и склонностей ребенка)[333]. Исследование показало, что совокупный балл коэффициента интеллекта для детей, подвергшихся жестокому обращению, входил в средний диапазон, что в общем и целом означает, что их интеллектуальные способности не слишком сильно отличаются от способностей сверстников. Однако они явно превосходили однолеток в подтесте «Недостающие детали»[334]. Это задание заключается в том, что малышам показывают картинки с изображением привычных ситуаций из реальной жизни или обычных предметов, в которых отсутствует какой-либо элемент, скажем дверь без ручки или стол без одной ножки. Подтест измеряет визуальную активность ребенка и его внимательность к деталям, в частности способность дифференцировать детали, разделяя их на существенные и несущественные. Так вот, 30 процентов дошкольников с опытом жестокого обращения получили по этому тесту балл значительно выше среднего, то есть с более чем одним стандартным отклонением от среднего показателя. В общем и целом 10 процентов испытуемых справляются с этим заданием успешнее, чем с другими задачами из теста Векслера для данной возрастной группы, но почти все дошкольники, с которыми плохо обращались дома, показали отличные результаты.