Книга Древние ассирийцы. Покорители народов - Йорген Лессеэ

Проведение подобных исследований стало возможным в 1956 г., когда подходило к завершению строительство плотины, проводившееся возле деревни Докан. Его заказчиком являлось иракское правительство, решившее превратить часть Малого Заба, протекавшую к северу от Докана, в водохранилище, благодаря которому могло быть обеспечено постоянное водоснабжение областей, находящихся вдоль южного участка реки, где редко идут дожди. В то же время энергия водного потока должна была использоваться на электростанции, находящейся за плотиной. Кроме того, плотина, регулируя уровень воды, могла служить способом защиты районов, расположенных вдоль Заба и Тигра, от наводнений, вызванных внезапным подъемом уровня воды в реках. Территория площадью примерно в 88 квадратных миль (около 230 км2. — Пер.), находящаяся за плотиной высотой в 321 фут (примерно 98 м. — Пер.), должна была стать озером длиной около 17,5 мили (примерно 30 км. — Пер.) и шириной примерно 15 миль (около 25 км. Пер.). Тогда считалось, что строительство этого сооружения завершится осенью 1957 г.

Таким образом, равнина Дашт-и-Битваин к югу от города Рании была бы потеряна для археологов. Сайид Сабри Шукри, чиновник из Иракского департамента древностей, за несколько лет до этого представил отчет, в котором говорилось, что на ней находится по крайней мере 40 теллей. Тогда ни один из данных памятников не стал предметом археологических исследований. Сами иракские археологи планировали проведение разведки на весну 1956 г., но их было слишком мало для того, чтобы осуществить раскопки на всех холмах.

Я узнал об этом во время своего пребывания в Ираке весной 1956 г. Я видел фотографии каждого отдельного телля в Дашт-и-Битваине. Иракские археологи предоставили мне карту равнины и познакомили с условиями работы в данной местности. Равнина считалась крайне плодородной, но многочисленные искусственно орошаемые поля стали рассадником миллионов москитов, и она прославилась как самый малярийно опасный район Ирака. Наиболее необходимым приспособлением здесь была москитная сетка. Местность кишела скорпионами и ядовитыми змеями. Летом царила невыносимая жара. Равнина нередко оказывалась во власти бурь, которые могли продолжаться несколько дней и даже недель, поднимая в воздух тучи черной пыли со дна пересохшего русла реки. Только весной Заб превращался в широкую реку, текущую по равнине, предотвращая бури, поднимающие пыль. Ураганы, пользовавшиеся дурной славой, получили от местного курдского населения название «черный ветер», роша бах. Передвигаться по местности было крайне сложно — ее дороги были худшими во всем Ираке. Равнина была испещрена вади, из-за которых передвижение даже на джипе или «лендровере» являлось крайне опасным и почти невозможным.

Летом 1956 г. я разработал план для датской археологической экспедиции, готовившейся к проведению исследований к северу от Докана. Он был основан на предположении о том, что на равнине Рания, находившейся на пути из Ирака в Иран, можно обнаружить свидетельства существования связей между этими двумя регионами в доисторическую эпоху. Более того, на основании письменных источников, относящихся к различным периодам истории Ассирии, можно сделать вывод о том, что эта область являлась целью ассирийской экспансии на восток. Кроме того, до сих пор на равнине Рания не работал ни один археолог, и из-за грядущего ее превращения в водохранилище раскопки одного из основных теллей становились чрезвычайно важной задачей, так как в противном случае мы никогда не узнали бы о том, какой вклад ее изучение может внести в исследование древней истории Курдистана.

Благодаря грантам фонда Карлсберга, Датскому государственному фонду развития науки и фонду Раск-Эрстеда этим планам удалось сбыться. Экспедицией руководил археолог Харальд Игнольт. В ней также принимали участие два архитектора — Могенс и Анна Тина Фриис, а также ассистент Флеминг Сидениус Йохансен. Я был экспедиционным фотографом, работал с найденными надписями, платил рабочим и выполнял обязанности, которые обычно выпадают на долю заместителя полевого директора экспедиции.

В связи с тем что из-за зимних дождей попасть в район вокруг Рании было невозможно до мая, а строительство Доканской плотины должно было завершиться осенью 1957 г., участники экспедиции решили работать летом. В марте и апреле мы принимали участие в раскопках в Нимруде, а затем переместили лагерь в Курдистан. Палатки и другое оборудование нам одолжило руководство британской нимрудской экспедиции.

Прежде чем начать работу на равнине Рания, мы должны были сделать все необходимые приготовления. Мы привезли из Дании фотоаппарат и осветительные приборы, купили в Багдаде все, что можно было там раздобыть, — от примуса до бумаги и блокнотов. В конце марта я познакомился с жившим в иракской столице армянином, продававшим старый «лендровер». После внимательного осмотра машина была куплена для экспедиции, и в 4 утра 29 марта я покинул Багдад, чтобы перегнать автомобиль к Ним-руду. Тогда путь из столицы в Мосул и Нимруд проходил через Киркук. Позднее дорогу, идущую вдоль западного берега Тигра через Тикрит, Самарру и Ширкат, отремонтировали, вследствие чего стало возможно использовать этот более короткий путь из Багдада в Мосул. На участке пути от столицы до Киркука меня сопровождал иракский механик Керим, знавший, как проехать от города Дилтавы в город Туз-Хурматли. Этот путь представлял собой постоянно перемещавшуюся пустынную дорогу. Каждую зиму из-за ливней появлялись новые вади, в результате чего водители грузовиков, составляющих львиную долю автотранспорта, перемещающегося между Багдадом и Киркуком, были вынуждены искать новые способы переправы через них.

Через два часа мы достигли финиковых рощ, окружавших Дилтаву, после чего остались лицом к лицу с пустыней. Свет солнца, озарявший ее ранним утром, походил на серебряную пыль, рассыпанную над бесконечной желто-коричневой равниной. Однажды мы проехали мимо лагеря бедуинов — трех черных палаток, окруженных стадом верблюдов. После этого везде, куда ни падал наш взгляд, мы видели одну лишь пустыню; гнетущее одиночество и однообразие нарушали лишь несколько растений верблюжьей колючки. Мы ехали на север, оставляя за собой облако пыли длиной в полмили. Двигатель походил на передвижную дымовую шашку, а сами мы были покрыты слоем тонкой пыли, изменившей наш облик до неузнаваемости и проникавшей в каждый укромный уголок, в каждую щель «лендровера». Я знал, что пустыня окажется именно такой, потому что уже попадал в песчаные бури в Багдаде, когда ветер поднимал над городом клубы пыли, заслонявшие солнце. В такие дни автомобили ездили с включенными фарами, а противоположная улица с трудом просматривалась через висевшую в атмосфере пыль. Воздух Багдада будто состоял из пылевых столбов, возвышавшихся над городом на множество миль; днем было темно и страшно. Нет ничего удивительного в том, что вавилоняне считали это явление предвестником несчастий и представляли себе загробный мир как место, где умершие, ставшие тенями, питаются пылью и глиной и не видят света, где грязью покрыты и дверь, и засов.

На востоке, на горизонте, стали появляться низкие холмы, тянувшиеся за Ханакином. Позади нас текла река Дияла и простиралось древнее царство Эшнунна. Путь от Туз-Хурматли до Таука пролегал между невысокими скалами предгорий. Керим слышал, что выше в холмах, окружавших Таук, есть более надежная дорога. Мы перевели машину в полноприводный режим и стали подниматься по кем-то уже обозначенной колее на гребень холма. Остановку мы сделали только на другой стороне вершины. Там, где дорога только что шла вверх, теперь был лишь крутой спуск. Неистовый поток, который некогда тек вдоль вади, разрезал весь склон. За этим обрывом, как вполне справедливо заметил Керим, было бездорожье. Из-за того что с обеих сторон нас окружали скалы, мы не могли развернуться, поэтому нам пришлось возвращаться задним ходом. Именно тогда я понял, что стояночный тормоз нужно натягивать как можно быстрее. Эта поездка была весьма полезна для экспедиционного «лендровера». Дорога от Багдада до Киркука представлялась автомагистралью по сравнению с горным районом к северу от Докана, по которому нам позднее пришлось разъезжать на нем.