Книга Скрытый Тибет. История независимости и оккупации - С. Кузьмин

До демократической реформы Тибетское государство оставалось сословным. Высшая власть была у Далай-ламы. Теократия проявлялась в том, что администрация почти всех уровней включала представителей духовенства. Хотя светская власть Далай-ламы была абсолютной, он не применял ее без консультаций. На время его отсутствия или малолетства власть осуществляла Национальная ассамблея (Цонгду), которая назначала регента. Должность регента могла стать яблоком раздора соперничающих группировок.

В правительстве было два первых министра: мирянин и монах. Гражданское управление осуществлял Совет (Кабинет) министров (Кашаг). Он занимался всеми государственными и частными вопросами. В него входили три чиновника-мирянина и один монах. Они назывались калонами (министрами). Ниже Совета находился орган управления, состоявший из департаментов: политического, военного, экономического, юридического, иностранных дел, финансов и образования. Управление религиозными делами осуществлял дворецкий (чикаб кэнпо) и Совет, состоявший из четырех монахов. Этот орган передавал свою позицию по вопросам религии Далай-ламе через администрацию первого министра. Дворецкий также был хранителем личных сокровищ Далай-ламы и возглавлял лесной департамент.

Высшие государственные должности обычно занимали родственники Далай-лам и представители древних родов, особенно возводившие свою родословную к царям и их министрам. Таких семейств было всего 197. Из них 25 пользовались наибольшим влиянием. Аристократы имели преимущества на должности, привилегии, почести и т.д. Потомственная аристократия была служилой аристократией, из каждой семьи лишь один сын замещал одну должность из тех, что были зарезервированы для чиновников-мирян. Однако это не было непреодолимым препятствием для карьеры простолюдинов. Неверно утверждение А.Т. Грюнфельда, что исторически в Тибете была очень низкая классовая мобильность.

Во-первых, почти каждая семья крестьян отдавала ребенка в монахи, делая его представителем другого класса. Большая часть духовенства происходила из крестьян. Во-вторых, высшие ламы часто перерождались в семьях простых людей. Эта система давала большую социальную мобильность. Наконец, человек из «низов» мог преуспеть на пути монаха и даже достичь высших государственных должностей. Таким был, например, Пишипа, который в середине XIX в. достиг должности первого министра тибетского правительства. Солдат мог получить за храбрость наследственные титул и землю. Но чиновник мог легко потерять должность, впав в немилость у Далай-ламы или премьер-министров. В случаях серьезных проступков чиновники несли наказание (например, порку). Могли наложить наказание и на членов их семей.

Крестьяне из Центрального Тибета (Уоддель, 1906)

Вся земля в Тибете формально принадлежала Далай-ламе. Основными распорядителями были правительство, феодалы и церковь. Крестьяне наделялись землей от имени Далай-ламы. За это они должны были платить налоги и отбывать повинности. Семьи аристократов имели большие поместья, дарованные в прошлом. Один из мужчин семьи должен был взамен служить государству. Некоторые из этих семей платили государству деньги, а остаток дохода с поместья составлял зарплату данному служилому человеку. Если Далай-лама даровал участок человеку или монастырю, получивший имел с нее доход — полностью или частично. Такой владелец не становился собственником: он не мог продать или заложить этот надел.

Тибетский чиновник мог получить землю и на время отправления своей должности.

Земли правительства обрабатывали мобилизованные крестьяне или наемные работники. Доход с этой земли шел государству. Те, кто работал на государственных землях, составляли немногим более половины крестьян.У них была своя наследственная земля или скот. Из них набиралось большинство местных чиновников. Большинство работников могли свободно выбирать себе занятия, создавать свои предприятия — в сельской местности или в городе. Крестьянские семьи объединялись в общины, которые выбирали старост. Последние следили за выплатой налогов и отбытием повинностей. Кроме того, они могли судить некоторые дела. Жизнь общины регулировалась собраниями.

Китайские пропагандисты до сих пор делят тибетских крестьян на «крепостных и рабов», которые составляли свыше 95% всего населения. Или еще проще: «До проведения демократических реформ в Тибете существовали лишь две категории людей: рабы и крепостники». На самом деле было по-другому.

Прежде всего, нет достоверных данных о том, сколько процентов составляли «крепостные». А.Т. Грюнфельд, озвучивая китайские данные за 1959 г., привел другие цифры: знать — 5%, духовенство — 15%, кочевники — 20%, «крепостные» — 60%. Но более вероятно, что те, кого можно было бы отнести к «крепостным», составляли около 30%. Далее, крестьянин в принципе был свободен — крепостных в европейском смысле этого слова в Тибете не было. Тибетские «крепостные», фактически, были фермерами с судебным установлением личности, часто с детальной документацией об их правах, а также с доступом к законному суду. Было несколько групп «крепостных». Те, кто возделывал поля (ду чунг), были привязаны к поместьям своей работой, но не налогами. Деревенские «крепостные» (тралпа) в основном имели налоговые обязательства и несли транспортную повинность (ула). Половина из них были «ми-бог» — то есть те, кто купил личную свободу. Все «крепостные» были скорее арендаторами, поскольку не было законных оснований для их крепостного состояния.

Так называемые «рабы» — в действительности, домашние слуги (нанщен) и управляющие поместьями. В этот разряд попадали те, кто не мог выплатить когда-то взятые займы. Они должны были вести личное хозяйство феодалов. Статус слуги переходил по наследству. Они были часто фаворитами хозяев и обладали более высоким фактическим статусом, чем крестьяне. Хотя в У-Цанге рабства не было, не исключено, что оно могло сохраняться с древних времен кое-где в приграничных местах. Крестьяне и слуги не были изолированными группами. Между ними имели место переходы. После реформ Далай-ламы XIII всякий «крепостной», который отсутствовал в своем поместье дольше трех лет, получал статус обычного человека (чи-ми) — то есть государственного «крепостного». А в 1944 г. тибетское правительство выпустило распоряжение, освобождавшее от долгов неплатежеспособных бедняков.

Большинство крестьян имели наделы земли. Правда, крестьянин не мог бросить свой надел, пока не выплатит его стоимости собственнику и не найдет того, кто этот надел будет обрабатывать. Надел не подлежал разделению и переходил по наследству к старшему сыну со всеми правами и обязанностями. Остальные сыновья должны были уходить. Часто уходили в монастыри. Отправляя ребенка в монастырь, родители, прежде всего, хотели сделать его человеком уважаемым и привилегированным, заботящимся о следующей жизни своей и других. Если монахом становился «крепостной», его «хозяин» никогда не отказывал в разрешении уйти из поместья. Уходя же к другому землевладельцу, сын крестьянина становился арендатором или батраком и также мог уйти в любое время, если выполнит обязательства. Благодаря этой системе земля не подвергалась дроблению на все более мелкие наделы между детьми, внуками и т.д. Это позволяло сохранить участки достаточно крупные, чтобы прокормить семьи.[12] Принадлежность земли государству была чисто формальной, а государственные крестьяне были фактическими собственниками земли, стремившимися не продать ее, а передать по наследству.