Книга Три версии нас - Лора Барнетт

Ева поцеловала Теда и ответила:

— Большое тебе спасибо. Это замечательное предложение. Но я должна подумать, дорогой. И первым делом поговорить с Сарой.

— Разумеется, — сказал он, — не торопись с ответом.

На следующий день после уроков Ева повела дочку на фильм «Вилли Вонка и шоколадная фабрика» в кинотеатр «Керзон» в Мейфэр, а после сеанса — в бар «Вимпи» есть гамбургеры.

— Что ты думаешь о Теде, дорогая? — спросила Ева словно невзначай.

Сара отхлебнула молочный коктейль.

— Мне он нравится. Забавный. И нравится, что ты с ним счастлива, мам. Когда он рядом, ты чаще улыбаешься.

Ева, сидевшая напротив дочери за пластиковым столом, едва не расплакалась.

— Когда ты успела стать такой взрослой?

— Ну, я ведь смотрю на тебя.

Сара взяла бургер, смерила его оценивающим взглядом и откусила кусок. Не переставая жевать, спросила:

— А почему ты спрашиваешь?

— Видишь ли, — Ева отложила свой бургер, — мы с Тедом обсуждаем возможность пожениться.

Сара уставилась в свою тарелку.

— Что ты об этом думаешь, дорогая?

Сара ничего не ответила. Она не отрываясь смотрела на недоеденный гамбургер. Ева поглядела на дочь — темные шелковистые волосы, мягкие щечки, — затем накрыла ее маленькую руку своей.

— Тед хочет, чтобы после свадьбы мы переехали в Париж.

— В Париж?

Сара вновь взглянула на мать. Аурель, ее первая няня, была провинциальной француженкой, влюбленной в Париж — она непрестанно говорила о нем, и на какое-то время этот город стал для Сары навязчивой идеей. Девочка постоянно спрашивала, почему не может жить там, как Мадлен, героиня ее любимой книжки-раскраски.

— Мне придется выучить язык?

Ева осторожно подбирала слова.

— Мы постараемся найти для тебя школу, где говорят по-английски. Но может быть, ты сама захочешь его выучить?

Сара погрузилась в размышления.

— Может быть. Тогда я смогу переписываться с Аурель на французском.

Она на какое-то время замолчала, доела бургер, вновь взялась за молочный коктейль. Ева не нарушала молчания. «Для нее это слишком, — думала она. — Я скажу Теду, что пока еще рано».

Но когда она собиралась заговорить, Сара подняла глаза и сказала прямо и открыто:

— Хорошо, мам. Я не против, если только мы сможем видеться с папой.

— Конечно, сможете, — пообещала Ева и, отпустив руку дочери, погладила ее по щеке.

И когда Тед зашел за ней, чтобы вместе отправиться на день рождения Антона, Ева встретила его долгим поцелуем. «Сегодня, — думала она, — я дам ему ответ».

Но на вечеринку пришел Джим Тейлор — и все превратилось в хаос. Разговаривая с Джимом, даже просто чувствуя его присутствие где-то рядом, Ева, как и тогда в Нью-Йорке, ощущала: между ними существует необъяснимая, но прочная связь, которую нельзя описать словами. Когда Джим передал ей приглашение на выставку, она пережила вспышку возбуждения, такого сильного, что кровь прилила к щекам.

Дома Тед между делом спросил, с кем она так увлеченно разговаривала на вечеринке.

— Один старый приятель, — ответила Ева так же небрежно. Тед, казалось, выбросил этот эпизод из головы, и Ева старалась о нем не напоминать.

Но сейчас, поворачивая на Корк-стрит, где возле галереи уже собираются приглашенные — рыжеволосая девушка в расклешенных джинсах и с золотой цепочкой на шее, мужчина без пиджака, в рубашке с закатанными рукавами, — Ева внезапно пугается. Лучше бы Тед не настаивал, чтобы она пошла одна, не предлагал ей с беспечной щедростью провести время в компании «старого приятеля». Что, черт возьми, Ева здесь делает? Надо развернуться и уйти, вернуться к дочери и человеку, за которого она собирается замуж.

Но Ева не разворачивается, а проходит в галерею. Почти сразу же видит Джима, окруженного гостями. Страх уступает место смущению; она берет предложенный официантом бокал и идет смотреть выставленные работы. Ева замедляет шаг у картины, где женщина с широким правильным лицом стоит у открытого окна, за которым виден утес и сине-зеленое море, рядом с ней — ваза с ярко-желтыми полевыми цветами. Это спутница Джима, он показывал Еве ее фотографию, которую всегда носит с собой. Ева не помнит, называл ли Джим имя.

— Ева. Вы пришли.

— Да.

Она целует его в обе щеки и чувствует, как вновь предательски краснеет.

— Поздравляю. Замечательное событие.

— Спасибо.

Джим смотрит на нее, потом переводит взгляд на картину.

— Хелена с букетом подмаренников. Это полевые цветы, которые растут на скалах в Корнуолле, их там целые поля. Удивительный цвет.

Ева кивает, демонстрируя заинтересованность. Она остро чувствует его присутствие; смотрит на бледную веснушчатую кожу в расстегнутом воротнике рубашки. В голове всплывает странное видение: ее пальцы скользят по его плечам… Она вздрагивает и отводит глаза.

— Я не хочу вас задерживать. Вам еще со многими надо поговорить.

— Пойдемте, я вас кое с кем познакомлю.

Ева не успевает ответить, а Джим уже берет ее за руку и ведет навстречу незнакомым людям; Ева улыбается им, здоровается, поддерживает необременительную светскую беседу.

К девяти галерея уже почти пуста; официанты собирают бокалы и тарелки из-под закусок, а Ева, не отдавая себе в этом отчет, все еще стоит рядом с Джимом. Он поворачивается к ней:

— Мы собираемся поужинать в ближайшем ресторане — я, владелец галереи Стивен Харгривз, его жена Прю и еще несколько человек. Не хотите присоединиться к нам?

Ева сомневается, думает о Теде и Саре. Она не сказала, когда вернется, но Сара будет волноваться, если она слишком задержится. И дочь сделала такое усилие над собой, приняв Теда и согласившись на переезд в Париж, — каково ей будет, если теперь все пойдет прахом? Не говоря уже о Теде, которому Ева так осторожно и неторопливо позволила узнать и полюбить себя? «На самом деле, — думает она, — выбора нет».

— Спасибо, но мне уже пора. Вечер был замечательный, Джим. Берегите себя.

Ева торопливо целует Джима в обе щеки и быстро выходит из галереи на улицу, оглядываясь в поисках такси, которое отвезет ее домой.

Версия третья

Приглашение

Лондон, июль 1971

— Пойдем поужинаем, — предлагает Джим.

Они стоят в дальнем углу галереи; посетители уже расходятся. Он до сих пор не может поверить, что пришло столько народу: кажется, все это происходит не с ним, это лишь сон. Официанты неторопливо собирают пустые бокалы и тарелки из-под закусок.