Книга Бунтарь. За вольную волю! - Юрий Корчевский

Ярославский воевода Андрей Куракин, хотя и признал Семибоярщину и был ею на пост воеводы поставлен, уже был в курсе, как Шереметева едва на вилы не посадили. А потому встретил Пожарского с войском хлебом и солью, по обычаям. Воинство частично в городе разместили, частично в лагере, за посадами.

Дворяне и знатные люди в Ярославле сформировали «Совет всей земли», свои приказы. Князь за время остановки очищал близлежащие земли, посылал отряды. А ещё формировал армию. Ополчение разбил на сотни, во главе служилые дворяне, и обязательно в каждой сотне опытные ратники – дети боярские, стрельцы. Дабы не дрогнули в бою, не побежали. Хотя ополчение из народа настроено было биться всерьёз. Безвременье и безвластие надоели, а пуще защиты от государства нет. Казаки пришли в село – грабят, люди «псковского ворёнка» – грабят, а ежели ляхи нагрянули, так, кроме грабежей, ещё и бесчинствуют, убивают за косой взгляд, либо поклон не до земли, а поясной. Чванливы поляки, высокомерны и жестоки, ополчили против себя всех.

Недалеко от Ярославля засели казаки, представляли угрозу. Направленный в мае 1612 года Лопата-Пожарский казаков разгромил, остатки бежали. Почти сразу прибыла делегация из Переславля-Залесского с жалобами на утеснения от казаков. Пожарский вынужден был послать в город отряд Ивана Наумова.

Пожарский, как человек осторожный, посылал в столицу лазутчиков, да не простолюдинов, а служилых дворян. Разведать силы неприятеля, а кроме того, переговорщиков к лагерю Трубецкого, стоявшему ещё со времени похода на Москву Прокопия Ляпунова. Трубецкой повёл себя высокомерно, предложил соединиться при условии, что главным воеводой будет он. Переговоры закончились неудачей. Пожарскому позиция Трубецкого была непонятной. Поможет он ополчению или выступит на стороне поляков и ударит в самый тяжёлый момент?

Пожарскому удалось собрать 25 тысяч ратников, из них десять тысяч служилых людей, тысячу стрельцов и три тысячи казаков. Сила немалая.

В конце мая неприятность, в Ярославле началась моровая язва. В город стеклась масса народу, кто-то принёс заразу, скученность большая. Пожарский решил уходить из города, пока ратники не заразились. Тогда конец всем усилиям. Да ещё и лазутчики доносили, что к полякам в Москву подкрепление прибыло, а ещё на подмогу панам Струсю и Будиле в Москве идёт войско гетмана Ходкевича.

Войско Пожарского вышло из Ярославля 26 июля 1612 года. Большой обоз, тяжёлые пушки и огненный припас, а ещё много пешцев из народа, всё сдерживало темп. К Троице-Сергиевому монастырю войско подошло 14 августа, где отдыхали четыре дня. Пожарский выслал отряд в тысячу сто сабель на Смоленскую дорогу. Если не остановить Ходкевича, так потрепать изрядно.

К Москве вышел передовой отряд князя Василия Туренина, целью было захват и удержание до подхода главных сил Чертольских ворот.

Воинство разбило бивак под стенами монастыря. В отряде Михаила, всё же служилый князь, было две сотни ратников. Все люди, пришедшие в Нижний с ним, ещё полсотни стрельцов с пищалями, а остальные – посадские люди и селяне, вооружённые копьями, шестопёрами и боевыми топорами.

В лагере произошла случайная встреча с келарем Авраамием. Михаил осматривал пищали стрельцов, как услышал знакомый голос. Повернулся, а Пожарский неспешно с Аверкием Ивановичем идёт. Келарь в рясе, с крестом. Палицын первым Михаила увидел.

– Князь! Надеялся встретить и довелось! Так и знал, что ты к ополчению примкнёшь, не останешься в стороне.

Обнялись на радостях. Пожарский на встречу старых знакомых с улыбкой смотрит. Келарь извинился.

– Дела! Приходи вечером в мою келью, князь.

– Обязательно буду.

Михаил полагал, что келарь в Москве, на подворье монастырском, а он здесь. После ужина Михаил к келарю отправился. Монахи указали на обитель Авраамия. Михаил впервые в монастыре был, интересно. На территории захоронения настоятелей монастыря могила Бориса Годунова. Вертел головой по сторонам, любопытно. Каждый камень – история.

Аверкий встретил радушно.

– Князь, а рубец-то на лице побледнел, не так заметен стал. Ничего, шрамы украшают мужа.

Посидели, поговорили, выпили вина за воинство Пожарского и победу над ляхами. После второго стаканчика Михаил спросил:

– В победу веришь? На Москву, на поляков многие ходили, а толку нет.

– Надо! Народ веру в воинство теряет. Если проиграем, сомневаюсь, что ещё одно ополчение соберём. Стоять насмерть! Поляки тоже из плоти и крови, смертны!

Правильные слова. Рать бы побольше, да где профессионалов набраться? И так уже всех боеспособных, почитай, выгребли из городов, кто хотел с неприятелем сразиться и изгнать. Многие бояре колебались. В случае поражения можно и голову потерять, и поместье. А ещё их волновало – кто царём станет? Род-то Рюриковичей прервался, а Годунов и Шуйский ни славы, ни уважения не снискали.

Утром 18 августа войско Пожарского вышло из лагеря под Троицком и двинулось к Москве. Михаил с удивлением увидел в окружении Пожарского и келаря. Он восседал на лошади, подобрав полы рясы. А, в общем, чего удивительного, ведь Авраамий бывший воевода, и сидеть в седле для него привычно.

Передовой отряд большой рати достиг столицы через два дня, остановился у Арбатских ворот. В передовом отряде насчитывалось десять тысяч ратников. А на следующий день дозорные и лазутчики доложили воеводе, что гетман Ходкевич тоже в Москве и разбил лагерь на Поклонной горе, имея войско в двенадцать тысяч ратников. Кроме того, в Кремле и Белом городе был польский гарнизон в три тысячи воинов. Пан Будила, быстро прознав о прибытии Пожарского с ратью, прислал издевательскую грамоту:

«Лучше ты, Пожарский, отпусти к сохам своих людей».

Князь, знавший Москву, стал размышлять, каким путём поведёт к Кремлю своё войско гетман. Получалось – самое удобное с Поклонной горы к центру, это переправиться через Москву-реку в районе Лужников, а далее мимо Новодевичьего монастыря, а потом по ровной местности идти на Чертолье. Да, пожалуй, гетман пойдёт именно так.

Пожарский конницу выдвинул к Новодевичьему монастырю, а пехота занялась строительством деревянных укреплений. Пожарский помнил тактические приёмы Скопина-Шуйского. Пока поляки отдыхали после перехода и дожидались подхода огромного, в четыреста подвод, обоза, Пожарский уговорил князя Трубецкого занять позиции у Крымского моста, чтобы поляки не прорвались в Замоскворечье. Одновременно, не надеясь на Трубецкого и его казаков, князь послал к мосту пять сотен ополченцев. В их составе был отряд Михаила в двести ратников и отряд Наумова с тремя сотнями воинов.

Сражение началось 22 августа 1612 года. Как и предугадал Пожарский, польская конница переправилась через Москву-реку возле Новодевичьего монастыря и атаковала конницу Пожарского на Девичьем поле. На поляках кирасы, у гусар длинные копья, дающие преимущество. Сражение было ожесточённым, бой шёл с попеременным успехом семь часов. Всё же дворяне и дети боярские натиска не выдержали, отошли к Чертольским воротам. Но польская конница преследовать их не смогла. Их встретила массированным огненным боем пехота, засевшая за деревянными укреплениями. Огонь пищальников поддержали пушки. Поляки, теряя всадников, отошли, но им на смену выступила наёмная немецкая пехота. Полторы тысячи немцев, опытных и хорошо вооружённых, плотным строем двинулись на пеших ополченцев. Пожарский бросил на помощь спешенных всадников. Бои шли на валах Земляного города. Польский отряд из гарнизона, засевшего в Кремле, попытался устроить вылазку, чтобы пробить коридор к гетману, по которому пройдёт войско и обоз. Многих поляков удалось побить, к гетману они не прорвались, вернулись в Кремль.