Книга Октавиан Август. Крестный отец Европы - Ричард Холланд

Без всякого обсуждения был принят беспрецедентный эдикт; согласно ему тысяча четыреста самых состоятельных женщин в стране должны были заплатить налог. Никогда еще в истории республики женщин не облагали налогами, хотя иногда, в опасное для страны время, в порыве патриотизма они бросали украшения в корзину для сбора средств. Многие из этих женщин дружили с семьями триумвиров; они пожаловались сестре Октавиана и матери Антония, и те безуспешно пытались за них вступиться. Когда же они обратились к Фульвии, та очень грубо им отказала, чем и вынудила нескольких выступить на Форуме перед триумвирами. Говорила за всех Гортензия, дочь известного оратора. Поскольку у женщин нет политических прав, заявила она, то их нельзя облагать налогами; они, мол, с радостью отдадут драгоценности, когда потребуется защититься от внешних врагов, но не для гражданской войны. Триумвиры приказали ликторам увести женщин с Форума, но толпа разразилась негодующими воплями, и ликторы не посмели. На следующий день список женщин сократили до четырехсот.

Еще большее разорение чинилось меж тем на востоке: алчности Кассия не было предела. Он потребовал с города Тарса (будущей родины святого Павла) полторы тысячи талантов золота. Такую огромную сумму не смогли собрать даже после того, как продали в рабство многих свободных женщин и детей. Местные магистраты начали продавать и мужчин, и некоторые из них предпочли убить себя. Только окончательно убедившись, что с города больше совсем нечего взять, Кассий уступил и увел войска. Потом он захватил и стал терроризировать грозивший мятежом остров Родос — в назидание прочим. После этого потребовал с богатой некогда провинции Азии дань за десять лет вперед.

Октавиан, собираясь захватить острова, доставшиеся на его долю, собрал флот, чтобы напасть на Секста Помпея.

Правда, повести его триумвиру не хватило мужества. Октавиан возложил эту задачу на Сальвидиена, одного из молодых людей, отплывших с ним из Аполлонии после мартовских ид. Секст, у которого было больше кораблей и больше опыта, легко его победил, но Сальвидиен спасся. Октавиан лично отправился в прибрежные города, лежавшие напротив Сицилии, надеясь найти там поддержку против своего врага. Он пообещал жителям Регия и Вибо — двум из восемнадцати городов, предназначенных для его ветеранов, что исключит их из списка, если они ему помогут. Однако ему пришлось спешно уехать, так как Антоний, пытавшийся переправить большую часть легионов в Брундизий для военных действий на востоке, срочно звал его к себе. Действиям Антония препятствовала другая часть республиканского флота под командованием союзников Кассия — Стация Мурка и Домиция Агенобарба (выведенного у Шекспира в пьесе «Антоний и Клеопатра» под именем Энобарба), сына Агенобарба — твердого оптимата, который погиб, сражаясь на стороне Помпея в битве при Фарсале.

Остатков побежденного флота Октавиана — вместе с кораблями, что снарядил Антоний, — для обеспечения задачи хватило, поскольку большая часть республиканских кораблей отправилась перехватить флот, посланный из Александрии Клеопатрой.

Кассий как раз собирался вторгнуться в Египет — наказать Клеопатру за помощь Долабелле и, конечно, поживиться сказочными богатствами страны, — когда получил письмо от Брута; тот убеждал Кассия, что сейчас важнее всего объединиться и противостоять силам триумвирата.

Клеопатра не собиралась спокойно ждать вторжения — оттого, видимо, и заключила союз с Антонием, с которым познакомилась, когда приезжала в Рим к Цезарю.

Хотя ее флот попал в шторм и так и не дошел до Антония, ему навстречу ушло много вражеских кораблей, благодаря чему триумвиры смогли расчистить себе путь через Адриатическое море.

Антоний уже успел отправить в Македонию восемь легионов, но, не имея поддержки, они были бы беспомощны против Брута и Кассия: у тех уже насчитывалось девятнадцать легионов и еще много тысяч солдат, посланных восточными царями; некоторые из правителей тоже приняли участие в походе. Краткая передышка дала Октавиану и Антонию возможность переправить в зону предполагаемых военных действий еще как минимум двадцать легионов. Пока высаживались вновь прибывшие сто тысяч, первым восьми легионам приказали быстро двигаться во Фракию, чтобы удерживать горные перевалы, по которым петляла Эгнациева дорога — главный путь с запада на восток. Октавиану не повезло: он серьезно заболел, и ему пришлось остаться в Диррахии.

Кассий, теперь уже главнокомандующий республиканских сил, не смог пройти по главной дороге и потерял несколько дней: он искал обходные пути с помощью местных проводников, которым его солдаты не доверяли. Идти пришлось по пересохшей местности, запасы воды иссякли, но на пути вовремя попалось озеро, и это их спасло.

Норбану Флакку, командиру авангарда цезарианцев, пришлось отступить, чтобы превосходящие силы противника не отрезали его от остального войска триумвиров. В последней надежде сдержать наступление Кассия он занял город Амфиполь. Антоний подоспел к нему с достаточным подкреплением, и республиканцы не прошли.

Однако прежде чем Антоний смог начать полномасштабное наступление, Брут и Кассий успели построить по Эгнациевой дороге неприступные укрепления — там, где их правый фланг прикрывала горная цепь, а левый — тянущиеся на много миль к побережью топи. Прямо за ними был город Филиппы, расположенный всего в десяти милях от порта Неаполя (современная Кавала). Обладая меньшей численностью, республиканцы воспользовались как тактическим преимуществом расположения предполагаемого поля боя — они стояли выше противника, так и стратегическим — доступом к морю и возможностью подвозить в Неаполь провиант с хранилища на острове Фасосе.

Пришла осень; к зиме положение Антония ухудшится — доставлять припасы морем станет нельзя. Наступать было немыслимо, и он решил строить через болота дамбу, намереваясь напасть на Кассия с тыла. Когда Кассий узнал о грозящей ему опасности, то начал возводить линию укреплений, не отставая от строительства дамбы.

Именно тогда Октавиан, который от болезни едва держался на ногах, решил отправиться в носилках на передовую: он боялся, что если хотя бы не покажется войскам, потеряет у солдат всякий авторитет. В бою Октавиан был бы обузой, и он предложил взять на себя оборону лагеря, находившегося напротив легионов Брута.

Кассий старался как можно дольше избегать сражения, но однажды стычка между строителями плотины и строителями укреплений переросла в серьезные боевые действия, в которые втягивалось все больше частей. На другом фланге Брут решил воспользоваться случаем и напал на обороняемый Октавианом лагерь. Его люди ворвались в лагерь и перебили защитников, среди которых были две тысячи спартанцев, набранных по дороге через Грецию. Октавиан таинственным образом куда-то пропал. Потом окажется, что молодой человек просто убежал, так же как в сражении при Торжище Галлов.

Октавиан, по-видимому, прятался неподалеку в болотах, а когда он вернулся, первый бой у Филипп уже кончился. Брут отошел за свои укрепления, Кассий был мертв. Его смерть — еще одна загадка того странного и кровавого октябрьского дня. Антоний выиграл бой у дамбы: он отбросил республиканцев, обратил многих в стремительное бегство и легко захватил лагерь Кассия. Сам Кассий, временно отрезанный от происходящего, не зная, как обстоят дела у Брута, опасался, что битва полностью проиграна. Ничего толком не видя из-за плохого зрения, он послал верхом Титиния — выяснить, что за люди приближаются к ним в облаке пыли — свои или враги? Издали Кассий увидел, как Титиния хватают солдаты, собираясь, как ему показалось, убить. Он позвал своего вольноотпущенника Пиндара, и вдвоем они вошли в шатер, а остальные ждали снаружи. Немного погодя, когда посланный вернулся и сообщил, что это люди Брута и что они на радостях обнимали его, Кассий уже был мертв. Тогда Титиний упал на свой меч.