Книга Бабский мотив - Иоанна Хмелевская

— В каком смысле — того? Как мужчину, что ли?! Он что, геронтофил?!

— Тьфу на тебя, сумасшедшая! Может, он и геронтофил, но я имела в виду, ты его хочешь расспросить насчёт нашего следствия? Не знаю, что ему известно, но отловить и расспросить не мешает. Как считаешь?

— Ни с того ни с сего? У человека есть свои дела, а мы тут ему как снег на голову… Послушай, может покормить его обедом или ужином? Вместо ресторана. Давай пригласим его ко мне, я приготовлю что-нибудь приличное: курицу с рисом, колбаски на вертеле. И даже разведу огонь в камине, запросто.

— А что, идея неплохая, — похвалила Мартуся. — А я как раз вернусь с переговоров.

Прямо сейчас ему и позвоню!

Таинственный фоторепортёр Томек без малейшего сопротивления принял приглашение на ужин, только робко предупредил, что очень хотел бы меня пару раз сфотографировать. Да черт с ним, пусть фотографирует сколько влезет — между колбасками и курицей. Парик я нахлобучила на голову сразу, чтобы не забыть потом в спешке. С меня не убудет, а человека мы с Мартусей наверняка оторвём от его дел, окончательно и бесповоротно.

Так и случилось.

— Ни на грош правды в этих слухах не было, — заявил Томек, энергично расправляясь с едой и отличным вином. — Я лично фотографировал эту самозванку Борковскую, меня об этом Баська просила. У неё эта сволочь уже в печёнках сидела, и Баська решила добыть хоть какие-нибудь вещественные доказательства. Это вовсе не она шлялась по шалманам, а именно та, вторая, причём очень даже похожая, особенно волосы, я собственными глазами её видел.

— Ну слава богу, — обрадовалась я. — Наконец появился человек, который лично видел обеих! Полиция до вас ещё не добралась?

— Нет, но в случае чего я готов подтвердить, кто есть кто!

— И она на самом деле выкидывала все эти дурацкие фортели? — спросила Мартуся. — Представляясь при этом именем другой Борковской? Но зачем?

— Вот как раз этого никто не может понять.

Мы сами думаем-гадаем.

— А живая Борковская тоже не догадывается? — подозрительно спросила я. — Она вообще знала ту, убитую?

— Ну что вы! В том-то и дело, что в глаза не видела. Поэтому меня попросила, чтобы я исхитрился и сфотографировал. Я два раза на неё натыкался в ситуациях на грани фола, и, надо признать, выглядела дамочка довольно мерзко.

— Ну да, — вздохнула я. — Получается, мотив напрашивается сам собой. Если Борковская не могла избавиться иначе от этой заразы, пришлось её убить.

— Убийства я вообще не понимаю, — перебил меня Томек. — В редакции сначала пошёл слух, что кто-то убил Барбару, якобы бандиты на неё напали, но потом Барбара сама позвонила и сказала, что с ней все в порядке. Вот ведь черв!

Она же меня просила никому об этой афёре не рассказывать, но раз вы уже знаете…

Мы в один голос бросились уверять Томека, что все уже сами разнюхали, без его помощи. Он успокоился и кивнул:

— Факт, мотив у неё имелся. Слава богу, что тогда Баськи не было в Варшаве, она взяла неделю отпуска. Стойте-ка! А не у вас ли эту вторую пришили?

Я подтвердила.

— У самого моего забора, точнее, у Моей помойки, в объятиях плакучей ивы.

— Декорации контрастные…

— Ещё бы. Сами понимаете, трудно отвлечься от такого дела. Если труп лежит у вас под носом, об этом трупе хочется что-то разузнать, правильно? Тем более что с этим трупом я когда-то по соседству жила, только, естественно, тогда баба была ещё жива.

Мои слова заинтересовали фоторепортёра, и он попросил рассказать поподробнее. После чего и сам разговорился.

С настоящей Барбарой Борковской Томек знаком почти два года, сотрудничали они довольно часто, потому что она писала, а он делал для её материалов фотографии. Друг другу они по-человечески очень нравились, о романтических глупостях речи не заходило. Борковскую вообще невозможно было соблазнить. После развода она словно окаменела, потому что очень тяжело его пережила. В жилетку никому не плакалась, но шило в мешке не утаишь. Если учесть, что большинство знакомых поверили в её развратную жизнь, многие её избегали. Он сам на месте Борковской попробовал бы этой гидре свернуть башку…

— Но эта поддельная, похоже, переборщила, — — оживлённо продолжал Томек. — В конце концов, Барбара — девушка очень приличная.

Интеллигентность, воспитание, образование — все при ней… Если бы Баська выпендривалась в кабаках, пусть даже у неё появилась такая мерзкая привычка, то делала бы это как-то иначе, не столь гротескно. А шутница меры не знала, зарвалась в своём уродстве, и люди начали сомневаться, в последнее время слухам верили все меньше. Прошло бы ещё какое-то время, и до всех бы дошло, что история шита белыми нитками…

Во время монолога Томска я усиленно размышляла, и тьма в этом лабиринте мало-помалу уступала место свету.

— Мнение о покойнице у меня не изменилось, — задумчиво сказала я, вглядываясь в окно, за которым бродячие коты вытанцовывали на соседском заборе. — Недаром она пять лет терзала мои уши, да и музыка, которую она слушала, тоже кое о чем свидетельствует…

— Так ведь у тебя нет слуха! — упрекнула меня Мартуся.

— Но разве я не могу чувствовать музыку?

— Чувствовать можешь.

— Так вот, я чётко чувствую, что здесь одно из двух. Или кто-то подговорил убитую Борковскую на эти выходки и руководил всем спектаклем, или Борковская-прокурор зарезала эту вторую курицу, нёсшую золотые яйца. Ей или какому-то её любовнику — это уже неважно. Потому что сама по себе и без здоровенного допинга эта красотка вряд ли была бы такой работящей. Сердце мне об этом твердит, так же как и те флюиды, что летели из её окна в моё.

— А они светились? — полюбопытствовала Мартуся.

— Нет, это привидения светятся, а не флюиды.

— Тогда откуда знаешь, что флюиды к тебе летели?

— Я же объяснила — сердце подсказывает.

— А её подруга?

— Что «подруга»? Подруга не летела, иначе я бы её видела…

— О господи! Я про ту блондинку, что в машине с убитой сидела! Ты же что-то там говорила о подруге, разве нет?

— Ах, это! Ну да, говорила; Подругу надо обязательно найти.

— Минуточку! — перебил нашу перепалку Томек. — Я не могу сообразить, вы о которой?

Подруг Барбары я совершенно не знаю!

— Нет, мы о подруге покойницы. Какая-то мутная личность.

Томек напомнил, что знакомство водил только с живой Борковской, покойницу видел от силы пару раз и в её интимной жизни совершенно не ориентируется., Тут меня снова осенило.

— А если кто-то поручил покойнице весь этот маскарад, а она стала впадать в гротеск, то заказчику такое могло не понравиться. И ему надо было усмирить актёрку, пока история не выплыла наружу…