Книга Свистопляска - Иоанна Хмелевская

Майор опять похвалил меня.

— Прекрасные идеи приходят вам в голову, пани Иоанна. Негодяям следовало бы непременно с пани проконсультироваться. Мы в принципе уже давно следим за ними, да что толку? Вот только сейчас появились кое-какие шансы... Готово, желаете сесть на него или поплавать?

— Давайте посидим, в воде неудобно беседовать... А вы сами этим делом интересуетесь?

— Не стану возражать. Скажите, я не очень похож на полицейского?

— Если не прицепите пушку на видное место, никто и не подумает.

— Исключено, пушки у меня с собой нет. Беседовали мы тепло и непринужденно, но особой словоохотливостью майор не отличался. Однако и не скрывал некоторых своих познаний о членах мафии, во всяком случае, на простые вопросы давал простые и четкие ответы.

Так, например, мне хотелось знать:

— Идиот или законченный мерзавец?

— Идиот. Выбран именно из-за своей тупости.

— Трусливый кретин или беспринципный подонок?

— Беспринципный подонок.

— ?

— Хитрая, расчетливая сволочь.

— А этот?

— Просто законченная свинья.

Сидя на самой толстой части матраса, я уперлась локтями в поднятые колени, положила подбородок на скрещенные ладони и уставилась в морскую даль. Господи, смилуйся над этой страной, какие люди ею управляют!

— А если бы, — начала я с надеждой в голосе, — а если бы прижать кого-нибудь из сильных мира сего? Не знаю только, кого лучше. Генерального прокурора? Министра внутренних дел? А может, замминистра достаточно? Председателя Высшего суда? Сейм? В конце концов, заседания Сейма происходят открыто, вон, даже по телевизору транслируют. Не могут же они поставить на голосование вопрос — преследовать убийцу или отпустить его на все четыре стороны? Хотя что я говорю, ещё как могут, вон какие предложения проходят — волосы дыбом становятся, вряд ли что их скомпрометирует... Ну, предположим, вы знаете, кого именно следует прижать. Так отловить мерзавца, если он такой скользкий и не найдется законного основания вытащить его на свет Божий, втихую заняться подонком, есть же у него жена, дети?.. Пригрозить серьезно, вдруг подействует и он выдаст нужное распоряжение.

Майор, открывая за моей спиной бутылку с пивом, поинтересовался:

— Пани предлагает мне лично этим заняться?

— Не обязательно. Нанять веселых хлопцев.

— Ага, превосходная идея — мне собрать шайку террористов. Мы и так страдаем от терроризма, по всему миру сейчас эта проблема выходит на первый план. Итак, вы предлагаете с преступниками бороться преступным путем?

— Если другим нельзя...

— Может, другой найдется. Я же сказал вам — появились шансы. И хватит разговоров о политике.

Оставив в покое морские просторы, я повернулась к собеседнику. Моя надежда приняла несколько иной характер.

— Ну так что? — нетерпеливо спросила я. — Сейчас, когда вы уже обо всем знаете...

— А где доказательства? Хотя бы заполучить показания этих людей в письменном виде. И Гжеляк хорош... Вы могли бы исправить это упущение? Да, да, именно вы, ему ничего не скажут. Насколько я понял, есть люди, готовые дать показания. Девушка из «Пеликана», Колодзей, рыбаки... Кто еще? Кельнер, швейцар. Способны вы получить показания за их подписью?

— Попытаться во всяком случае могу.

— Попытайтесь. Для собственного удовольствия, ибо официально дело закрыто. Сбежавшего рыбака я постараюсь разыскать сам, по блату, так сказать. Почему на этом пляже так мало народа?

— Ведь здесь же не живут местные, нет домов, значит, нет и курортников. Оживленно лишь тогда, когда приезжает какой-нибудь детский или молодежный лагерь, разбивают палатки. Сейчас их тоже нет, одни нудисты. Вон те кирпичные бараки, видите?.. — остались от пограничников, и бункер тоже. Бараки используют рыбаки, лебедку здесь установили, вытаскивают на берег свои лодки и катера. А до человеческого жилья отсюда в любой конец пять километров, редко какие отдыхающие добираются, хотя в самой Крынице пляжи переполнены. Ночью тут, наверное, и вовсе никого нет, даже сторожа.

— Уверен, что нет.

— Почему вы так уверены, пан майор?

— А как вы думаете, когда привели в негодность канат? Средь бела дня, при свидетелях?

Чуть ли не с нежностью поглядев на майора, я порадовалась — как хорошо, что появился среди нас профессионал высокого класса. Вот, сразу ему приходят в голову умные мысли. А теперь проверит людей, станет ясно, кто есть кто...

Следующего вопроса я не успела задать, так как появился Болек. Он спустился сверху в своей рыбацкой одежде, поглядел на медленно приближающиеся лодки и опять поднялся на дюну. Оставив майора наблюдать на нудистами, что он делал с большим интересом, я отправилась за свежими новостями.

Болек крутился возле одной из вытащенных на песок лодок, делая вид, будто что-то в ней починяет. Немножко попритворявшись, что любуюсь сверху на море, я решилась приблизиться к парню, ведь рядом не было ни души.

— Ничего новенького, — вполголоса информировал Болек. — По-прежнему мне ведено появляться здесь точно по графику.

— И что ни слова о несчастном случае на пляже?

— Ни слова. А у пани?

— Приехал тут один, — небрежно бросила я. — Считай, помощь прибыла. Сегодня встречаемся у него, пройдись под окном.

И сообщив, где именно и когда следует пройтись, я вернулась к майору.

— На мой взгляд, поддерживают свои прежние инструкции, чтобы ввести противника в заблуждение, — недовольно доложила я. — Не было тут никакого несчастного случая, а что приключился он, как раз когда Болек находился поблизости, — так это не имеет значения. А чем, собственно, Яцек занимается в Варшаве?

Похоже, поведение Яцека одновременно раздражало и смешило майора.

— Вытворяет жуткие вещи, — ответил он. — У него несколько помощников, помогают добровольно, но по разным причинам. Так, секретарша погибшего отца, уже немолодая женщина, обожала своего шефа и теперь намерена мстить за него всеми силами. Говорю пани, женщина готова на подвиг! Это она обнаружила очень существенную деталь. Оказывается, Шмагер уехал отсюда сразу же после обеда с Роевским и не знал, что тот умер. Узнал об этом только на следующий день, в Варшаве, встревожился и помчался к знакомому лаборанту, которому дал на анализ известную нам субстанцию. Узнав, что это аконитин, расспросил о его свойствах и ещё больше разъярился. Ему, похоже, и в самом деле были неизвестны истинные намерения работодателей, неизвестно, что аконитин смертельный яд, думал, просто сильное снотворное или средство, вызывающее, например, жесточайшее расстройство желудка, что должно явиться старшему Роевскому предостережением. Пока, дескать, по-хорошему предупреждают, если не отступится — пусть на себя пеняет. А Роевский и в самом деле поесть любил, это всем было известно, ну и Шмагер мог думать, что его послали для предупреждения, а не как киллера, наемного убийцу.