Книга Мемуары «Красного герцога» - Арман Жан дю Плесси Ришелье

Предрассудки – удел язычников, христиане не должны им поддаваться. Я привожу здесь все эти случаи Провидения не для того, чтобы доказать, что в них нужно верить. Однако поскольку они сбылись, надо признать, что на свете существует много необъяснимого: нам видны лишь последствия и неведомы причины.

Истинно, что, если конец и скрыт от нас, мы знаем: Бог, держащий в руках сердце королей, не оставляет безнаказанной их смерть. Исполняющий Его волю имеет некое право и на Его славу; но злоупотребляющий Его доверием не избежит Его суда.

Убийце Короля было назначено парламентом самое суровое из наказаний, хотя для свершенного им вообще трудно подыскать подходящую кару.

Всем стоит призадуматься над тем, сколько появилось предвестников смерти – я заверяю всех в их истинности, поскольку имел честь самолично участвовать в их разборе, – и какой страшный конец оборвал течение столь славной жизни.

Очевидно, что история заставляет нас понять: появление на свет и смерть великих людей часто отмечены из ряда вон выходящими предзнаменованиями – кажется, Бог желает подать ими известие миру о Своей милости к ним уже в момент их рождения – ведь они призваны многое свершить для людей – либо предупредить, что прекращает распространять на них Свою милость, если они более не нуждаются в ней.

Эта тема достойна целого исследования, я бы мог еще многое сказать по этому поводу, если бы рассказ мой позволил мне отклониться от повествования не только мимоходом. Но разумнее ограничить себя, добавив лишь следующее: тому, кто получает самые великие милости от Бога, часто выпадает и самое великое наказание, если он злоупотребляет этими милостями.

Многие считают, что малое значение, которое Король придавал покаянию, наложенному на него, когда он получил отпущение грехов при переходе из еретической веры в католичество, – одна из причин его гибели.

Иные думают, что его снисходительное отношение к дуэлям, против которых он издавал вердикты и законы, в гораздо большей степени послужило его смерти.

А кто-то рассуждает так, что он мог навлечь на себя гнев Всевышнего и тем, что, будучи в состоянии отстоять интересы своих союзников в справедливой войне, имея законный предлог взяться за оружие, он брался за него, лишь для того чтобы удовлетворить свое честолюбие на виду у всего честного народа.

Еще кто-то считает причиной его гибели то, что он не положил предела ереси в королевстве.

Я же охотно выскажу свое мнение: не удовольствоваться свершением зла, которое усугублено обстоятельствами худшими, чем само зло, предаваться распутству, сопровождая его святотатством, рвать узы браков, чтобы под сенью самых святых таинств потакать своей необузданной похоти, и вводить в привычку нарушение Святых Таинств, с презрением относиться к тому, что составляет зерно нашей религии, – суть преступления, караемые Вседержителем скорее, чем мелкие, достойные снисхождения грехи.

Но не нам проникать законы бесконечной мудрости Божией, неисповедимые и для самых провидящих, и потому, смиренно склонившись пред их величием и признавая, что лучшие умы мира тут бессильны, продолжим рассказ. Мир был избавлен 17 мая от убийцы: ему отрезали руку, терзали калеными щипцами в различных частях города, лили на него раскаленный свинец, затем его четвертовали, сожгли, а пепел развеяли.

В те времена поветрие замышлять убийство Короля так распространилось, что кое-кто, охваченный яростью, подобной той, что двигала и Равальяком, собирался покуситься на жизнь его сына. Нашелся даже двенадцатилетний ребенок, заявивший, что у него достанет храбрости расправиться с юным принцем.

Его приговорили к смерти, но природа смилостивилась и сама прибрала к рукам это исчадие ада, не дожидаясь приведения в исполнение приговора.

Королева еще пребывала в горе, которого ждала от нее вся Франция, но уже подтвердила Нантский эдикт: это произошло 22 мая и было сделано для успокоения гугенотов и удержания их в рамках обязанностей, оговоренных в эдикте.

Кроме того, испуг, в котором пребывали все провинции после сообщения о смерти Короля, побудил кое-кого, убежденного, что его смерть равнозначна гибели государства, овладеть крепостями. 27 мая Королева издала обращение, в котором содержался приказ вернуть крепости в прежнее их состояние под страхом быть обвиненным в оскорблении Ее Королевского Величества и заранее прощались те, кто исполнит ее волю.

Не сыскалось никого, кто ослушался бы.

В то же время парламент, желая предупредить распространение губительных помыслов, охвативших разум Равайака, своим постановлением от 27 мая предписал Факультету теологии вновь поставить на обсуждение декрет, вышедший из его стен 13 декабря 1413 года[60], в котором преподаватели числом сто сорок один вынесли приговор безумию и дерзости тех, кто осмелился выдвинуть тезис о дозволенности подданным покушаться на жизнь правителя без вынесения на то судебного определения.

Два года спустя, в 1415 году, Констанцский собор[61] подтвердил этот декрет и заявил, что прежнее положение было ошибочным по отношению к вере и нравам, открывало путь к распре, предательству и святотатству и что поддерживать его означало впадать в ересь.

Согласно предписанию парламента, Факультет собрался 4 июня, возобновил обсуждение и подтвердил свой прежний декрет, добавив к нему, что отныне преподаватели и студенты будут давать клятву излагать содержание декрета своим ученикам и распространять это знание в народе.

Следствием этого декрета было то, что 8 июня парламент осудил книгу «De Rege et Rуgis institutione» («О короле и его статусе» (лат.)) испанского автора Мариана[62], приговорил ее к публичному сожжению и под страхом суровых наказаний запретил печатать и продавать во Франции, поскольку в ней содержались идеи, совершенно противоположные вышеуказанному декрету, и прославлялось убийство короля Генриха III.