Книга Глиняный колосс - Станислав Смакотин

Первое. Ты жив, и силы постепенно возвращаются. Несмотря на контузию. Уже что-то!

Ставлю в голове жирный плюс. То ли из-за встряски организма, то ли еще из-за чего… Но крест выходит подозрительно похожим на фашистскую свастику. Еще чего… Кыш, противная! А ну, пшла!..

Испуганно вздрогнув и заковыляв на кривых ножках, символ, впрочем, не исчезает окончательно, отползя куда-то в верхний угол и испуганно выглядывая оттуда. Хрен с тобой, сиди там. Паучара поганая. А еще плюс…

Второе. Ты не один, рядом опытный казак и пара лошадей. А также винтовка — одна штука, револьвер — еще одна штука. Вооружение, как ни крути!

Я оглядываюсь на урядника. Не теряя времени, Илья пользуется свободной минутой для… как бы это сказать… Выражаясь технической терминологией: осмотра и вентиляции важнейших двигательных механизмов — сиречь ног. Скинув сапоги и размотав портянки, с наслаждением подставляет эти самые механизмы ночной прохладе. А поскольку те волею судеб размещены, учитывая наклон оврага, аккурат на уровне моего лица… Весть о столь радостном событии немедленно достигает моего обоняния.

С недовольством отодвинувшись от грозного химического оружия, я ставлю рядом с притихшей свастикой еще плюс.

На этом всевозможные положительные моменты исчерпываются, и в мозг жирными червями начинают вползать одни минусы. К примеру…

Потеря отряда Мищенко — плохо. Очень плохо… Свои, русские казаки поблизости, мечтающие тебя пристукнуть, — еще хуже. И, наконец, самое главное: нахождение в глубоком тылу японской территории, где каждый встречный куст рискует обернуться японцем или хунхузом, — просто ужасно. Разница между этими товарищами не особо велика — как те, так и другие хлебом-солью не встретят… Точнее, рады-то будут, но…

Упорная возня поблизости отвлекает меня от бренного. Закончив с туалетом, Илья явно решил не останавливаться на достигнутом. Следствием чего является раскинувшаяся перед ним скатерть, почти самобранка. И запах давно немытых ног сменяется на что-то такое, отчего рот наполняется слюной. Ага…

— Будете, ваше благородие?

Спрашиваешь! Война войной, а обед по… Короче: да!!!

Следующие несколько минут уходят на уничтожение в две глотки нехитрой жратвы из казачьего сухпайка: куска свиного сала и десятка сухарей. В завершение трапезы тот торжественно извлекает из сумы флягу:

— Горилка!

Ну-ка дай сюда… Жадно, а главное, неосторожно сделанный глоток мгновенно вызывает в горле ощущение невесть как проглоченного утюга. Раскаленного докрасна, причем с той самой нажатой кнопочкой, где красная надпись «пар»…

Сквозь слезы и хлопки по спине я с трудом разбираю:

— …Веселого роду — любит горилку, как воду, ваше благородие… Крепка!

Водка (если эту адскую смесь градусов в восемьдесят можно назвать таковой) производит на меня чудодейственное влияние — в голове окончательно проясняется, а рука вновь требовательно тянется за флягой:

— Еще!..

После пары солидных глотков все окончательно становится на место.

Итак. Ночь давно перевалила на вторую половину — скоро начнет светать. Пользуясь темнотой, мы должны как можно скорей выйти к Мукдену. Выйти кратчайшим путем и надеяться, что от встречи с новыми «друзьями» нас пронесет. Карту я видел и вполне представляю: две дороги, одна из которых идет через деревушку, другая в обход. Наши друзья считают, что мы двинем в обход, поэтому… На секунду я задумываюсь. Поэтому идти надо через деревню. Решено!

— Хорош трапезничать! — Я подымаюсь на ноги. — Готовь лошадей, пора выступать!

Кто ни разу не вытягивал два центнера живого и упирающегося мяса из оврага в кромешной тьме, тот потерял многое. Как минимум — несколько минут геморроя! Соблюдя все меры предосторожности и предварительно убедившись, что поблизости никого, мы с Ильей с матами вполголоса, посулами конского счастья и пинками по ляжкам бедных животин наконец это делаем.

— В обход деревни, ваше благородие? — лихо вскочив в седло, вопросительно смотрит на меня урядник.

— Через нее, Илья. — И, предвидя его удивление, добавляю: — Японцев там нет. А те… Те пусть думают, что мы пошли в обход. Скачем, скорей! — Я с силой бью лошадь ногами. Коняга мгновенно реагирует, толчком едва меня не сбрасывая. Через секунду позади раздается догоняющий перестук копыт.

О том, что полчаса назад здесь проскакали люди, ищущие конкретно моей смерти, стараюсь не думать… Револьвер же, крепко зажатый в руке, — скорей успокаивает психику. Ну хоть что-то!

Остатки деревни, открывшиеся спустя версту, представляют собой печальное зрелище. С высоты пригорка, на котором мы остановились, я не могу оторвать взгляда от выгоревших почти дотла домишек — несколько десятков тлеющих костерков правильной формы — вот все, что осталось от точки на карте. Отчаянно мечущиеся между домами тени, истошный рев скотины…

Дорожная колея входит прямиком в село, сквозь чудом уцелевшие от огня деревянные ворота, и… При взгляде на них в голове вновь начинает мутиться. К горлу непроизвольно подкатывает твердый ком.

С поперечной перекладины, раскачиваясь на ветру, свисает на веревках несколько тел. Раз, два, три, четыре… Даже отсюда, с расстояния в несколько сот метров, хорошо видно, что одно из них в длинной юбке… Так ведь не бывает? Это же начало века, все должно быть по-другому? Нет еще зондеркоманд со сдвоенными молниями на рукавах, да и тот, чьим именем они действовали… Пока молодой подросток с угрями на лице ходит в школу где-то в небольшом городке Австрии… Это ведь русская армия? Да и те, кто висит… Отнюдь не партизаны, нет? Мирные жители?..

— Нехристи… — Поравнявшись со мной, Илья с каменным лицом натягивает поводья. — Убил бы, лично… — после минутного молчания наконец выдавливает он из себя. — Ваше благородие, как же так? Пошто?

Да, бывает и так… Наверняка ты многого не видел и не знаешь. Я не видел тоже, но читал о подобном… Одновременно… Это ведь не русская армия, нет. Отребье, надевшее форму, присутствует в каждом народе. В каждой нации. В каждой стране. Отребье как тот, что приказал это сделать, так и те, кто этот преступный приказ выполнил…

Перед глазами возникают николаевские усы, хмурый взгляд… Кулаки непроизвольно сжимаются. Ульянов, сволочь…

Так. Через деревню ехать нельзя. Теперь — точно. Мы вдвоем, а разбираться в тонкостях хитросплетений интриг в русских войсках никто не станет. Окажемся в лучшем случае по соседству с повешенными. В худшем — разорванными селянами на части, и, заметьте, — по делу…

— Можно по околице, вдоль домов? — Илья словно читает мои мысли.

— Попробуем… Винтовку приготовь!

— Уже, ваше благородие… — Тот передергивает затвор.

— Тогда — вперед… — пускаю я лошадь вниз.

Отстреливаться от разгневанных селян отнюдь не входит в мои планы. Но и объяснить, что это не мы и мы ваще тут не при делах, — тоже не получится. Хрень…