Книга Курьезы холодной войны. Записки дипломата - Тимур Дмитричев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Остальное время в Праге мы провели в походах по городу и музеям. Удалось нам побывать и в харчевне, где столовался бессмертный бравый солдат Швейк. В день отъезда мы с пакетами сувениров зашли в гостиничное отделение чешского варианта нашего «Интуриста», где хотели получить карту дорог Чехословакии, так как собирались возвращаться в Вену другим путём, чтобы посмотреть на новые места и пейзажи. Уходя, я случайно оставил на прилавке агентства один пакет с сувенирами, в том числе чудную куклу Швейка. Когда, спохватившись, я всего пять минут спустя вернулся за этим пакетом, офис агентства закрылся на обед. Мой забытый пакет по-прежнему сиротливо лежал на прилавке, и я попытался найти кого-нибудь из администрации помочь мне его взять.
Все утверждали, что этого нельзя сделать до возвращения агента с обеда, но мы должны были уезжать сразу, и мои спутники уже пошли к машине. Тогда один из администраторов предложил мне оплатить пересылку пакета по почте в валюте прямо в почтовом отделении гостиницы, поскольку пакет нужно было отправлять на мой адрес в Вену. Заплатив за пересылку сувениров в несколько завышенном по прикидке весе и получив квитанцию, я поспешил в машину к ожидавшим меня коллегам.
Мы выехали из Праги, и снова перед нами предстала та же спокойная неторопливая Чехословакия, которую мы знали по прошлым посещениям этой страны и которую наблюдали на пути из Австрии. Уже будучи где-то вблизи от австрийской границы, мы потеряли нужную дорогу и несколько заблудились в сельской местности. При обращении к местным жителям показать нам дорогу в Вену, а мы называли этот город для них именно так, то есть прусском звучании, они говорили, что никогда о таком городе не слышали. Затем, при новых обращениях с этим же вопросом, мы стали называть город на разных других языках, но получали тот же ответ. Наконец в одном месте, я назвал Вену в её немецком варианте, и тут же получил необходимые разъяснения относительно нужной нам дороги. Оказалось, что столица Австрии на чешском и словацком языках произносится точно так же, как по-немецки. После этой языковой заминки мы благополучно выбрались на дорогу, ведущую к Вене. Прошло несколько дней после нашего возвращения, но посылка, которую мне обещали доставить через 2–3 дня, не приходила. Я оставался в Вене ещё около трёх недель, но посылки с занятной куклой Швейка так и не дождался.
НЕОБЫКНОВЕННЫЕ ЭПИЗОДЫ ДИПЛОМАТИЧЕСКОЙ СЛУЖБЫ
В июне 1970 года по заданию своего отдела МИДа я работал с президентом Пакистана Яхья Ханом, который прибыл в Советский Союз с официальным визитом. После завершения переговоров и культурной программы в Москве наш зарубежный гость отправился в поездку по другим городам, среди которых был и Киев. По прибытии в столицу Украины президента и его делегацию на аэродроме встречало высшее руководство республики со всеми почестями, предусмотренными для таких случаев протоколом. Когда официальная церемония встречи прямо на лётном поле была закончена, Щербицкий в качестве главного принимающего лица пригласил Яхья Хана сесть в свою официальную машину, с тем чтобы продолжить начатую у борта самолёта беседу по пути в отведенную президенту резиденцию в центре Киева.
Я пошел вместе с остальными гостями и хозяевами к президентскому лимузину, стоявшему в метрах 30 от самолёта во главе впечатляющего эскорта милицейских мотоциклов и машин, среди которых всегда была «скорая помощь» с запасом крови труппы основного зарубежного руководителя. Когда мы подошли к ожидавшему нас с открытыми дверями автомобилю, где на переднем сиденье уже находились водитель и наш офицер безопасности, Яхья Хан и Щербицкий стали прощаться с сопровождающими их лицами. После нескольких минут прощальных слов и рукопожатий первый секретарь компартии Украины повел своего высокого гостя к открытой дверце лимузина с левой стороны, где ему протокол предусматривал место на заднем сиденье. Когда мы все трое подошли к этой двери, то, к своему большому удивлению, обнаружили, что президентское место было надёжно оккупировано личным адъютантом и охранником Яхья Хана.
Это был необычно высокий, страшно худой человек с пышной бородой, усами и бакенбардами, которые все были переплетены между собой в невероятно причудливые арабески. На нём всегда был очень яркий церемониальный костюм, в котором удачно сочетались элегантность английского военного мундира с пышным восточным тюрбаном, орнаментальными шнурами и разноцветной отделкой. Этот привлекающий всеобщие взгляды ходячий гардероб, который, кстати сказать, никогда не менялся независимо от времени дня или случая, дополнялся такой же необычной позолоченной шпагой редкой длины, что, по-видимому, должно было соответствовать неординарному росту её хозяина. Это сверкающее, скорее церемониальное, нежели защитное оружие на его нижнем конце было прикреплено к специальной пряжке-замку на левой щиколотке её владельца с помощью короткой блестящей цепочки, которая почти не позволяла нарядному адъютанту президента сгибать левую часть тела ниже талии. Упомянутый последний элемент в ослепительном наряде высоченного пакистанского охранника в данный момент превратился в международную проблему способа рассадки в президентском лимузине.
Ввиду своего необычно высокого роста адъютант Яхья Хана буквально поглотил большую часть пространства заднего салона по той простой причине, что он не мог согнуть свою длинную зафиксированную нижнюю конечность. Если говорить более широко, то можно сказать, что для того чтобы как-то компенсировать свой церемониальный недостаток, он разработал несколько довольно хитроумных приёмов. Так, например, иногда этому адъютанту нужно было идти рядом со своим президентом, но он, конечно, не мог этого делать, поскольку носимый им костюм не позволял ему сгибать левую ногу. Однако каждому из нас известно, что сгибание колена является необходимым условием для пешеходного перемещения двуногих. Это тем более представляется необходимым для тех из них, которые по долгу службы и своих обязанностей должны быть ловкими, быстрыми и проворными, в том числе и в ногах, для защиты своих вождей при возникновении неблагоприятных обстоятельств. Один из таких приёмов нашего пакистанского офицера заключался в том, что он вытягивал свои обе нижние конечности (этот приём было бы просто невозможно применять, используя только одну из них без серьёзной потери равновесия) в таком невероятном размахе гусиного шага, что любой находившийся поблизости человек должен был сохранять безопасную дистанцию от этого марширующего гиганта. Естественно, что применение подобных приёмов чрезвычайно осложнялось, когда эта удлинённая и искусственно несгибаемая фигура должна была действовать в сокращённом или тесном пространстве пассажирского автомобиля, даже если речь шла о его более просторном варианте, обычно доступном высокопоставленным государственным деятелям или некоторым богатым людям. В таких случаях сама недостаточность пространства, и в частности пространства для помещения ног, требует гораздо большей находчивости и, что ещё важнее, смелости для опережения других претендентов, даже если это будут верховные руководители государств или партий.
Скованный своей намертво пристёгнутой шпагой, пакистанский телохранитель уже заблаговременно завершил свой маневр размещения в государственном лимузине, когда президент его собственной страны и высший представитель принимающей республики подошли для занятия предусмотренных для них протоколом мест. Картина, которая предстала перед нашими удивлёнными взглядами, вызвала ужас на физиономиях представителей протокольных отделов, скомканную улыбку на загорелом лице президента Пакистана и плохо скрываемое недоумение в глазах первого секретаря Коммунистической партии Украины. «А это кто?» — спросил он голосом, скорее выражавшим удивление, нежели недовольство, и повернулся ко мне за ответом.
