Книга О чем молчат мертвые - Лаура Липман

– Что ты имеешь в виду под словом «неплохая»?

– У меня была работа. Ничего интересного или сверхъестественного, но я с ней неплохо справлялась, и мне этого вполне хватало, чтобы оплачивать счета. По выходным, если была хорошая погода, я каталась на велосипеде. А если плохая, я брала кулинарную книгу, выбирала рецепт полюбопытнее и пыталась что-нибудь приготовить. Правда, у меня не всегда получалось, но в учении ведь без неудач не обойтись. Брала в прокате фильмы, читала книги… Я была… ну, нет, счастьем это, конечно, не назовешь… Я давно отказалась от счастья.

– Удовлетворена? – Кэй вспомнила, что чувствовала после развода и как легко бросалась такими словами, как «несчастье», «грусть» и «депрессия».

– Что-то в этом роде. Скажем так, я не была несчастна. И мне этого вполне хватало.

– Мне так жаль…

– По крайней мере, я жива. Моей сестре повезло куда меньше.

– И все же, что насчет твоих родителей? Ты никогда не задумывалась, каково было им?

Хизер поднесла два пальца к губам. Салливан уже замечала раньше этот ее жест. Казалось, будто ответ уже был на кончике ее языка, готовый вот-вот сорваться, но сначала ей нужно было подумать о возможных последствиях.

– У нас могут быть с тобой секреты? – спросила она.

– Официально? У меня нет права…

– Нет, неофициально. Я знаю, что в зале суда тебя могут заставить все рассказать. Но я надеюсь, мне не придется присутствовать в суде. Глория уверяет, что мне даже не придется разговаривать с присяжными. Так могут у нас быть свои секреты?

– В смысле можешь ли ты мне доверять?

– Ну, это было бы громко сказано, – ответила Хизер, но тут же поняла, что ее слова прозвучали слишком обидно, и добавила: – Кэй, я никому не доверяю. Разве я могу? Ну правда, тебе не кажется, что у меня была пусть и дерьмовая, но все же какая-никакая нормальная жизнь? Каждый день я просыпалась, дышала, ела, ходила на работу, приходила вечером домой, смотрела всякую дрянь по телику, затем ложилась спать, снова просыпалась, и так по кругу. Я просто жила и никому не причиняла боли… – Тут у нее затряслась нижняя губа. – По крайней мере, не специально…

– С тем мальчиком все в порядке. Сотрясения нет, позвоночник тоже цел.

– Сотрясения нет, – с горечью повторила Хизер. – Всего лишь сломана нога. Какая ерунда!

– Его отец виноват в этом не меньше тебя, скорее больше. Представь, каково должно быть ему.

– Честно говоря, мне тяжело. Тяжело, когда другим людям больно. На работе, когда я слышу, как кто-то обсуждает свои проблемы и трудности, я готова просто взорваться, как в каком-нибудь научно-фантастическом фильме. Обычно люди не так относятся к чужим проблемам. Этот отец, ладно, он может корить себя сколько угодно за то, что произошло. Но там, на дороге, он всего лишь пытался исправить мою ошибку…

– Ошибку, вызванную плохими дорожными условиями. Это не твоя вина, – напомнила Салливан своей собеседнице.

– Да, но… ты думаешь, виновник предыдущей аварии, не говоря уже о том жопоруком работнике дорожной службы, который не почистил покрытие должным образом… Думаешь они чувствуют себя виноватыми? Нет, и никогда не будут. Виновник только один, справедливо это или нет.

Они отклонились от темы, готова ли Хизер ей довериться, и Кэй подумала, смогут ли они на нее снова выйти. Дело было не в любопытстве – на этот раз Салливан знала это наверняка. Ей казалось, что она может стать для Хизер единственным бескорыстным союзником. Полиция, Глория… Для них Хизер имела практически второстепенное значение. А Кэй не нужны были ее деньги, ей было все равно, кто она, и она не стремилась разгадать тайну ее исчезновения.

– У нас могут быть секреты, – сказала соцработница, припомнив изначальный вопрос. – Можешь доверить мне что угодно, я никому не расскажу, особенно если это может причинить вред тебе или кому-то еще.

На лице ее подопечной появилась еще одна вымученная кривая улыбка.

– Многие так говорят…

– Зависит от порядочности человека.

– Ладно, вот мой секрет. Как только он меня отпустил, я стала искать родителей. Отца было легко найти, потому что он так и жил в нашем старом доме. Мне говорили, что он уехал, но это оказалось неправдой. Но мама… ее я найти не могла. То есть я нашла ее, но затем опять потеряла, около шестнадцати лет назад. Вот я и решила, что она умерла. Правда, я не особо старалась ее найти, не делала все, что было в моих силах. Знаешь, такое странное чувство облегчения – думать, что она умерла. Я ведь верила, когда они говорили мне, что ей на меня плевать, что она меня не ищет.

– Как ты могла в такое поверить?

Хизер пожала плечами, прямо как подросток, напомнив этим Кэй ее дочь, Грэйс.

– Что касается моего отца… – продолжила она, проигнорировав вопрос, и на мгновение запнулась. – Что касается отца, то однажды настал день, когда… Гм, не хочу углубляться в подробности. В общем, настал день, когда я узнала, что он больше не живет по старому адресу. Я просто поверить не могла, что он переехал. Это были девяностые или около того. Ему тогда было чуть за пятьдесят. Я испугалась, понимаешь. Он вряд ли бы стал переезжать просто так. Значит, случилось что-то серьезное. Вот я и стала думать, что у него что-то с сердцем или, может, рак. С тех пор я живу с мыслью, что тоже не проживу дольше пятидесяти. А теперь говорят, что моя мать жива, но я просто не могу в это поверить. Я так долго считала ее мертвой… Да и она, скорее всего, все это время думает, что я мертва. Я очень сильно хочу увидеть ее, но в то же время мне ужасно страшно. Я ведь ее уже почти не помню, и вряд ли она так уж хорошо помнит меня.

– А ты хоть раз… Прости, наверное, не стоит задавать такие вопросы.

– Да ничего страшного, давай.

– Ты хоть раз видела те рисунки в интернете? Я имею в виду, когда художники пытались предсказать, как ты должна сейчас выглядеть?

На этот раз улыбка Хизер была искренней, без капли иронии.

– Забавно, да? Они ведь почти угадали. Правда, такое не со всеми работает. Ну, некоторые ведь толстеют. Оу… прости…

Если бы она не извинилась, Кэй бы и не приняла это замечание на свой счет. Она и раньше замечала в своей подопечной эту детскую бестактность. Не грубость, нет, а неподдельное смущение из-за того, что она могла нечаянно ляпнуть в разговоре.

– Послушай, – сказала Хизер, мгновенно забыв про свою оплошность. – Уверена, ты не так уж много зарабатываешь, но, может, все-таки поселишь меня в какой-нибудь старенький недорогой мотель? Например, «Кволити Инн» на сороковом шоссе. Его, наверное, уже нет, но что-нибудь в таком роде вполне подойдет. Можешь расплатиться кредиткой, и после того как мы – надеюсь, в скором времени – со всем разберемся, я смогу все тебе вернуть. О, или, может, моя мама с тобой рассчитается!

Эта мысль, похоже, ее забавляла.

– Прости, Хизер, но нам с детьми и так едва хватает, – возразила Салливан. – Да и неправильно это. Я ведь социальный работник. Есть границы, которые мне нельзя переступать.