Книга Тень иракского снайпера - Александр Грич

— Мы с коллегой оставим вас на минуту, — сказал Потемкин мягко. И уже выйдя в коридор, покачал головой. — Это не он, конечно. Закругляй беседу.

* * *

О’Рэйли позвонил утром, и уже по тому, как он поздоровался, Потемкин понял, что утро нерадостное.

— Что случилось?

— Ничего пока, шеф. Но мы получили предупреждение… Собственно, не мы — и это еще хуже.

— Лайон, говори по делу.

— Позвонила знакомая вам Эмилия Стоун из «Сан‑Франциско кроникл». Она получила предупреждение.

— Какое именно?

— От человека, который убивал. От душителя.

Предупреждение пришло по электронной почте на адрес Эмилии. И на адрес главного редактора. Причем не на открытый адрес, который висит в Сети и доступен каждому, а на реальный, внутренний, которого даже многие сотрудники не знают…

— Почему Эмилии?

— Думаю, потому, что Леборн… Разве нет?

— Может быть. — Олег почесал висок. — Ты мне послание, конечно, переправил?

— Да. Поэтому и звоню так рано. Надо решить, как реагировать.

— А что в редакции собираются делать? Хотя… Знаешь что, давай я сначала посмотрю письмо, а потом будем решать.

В графе «Предмет письма» стояло: «Последнее предупреждение»

Текст был пространный:

Уважаемые господа! Два убийства двух успешных и состоятельных членов уважаемого сообщества должны были, по идее, привлечь общественное внимание, вызвать возмущение и интерес к причинам этих акций. Вместо этого они показали всю несостоятельность, во‑первых, наших массмедиа, а во‑вторых, из рук вон плохую работу полиции. Судите сами: в своих домах задушены люди, произошло это среди бела дня. Известно, что оба они были клиентами печально знаменитого художника Брета Леборна. Год назад еще один его клиент был задушен при аналогичных обстоятельствах. И тогда, год назад, полиция сделала все от нее зависящее, чтобы замять этот скандал. В дело вмешались видные покровители художника, и оно было, по существу, спущено на тормозах. Найденный и осужденный убийца — может быть, и не убийца вовсе. Как‑то уж очень быстро он во всем сознался. И, главное, он находится под надзором, в психушке — а убийства продолжаются.

Наконец‑то полицейские умники, кажется, стали догадываться, что эти акции совершает человек, который видит в этом свою миссию и собирается ее исполнять.

Вот поэтому я и пишу Вам письмо, уважаемая Эмилия, Вы ведь породили этот самый «феномен Леборна». И Вам, почтенный господин редактор. Если я напишу полицейским чинам, можно быть абсолютно уверенным, что из этого ничего путного не выйдет. Они опять все скроют от широкой публики — и опять все будет как бывало не раз прежде. Я имею в виду не только эти случаи удушения — я имею в виду общий уровень работы нашей правоохранительной системы, которая охотно занимается мелкими нарушениями, но оставляет в стороне расследование и освещение социально значимых преступлений.

Я заявляю, что такое положение нетерпимо. Вашей газете, которая, с моей точки зрения, меньше других коррумпирована, я даю первый шанс.

ОФИЦИАЛЬНО СООБЩАЮ, ЧТО В ТЕЧЕНИЕ 76 ЧАСОВ В РАЙОНЕ ГОРОДА САН‑ФРАНЦИСКО И ЗАЛИВА БУДЕТ СОВЕРШЕНО ЕЩЕ ОДНО УБИЙСТВО. Его характерные признаки будут те же — очередной богатый человек, наживающийся за счет налогоплательщиков, будет удушен, как и предыдущие. Эта жертва будет, как и в прошлые разы, из числа людей, которые заказывали печально известные портреты у художника Леборна. На теле будет оставлен мой фирменный знак, известный по предыдущим жертвам. Значения цифр и букв на нем я объяснять не стану — пусть наша славная полиция хоть в этом разберется. А вот латинскую надпись «PERICULUM IN MORA», которую я тоже обязательно оставлю, я перевожу для широкой публики. Ее значение — «Промедление опасно». И промедление действительно опасно, хотя наше общество и его доблестная полиция этого, кажется, не понимают…

ПОВТОРЯЮ: АКЦИЯ БУДЕТ СОВЕРШЕНА В ТЕЧЕНИЕ 76 ЧАСОВ С МОМЕНТА, КОГДА К ВАМ ПРИДЕТ ЭТА ЭЛЕКТРОННАЯ ПОЧТА, — ВРЕМЯ ЗАФИКСИРОВАНО НА ПИСЬМЕ АВТОМАТИЧЕСКИ, И МЕНЯТЬ ЕГО Я НЕ БУДУ.

С интересом буду ждать, что же вы предпримете на этот раз.

«Все это было бы больше всего похоже на бред графомана, из тех, что наводняют редакции своими гениальными произведениями, — подумал Потемкин. — Если бы за этим графоманским бредом уже не было трех убийств. И прямой угрозы четвертого».

— Лайон, я еду в офис, — сообщил коллеге Потемкин, уже спускаясь в гараж. — Пока надо срочно сделать следующее: согласуй с шефом полиции, чтобы твои люди как можно быстрее провели инструктаж патрульных в местных отделениях города и Залива и довели до них в подробностях тот психологический портрет маньяка, который мы имеем. Кроме того, разослать его по электронной почте во все местные отделения — до Сан‑Хосе включительно. Второе: срочно посади людей на обзвон тех, кто фигурирует в списках клиентов Леборна. Им надо сообщить об угрозе и попросить соблюдать в ближайшие три дня повышенные меры безопасности. Пусть в разговорах особенно подчеркнут, что судя по предыдущему, преступления могут совершаться не на улице, не на работе, а именно в домашних условиях. Еще важно — преступник может быть знакомым тех людей, кому мы звоним. А если и не знакомым, то он принадлежит примерно к их кругу — в том смысле, что у него интеллигентная речь, он, очевидно, неплохо образован… Словом, для всех клиентов Леборна — трое суток в режиме повышенной опасности.

И еще — может быть, самое важное: посади самого толкового человека на отбор из той сотни, что в «списке Леборна», нескольких, отвечающих нашим признакам по «портрету» жертв маньяка. То есть мужчин тридцати пяти — пятидесяти лет, успешных бизнесменов, живущих в одиночестве. Сообщи мне результат сразу.

— Понял, шеф. Делла спрашивает…

Делла Нордстром заведовала в отделении Группы связями с общественностью.

— Еще не знаю! — бросил Потемкин, выводя машину из гаража и устанавливая проблесковый маячок на крыше. — Пока созвонись с редактором «Кроникл» и скажи, что мы просим воздержаться от любых шагов в течение по крайней мере ближайших двух часов. И Делле скажи то же самое.

В офисе надо было убедиться, что все оперативные мероприятия запущены и делается, по крайней мере, все, что в нынешних условиях возможно сделать…

После этого Потемкин и О’Рэйли вместе с Деллой уединились в «темной» комнате — было в здешнем офисе такое помещение без окон и без дверей, своего рода бункер. Вряд ли строители планировали, что здесь будут совещаться сотрудники служб, более вероятно, что эта комната была задумана как подсобка… Но вот когда‑то кто‑то, теперь уже и не поймешь, кто и когда, догадался, что здесь — без пейзажных красот и без дневного света — можно очень эффективно общаться группе людей, когда об этом совещании не должны знать окружающие. Никому, даже сотрудникам офиса, здесь нечего было делать…