Книга Комдив. Ключи от ворот Ленинграда - Олег Таругин

После того, первого в его жизни «Тренажера», он вообще откровенно полюбил это простое, но чрезвычайно эффективное – особенно при грамотном использовании – оружие. А пользоваться ими наводчики умеют, доказали уже. Выручили тогда, помогут и сейчас. Все-таки со скорострельностью миномета никакая пушка не сравнится; даже с учетом визуального контроля выхода из ствола предыдущей мины перед заряжанием следующей – предохранителей от повторного заряжания пока еще нет, насколько помнил Сергей, они появятся несколько позже. Да и дальнобойность впечатляющая – больше трех километров. Эх, были б у них корректировщики в тылу, можно было еще в прошлый раз герра оберста куда серьезней потрепать. А то отвел за поворот свои броне-коробки – и все, спрятался. Но не срослось. Хотя он и без того нормально по сусалам огреб, надолго запомнит. Жаль уцелел. Ничего, вой-на долгая, глядишь, еще получит свое. По крайней мере, генерала он в ближайшее время точно вряд ли получит, да и командующим 4-й танковой армией в сорок третьем вовсе не факт, что станет. Адольф вполне может ему Лугу и не простить…

Для обеих сторон настала не слишком долгая, то ли до наступления темноты, то ли до рассвета, передышка…

* * *

Лужский рубеж, с. Ястребино, военный аэродром, 12 августа 1941 года

На полевом аэродроме, расположенном в километре от небольшого, всего в тридцать пять дворов, села, царило оживление. Бойцы БАО, вручную откатив приземлившиеся истребители под прикрытие крайних деревьев лесной опушки, пополняли боекомплект, заправляли машины топливом и маслом; техники копались в движках, проверяя, все ли в порядке. Потрепанный трехосный БЗ-35, некогда выкрашенный в уставный зеленый цвет, а ныне грязно-пятнистый, с местами начисто съеденной бензином краской, поочередно объезжал самолеты. Беззлобно матерясь, баошники торопливо тянули раздаточные шланги, заливая в баки положенные две сотни литров горючего, после чего заправщик, тарахтя изношенным мотором и тяжело переваливаясь на неровностях грунта, переезжал к следующему самолету.

Пилоты же, устроившись на расстеленном на вытоптанной траве брезенте, перекусывали сухпайком, обмениваясь впечатлениями. Поговорить было о чем: все ж таки не каждый день удается за считаные минуты завалить аж три бомбардировщика и всерьез подранить четвертый, не потеряв при этом ни одной машины! Да что там «не потеряв»: несмотря на плотный заградительный огонь, на фюзеляжах и плоскостях юрких «ишачков» техники не нашли ни одной пулевой отметины, вообще ни одной! Эх, вот так бы да в каждом вылете…

Неслышно подошедший комэск несколько секунд слушал веселый треп подчиненных, затем тяжело вздохнул и откашлялся, привлекая внимание. Летчики торопливо вскочили на ноги, приветствуя командира.

– Товарищи пилоты, только что звонили из штаба дивизии. Полковник Лукьянин выражает вам благодарность за проявленный героизм и прочую… гм… – Капитан Антифеев неожиданно сбился с официального тона, закончив вовсе не так, как собирался. Ну не мастак он речуги двигать, что ж тут поделать? Его дело в небе летать да немца на землю ссаживать, а не всякое-такое. Для умных слов вон товарищ политрук имеется…

– Короче, мужики, комдив нам большое спасибо передает. И напоминает, чтобы не расслаблялись.

– Так разве ж мы расслабляемся? – захлопал белесыми ресницами младлей Гурко, командир второго звена. – Расслабляться – это когда по сто грамм можно тяпнуть да на боковую, а тут просто прием пищи в виде сухого пайка.

– Я не о том, – отрезал комэск, не поддержав шутку, хотя обычно вовсе не был против побалагурить с подчиненными. – Ну, чего застыли? Вольно. Присаживайтесь.

Опустившись на краешек брезента, капитан продолжил:

– Товарищ комдив считает, что немцы нам этого разгрома могут и не простить, прилететь с ответным, так сказать, визитом. Потому по аэродрому попусту не шляться, проверить маскировку машин и быть готовыми немедленно подняться в воздух. Зенитчики наши… ну, тут вы сами все понимаете, серьезного сопротивления они со своими «Максимками» немцу оказать не сумеют. Четыре ствола – штука, конечно, скорострельная, но против бронированного «Юнкерса» играет слабо. Так что… быть готовыми, одним словом. Понятно?

– Так точно, – нестройно отрапортовали пилоты, обмениваясь многозначительными взглядами.

– Вот и ладно, я у себя. – Комэск поднялся на ноги, машинально отряхивая с галифе налипшие травинки.

– Тарщ капитан, а как оно там… вообще? – не сдержался Гурко. – Ну, у моста, в смысле?

– Пока держатся, говорят, фашистов наколотили – жуть, – наконец позволил себе улыбнуться Антифеев.

– Так ведь еще идут, гады, – подал голос старший сержант Арзунян, переглянувшись с товарищами. – Я утром на разведку летал, видел. Целая дивизия к реке прет, то ли сегодня ночью, то ли завтра к рассвету будут у Луги. Сдержат ли?

– Товарищ полковник знает, что делает, – мотнул головой комэск. – Значит, сдержат. А мы поможем. Все, заканчивайте прием пищи и отдыхать.

– А немцы? Ну, те, которые мстить нам станут?

– Может, станут, а может, и нет, – пожал плечами капитан. – Прилетят – так встретим. Так встретим, что надолго запомнят. Боеприпасы и топливо обещали только завтра к обеду подвезти, потому до этого времени растягиваем, что имеем. Не увлекаясь, так сказать.

– А «сто пятьдесят третьи»? Когда наши «чаечки» в бой-то пойдут? Могли бы и подмогнуть в случае чего, из них истребитель ничуть не хуже. Так и стоят заправленные чуть не с самого утра. Еще и контейнеры с зажигательными ампулами под крылья подвесили, а зачем, так никто и не объяснил. Мужики маются, тоже в бой хотят.

– Когда команда придет, тогда и в бой. А пока – ждать, – буркнул Антифеев, поскольку ответа на последний вопрос просто не знал. Впрочем, сам он отчего-то ни секунды не сомневался, что оная команда обязательно поступит, уж больно товарищ комдив отчего-то заинтересовался этими самыми АЖ-2 КС.

– Все, довольно языками чесать. Отдыхайте, товарищи пилоты, пока возможность имеется…

* * *

Лужский рубеж, с. Ивановское, 12 августа 1941 года, поздний вечер

Кобрин устало помассировал переносицу, с трудом подавив зевок. Взглянул на наручные часы: половина одиннадцатого, вернее, уже без двадцати трех. Ого! Быстро время летит. А ведь этот кажущийся бесконечным день начался для него с рассветом, можно сказать, затемно. Да и Лукьянин перед переносом сознания успел отдохнуть не больше двух-трех часов, что просто не могло не сказаться на его организме. И технологии далекого будущего, какими бы продвинутыми они ни были, тут ничем не помогут: многодневная усталость, накопленная организмом реципиента, никуда не денется, разве что будет на время придавлена разумом донора. А спал комдив в последние несколько дней лишь урывками. Зато потом, когда устанет и донор, станет еще тяжелее. Находись Сергей сейчас в своем времени, ни секунды не раздумывая, воспользовался бы стимуляторами из штатной автоматической аптечки. Правда, и отходняк от применения «боевой химии» весьма жестокий, но на пару суток про усталость забыл бы напрочь… Но увы – чего нет, того нет. С этим делом у предков сложно, вернее, никак. Для снятия стресса – исключительно алкоголь, вот только этого нам ни в коем случае не нужно, лишь хуже станет…