Книга Гнев викинга. Ярмарка мести - Джеймс Л. Нельсон

— Ты снова пришел извиняться? — поинтересовалась она. — За то, что трахнул меня, а затем оставил в одиночестве, разбираться с мужем?

— Нет, — сказал Луи. — А нужно?

— Нет, — ответила Фэйленд. — Полагаю, извинений уже достаточно. Но мне они нравятся.

Какое-то время они сидели молча. Луи наблюдал за тем, как несчастных, которых выбрали в первый дозор, будят и тычками отправляют на места.

— Что ты сегодня делала в лагере варваров? — спросил он.

— Убивала их. Как и ты, — сказала Фэйленд.

— И муж тебя отпустил? Он знает, что ты последовала за нами? — Луи заметил, что они оба избегают называть Колмана по имени.

— Я сказала ему, — ответила Фэйленд. — Сказала, что собираюсь это сделать, последовать за тобой в битву. Не знаю, поверил ли он мне. А если и нет, то вряд ли он очень расстроится, увидев меня мертвой. Моя смерть избавила бы его от множества проблем.

Они снова замолчали. Тогда Луи спросил:

— Разве ты не боишься смерти? Не боишься своего мужа или варваров?

Долгое время Фэйленд не отвечала, словно всерьез размышляя над его вопросом. Наконец она произнесла:

— Да, я боюсь всего этого. Но куда больше я боюсь скуки.

Луи ожидал совсем не такого ответа и не знал, что ей сказать, поэтому промолчал. Они еще посидели в тишине, затем Луи поднялся, чувствуя, как мышцы протестуют против этого.

— Спокойной ночи, Фэйленд, — произнес он и поковылял к ближайшему свободному месту среди спящих, где лег на спину.

Он закрыл глаза и ощутил, как сон накатывает на него, словно прилив теплого моря. Но как только его понесла волна, кто-то толкнул Луи, легонько, лишь для того, чтобы вновь разбудить. Кто-то улегся рядом с ним. Фэйленд. Он понял это в тот же миг, как проснулся.

— Фэйленд? — зачем-то прошептал он.

И почувствовал ее руки у себя под плащом, их прикосновение к кольчужной рубашке. Затем они двинулись по груди и ниже, на бедра. Он слышал, как она тихонько вздыхает, уткнувшись лицом ему в шею.

Луи понимал ее чувства: как гаснет в ней энергия, как медленно затихают страсти, воспламененные боем. Очень часто после битвы появлялось всепоглощающее желание заняться сексом. Луи сталкивался с этим много раз и сам испытывал то же. Для шлюх в тавернах, стоящих вдоль Сены, самыми прибыльными становились те ночи, когда Луи и его всадники отражали набег северян. Но он никогда не видел, чтобы подобное случалось с женщиной, поскольку никогда еще не видел женщину в битве.

— Фэйленд, так нельзя, — сказал он.

Перекатившись на бок, лицом к ней, Луи тут же понял, что пропал. Лунный свет падал на ее лицо, на гладкую белую кожу, огромные глаза, каштановые волосы. Луи вдыхал ее запах — запах высохшего пота, не такого едкого и сильного, как мужской, приправленного ароматическими маслами. Это был запах сильной и отважной женщины.

Она потянулась к нему, погладила по щеке, и Луи прижался к этой ладони, поцеловал ее. Фэйленд положила руку ему на затылок и привлекла его к себе, и он принялся целовать ее с растущей страстью, его усталость отступила под напором новой, более сильной потребности. Он оставил ее губы, и его рот скользнул по длинной шее, за ухо; он вновь наслаждался ароматом ее кожи и волос, словно свежестью раннего утра.

Луи отстранился и посмотрел ей в глаза. Они мерцали в лунном свете, и он увидел в них трепет и желание. Голос в его голове кричал: «Не делай этого! Не делай этого, дурак несчастный!»

А затем он произнес вслух, совершенно утратив контроль над собой:

— Давай отойдем от лагеря, туда, за деревья.

Фэйленд слегка кивнула, едва заметно улыбаясь. Луи де Румуа проклял себя, проклял свою слабость и полное отсутствие самообладания, но поднялся, подхватил свой плащ, взял Фэйленд за руку и повел ее в лес. Часовым было приказано смотреть в другую сторону, в направлении лагеря варваров, а все прочие крепко спали. Никто не видел, как они уходили.

Луи расстелил плащ на траве, и Фэйленд улеглась на него. Луи расстегнул пояс и отбросил его в сторону, затем одним плавным отточенным движением стянул кольчугу и опустился рядом с женщиной. Они сплелись в объятиях, впились друга в друга поцелуем. Фэйленд избавилась от своего нагрудника. Они поцеловались снова, уже задыхаясь. Луи схватился за мягкую тонкую ткань туники Фэйленд и стянул ее через голову, а Фэйленд сражалась с его туникой, пока Луи ей не помог. Они прижались друг к другу, их тела сомкнулись в прохладном ночном воздухе.

Они пытались не шуметь, и им это почти удавалось, хотя один раз Луи пришлось зажать ей рот рукой. И все же они находились слишком далеко от беспробудно спящих людей, среди шелестящих крон деревьев, так что вряд ли кто-то слышал, как они занимались любовью. По крайней мере Луи на это надеялся.

Когда все закончилось, Луи набросил край плаща на обнаженное тело Фэйленд, прикрылся и сам, после чего заснул, чувствуя себя почти в раю. Его счастью мешал лишь какой-то слабый, но настойчивый зуд на краю сознания, который досаждал ему даже во сне, пока Луи наконец не пробудился среди ночи, задолго до рассвета.

Он еще не полностью пришел в себя, не вполне осознавал, где находится. Луи понял, что обнажен, рядом с ним лежит Фэйленд и оба находятся под открытым небом, что казалось странным. Луи даже засомневался, действительно ли проснулся. И вдруг кто-то словно отдернул занавес, открывая вид из окна: Луи вспомнил все и сообразил, что именно ему так досаждало. Он не прогуливался по делам сердечным, он оказался здесь, потому что отправился в военный поход. Как мог он лежать тут, голый и беззащитный, и ожидать от своих солдат готовности к бою?

Луи постарался подняться как можно тише. Фэйленд слегка пошевелилась и что-то пробормотала, но не проснулась. Луи нашел свои штаны, затем тунику. Кольчуга так и валялась там, где он ее уронил, темная горка стальных колец едва виднелась в траве. Он простоял секунду, глядя на нее. Облачаться в нее не хотелось. Даже одежду он натянул с трудом, а вес кольчуги и вовсе казался ему непосильным.

— Merde, — прошептал он и потянулся за кольчугой.

Та издала звук, похожий на скрежет лопаты по гравию, когда он поднял ее и надел через голову. Он велел своим воинам спать в кольчугах, но не имел права заставлять их делать то, чего не мог выполнить сам. Это был первый урок, который преподал ему Ранульф, и, возможно, самый важный из всех.

Он поправил кольчугу и поднял меч с перевязью. Прежде чем снова лечь, он окинул взглядом поле, на котором спали бойцы. Он никого не видел: ни часовых, ни даже темных пятен, которыми должны были казаться спящие, но это его не удивило. Луна зашла за деревья, и теперь только звезды тускло освещали землю. Ему показалось, что он заметил фигуру, движущуюся по полю, но, возможно, она ему только мерещилась.

«Дозорный идет будить следующую стражу», — подумал он и с этой мыслью опустился сначала на колени, а затем на бок — рядом с Фэйленд, держа меч под рукой. Он напомнил себе, что выйти нужно будет до рассвета и его ни в коем случае не должны обнаружить в таком компрометирующем положении. Фэйленд придется одеться. Но в этот миг тепло ее тела под плащом, которое он ощущал даже сквозь кольчугу, и ее запах манили его слишком сильно. Он закрыл глаза и заснул.