Книга Биограф - Инна Комарова

– Понимаю Розина, всё понимаю. Дело рискованное. Даже я, человек, умудрённый жизненным и лекарским опытом, тоже волнуюсь. Надо настроиться на хороший лад, и мы победим. Я верю.

Послушай, Розина, что я тебе скажу. Материнство не каждому по плечу. Жизнь доказывает это. А ты прирождённая мать.

Давным–давно жила одна женщина – Сатеней. Она древнейший образ, который фигурирует в адыгском эпосе. Я отвлекусь на мгновение, обязан пояснить тебе кое-что.

Знаешь, в католической стране не принято приводить такие примеры. Однако я считаю, что Господь любит всех своих детей и не делает разницу между ними.

Теперь рассказываю дальше. Сатеней, так звали богиню, которая славилась своей мудростью и красотой. Сатеней олицетворяла материнство. Она единственная богиня, к которой за советом ходили даже мужчины, – это неслыханное признание ума! – эмоционально рассказывал Клаудио, при этом жестикулируя.

Когда я думаю о тебе, я вспоминаю этот образ. Розина! Ты очень сильная, мужественная, тебе под силу всё. Уверен, у тебя всё получится, и ты своим желанием возродишь Пальмиро к жизни.

Знаешь, как говорят в таких случаях:

– Делай, что должно и будь что будет – Fais se que dois adviegne que peut, – процитировал Клаудио на латыни.

Его речь прозвучала очень убедительно.

– Хорошо, синьор Клаудио, я постараюсь. Обещаю Вам, – сказала Розина, внимательно выслушав лекаря.

Ночь прошла тревожно и волнительно. Розина не сомкнула глаз, всё смотрела на Пальмиро, сидя у его постели. Марио у себя в кабинете мерил углы. И ему не спалось. Резко испортилась погода. Всю ночь сверкала молния. Гремел гром. Дождь лил без передышки. Напряжение не покинуло обитателей имения и с приходом рассвета. Однако разбушевавшаяся стихия улеглась, успокоилась, утихла, и к утру прояснилось. Выглянуло солнышко, играя бликами на мокрых листьях. Утих ветер.

– Природа умница, – констатировал Клаудио, выходя на балкон.

Это хороший предвестник. Меня он вдохновляет и обещает, что удача с нами, – произнёс он восторженно.

Клаудио привёл себя в порядок. Выпил стакан сока и отправился в лабораторию, где Нунцио готовился к процедуре.

– С добрым утром, дорогой Нунцио, – поприветствовал Клаудио коллегу.

– И Вам, Клаудио, доброго утра пожелаю, – ответил ему Нунцио.

– Вижу, Вам не спится, коллега? – спросил Клаудио, входя в небольшую лабораторию, которую Нунцию оборудовал для своих исследовательских нужд и приготовления лекарственных препаратов, настоев, микстур.

– Какой сон, уважаемый коллега? Сегодня грех спать, – серьёзно ответил Нунцио.

Лекари с помощью слуг высвободили часть помещения от шкафов для двух столов: один для Пальмиро, второй для Розины. Когда всё было готово, слуги усадили Пальмиро в кресло и перенесли в лабораторию.

– Вы кормили мальчика? – спросил Клаудио у няни.

– Нет, синьор. Вы меня вчера предупредили, – ответила Элиза.

– Замечательно, – проговорил Клаудио по слогам. – Как мальчик сегодня спал? – поинтересовался лекарь.

– Тревожно. Вздыхал поминутно. Несколько раз просыпался, – доложила няня.

– Ты глянь, и он волнуется, – удивился Клаудио.

– Да, синьор. Пальмиро – утончённый умный мальчик. Он всё понимает.

– А я ведь вчера вечером с ним беседовал. Значит, не помогло, – подметил лекарь. Мда…

– Очевидно, синьор, – согласилась Элиза, отвечая на вопрос лекаря.

– Досадно. Ну, ничего. Начнём, пожалуй, – распорядился Клаудио.

– Розина готова? – спросил он.

– Да, – ответил Нунцию.

– Тогда укладываем Пальмиро, – скомандовал он.

Они подошли к креслу, в котором отрешённо сидел Пальмиро.

С двух сторон подхватили на руки его исхудавшее тельце, перенесли на стол и уложили. Сверху мальчика укрыли белой тканью. Также прикрыли ему голову.

– Клаудио, Вы разрешите присутствовать? – спросил Марио, входя в помещение.

– Нет синьор, не разрешу. Вы уж извините. Вам придётся подождать у себя. Всех попрошу выйти, и пока я не дам знать, не входить и не мешать нам, – категорично заявил Клаудио.

Марио посмотрел на Нунцио. Тот приподнял голову и незаметно развёл руками, символизируя:

– Командую не я.

Марио кивнул головой и быстро вышел. Вслед за ним помещение покинули Элиза и слуги, которые принесли Пальмиро.

Прошло время. Из лаборатории никто не вышел. Гробовая тишина разбивала надежды, предательски дышала в затылок.

– Синьор Марио, – послышался голос Клаудио. – Позовите синьора Марио, – произнёс он повторно, зная, что все находятся где-то поблизости.

– Я здесь, – вбежал в помещение испуганный Марио.

– Синьор Марио, посмотрите, пожалуйста, как дышит Ваш сын, – триумфально произнёс лекарь. – Взгляните, какой красивый румянец зардел на его щёчках. Губки порозовели. Кожа на его личике теряет сероватый оттенок. Клаудио торжествовал.

Марио подошёл поближе к сыну. Он смотрел на него и радовался, как ребёнок.

– Дорогие мои! – обратился он к лекарям. – Вы волшебники! Я не верю своим глазам.

А почему он спит? – спросил Марио.

– Это хороший, здоровый сон, можете не сомневаться, – произнёс уверенно Нунцио.

– Виктория! Виктория! – воодушевлённо воскликнул Марио.

– Тише, синьор, пожалуйста, тише. Вы его испугаете, – предупредил Нунцио. – Ему предстоит ещё не одна процедура, но результат налицо, – заявил он.

Марио ликовал.

И тут его взор упал на лицо Розины. Мраморно-белое, ни кровинки, заострённое к подбородку, с синевой вокруг губ. Её лицо застыло в безжизненной гримасе.

Марио испугался.

– Что с ней? Что с Розиной? Она умерла? – выкрикнул он.

– Что Вы, синьор, что Вы? Она жива. Спит. Дайте ей очнуться, – пояснил Клаудио. – Посидите там, – предложил он Марио. – Принесите синьору Марио воды и быстро, – обратился Нунцию к слугам.

Марио присел, у него от волнения на лбу выступили капельки пота. Он весь дрожал. В его взоре застыл немой вопрос. А в душу закрался страх. Слуга принёс ему воды.

– Розина, как ты себя чувствуешь? – спросил Клаудио, шлёпая рукой по её щекам. Розина медленно тяжело приподняла верхние веки, поводила глазами, оглядываясь вокруг. Повернула голову в сторону Пальмиро, посмотрела на него и тихим голосом, делая над собой усилие, произнесла:

– Сынок, родной мой! Теперь и у тебя, и у меня течёт одна кровь.

Теперь я твоя мама.

Пальмиро не слышал её. Он крепко спал впервые за долгое время.