Книга Время черной луны - Татьяна Корсакова

Все, нельзя так просто сидеть и гадать: очухается девчонка или богу душу отдаст. Он, Монгол, ее до такого состояния довел, ему ее из него и выводить. Знать бы еще, как… Вот ведь дурачина! Мести ему захотелось. Сидел бы сейчас дома перед теликом, горя не ведал, а теперь что? Опыт по спасению Огневушек у него, прямо скажем, небогатый. Тот случай в морге в расчет не принимается: тогда девчонка реанимировалась без посторонней помощи. Вдруг и сейчас получится без посторонней? Надо ее для начала в дом отнести, отогреть.

В доме было прохладно, едва ли не холоднее, чем на дворе. А девчонка и так уже как ледышка. Куда б ее сгрузить? Монгол осмотрелся. Лучше всего Огневушке будет, наверное, в гостиной на диване. Во-первых, потому что диван просторный, застеленный пушистым пледом, а во-вторых, в гостиной имеется камин с уже уложенными для растопки березовыми поленьями. Монгол к камину относился с большим пиететом, холил его и лелеял, держал всегда в боевой готовности.

Он уложил девчонку на диван, по самую макушку укрыл пледом, растопил камин и вернулся к дивану. Огневушка лежала смирненько, больше походила на спящую, чем на умирающую. Не то чтобы этот факт сильно обнадеживал, но муки совести немного приглушил. Может, не все так плохо, как кажется? Вон у нее и руки уже потеплее стали, и на щеках румянец появился. Сейчас отлежится, отогреется и, даст бог, очухается. О том, что будет, когда это случится, Монгол думать не стал. Проблемы нужно решать по мере их поступления. А в том, что без них не обойдется, он не сомневался ни на секунду. С тех пор как судьба свела его с Огневушкой, в жизни у него начались сплошные проблемы: то она в него постреливает, то он ее лупцует – какой-то криминальный тандем у них получается.

Точно в ответ на его невеселые мысли девчонка что-то пробормотала и подтянула коленки к самому подбородку. Ну, слава богу! Раз бормочет и шевелится, значит, не все так страшно. Скоро Огневушка придет в себя и возьмется за старое. Надо бы подготовиться к пробуждению спящей красавицы, застраховаться от возможных неприятностей. Пистолет он отобрал, колюще-режущих предметов в гостиной нет. По большому счету, здесь, кроме дивана, камина, и домашнего кинотеатра, вообще ничего нет – такой вот дачный минимализм. Зачем ему за городом всякое барахло? Есть, где посидеть, полежать, есть, что посмотреть, – для счастливой дачной жизни ничего другого и не нужно. Ну, разве что покушать и выпить.

Выпить! Вот она – мысль светлая и спасительная. До того как Огневушка оклемается и начнет против него военные действия, было бы неплохо снять стресс. Для этих целей у него даже имелось чудесное лекарство – коньяк десятилетней выдержки, припрятанный на кухне за газовой колонкой. Пару бокалов такого лекарства – и никакие огнеокие девы ему не страшны. А дверь в гостиную можно пока чем-нибудь подпереть, от греха подальше. Через окошко девчонка все равно не убежит, потому как окошки забраны рольставнями.

Коньяка в бутылке было на три четверти – хорошо. Первый бокал Монгол выпил прямо на кухне, залпом, не разбирая вкуса, – исключительно ради терапевтического эффекта. Да, хороший коньяк – не какая-то там бормотуха, действовать начинает практически мгновенно. Монгол прислушался к растекающемуся по телу теплу и удовлетворенно кивнул. Прихватил второй бокал, вышел из кухни. Вдруг получится с Огневушкой как-нибудь договориться. Может, она тоже любит коньяк десятилетней выдержки…

Монгол толкнул дверь в гостиную и замер на пороге. За время его недолгого отсутствия в комнате произошли перемены. Диван был пуст, плед, которым он всего несколько минут назад так заботливо укрыл Огневушку, валялся на полу, а сама она стояла у камина, почти касаясь ладонями языков пламени.

– Эй, осторожнее! – Только ожогов ему не хватало.

Если девчонка его и услышала – а попробуй не услышать такой рев, – то виду не подала, как тянула руки к огню, так и продолжала тянуть. Ну и хрен с ней! Обожжется – будет знать.

– Как ты себя чувствуешь? – Монгол поставил бутылку с коньяком на пол перед диваном и подошел к Огневушке.

Злится, наверное. Даже разговаривать с ним не хочет и смотреть в его сторону не желает. Ну, это понятно, он бы тоже злился, если бы его по морде саданули. Он, если уж на то пошло, давно бы своего обидчика придушил. Сразу, как только в себя пришел бы. А она стоит, на огонь пялится, не оборачивается. Одно слово – баба. С бабами никогда не понять, расцарапают они тебе рожу или на шею кинутся. Оба варианта одинаково возможны. Хотя с этой маленькой гарпией первый видится более реалистичным. Однажды она ему морду уже попортила, кошка драная.

Ну да ладно, не хочет разговаривать и не надо. Не больно-то и хотелось. Так даже лучше: не придется унижаться, прощения просить. Да он готов хоть до самого утра молчать. Благо – коньяка до утра хватит. А Огневушка может сколько угодно у камина стоять. Монгол бросил недобрый взгляд на девчонку и остолбенел: сложенная лодочкой ладошка почти касалась синего язычка пламени. Да что там – касалась, она уже вся была в огне.

– С ума сошла!

У камина Монгол оказался в мгновение ока, рванул девчонку на себя, перехватил ее запястье. Господи, чем же погасить?..

Гасить было нечего: ладошка как ладошка, холодная. Никаких ожогов, никакого огня. Примерещилось?

– Что же ты творишь, Огневушка?! – Он с силой сжал узкое запястье, еще чуть-чуть, и затрещат косточки. Захотелось услышать, как она закричит. Пусть бы закричала, хоть так дала бы понять, что она нормальная… живая.

Не закричала, ни звука не проронила. Монгол выругался, разжал пальцы. Сумасшествие, оказывается, заразно. Надо поскорее ноги уносить от этой…

Ладонь, та, которая еще несколько секунд назад была объята пламенем – или ему просто почудилось, – легла Монголу на щеку, тонкие пальчики пробежали по щетине, нежно-нежно, холодя кожу, возбуждая. Ненормальная, честное слово, ненормальная. Но до чего же приятно, до покалывания в висках, до нервных мурашек. А у него никаких мурашек отродясь не водилось.

– Огневушка…

Пальцы соскальзывают со щеки, предупреждающе ложатся на губы. Не хочет, чтобы он говорил? А чего ж ей тогда надо? Чтобы он стоял вот так, истуканом, чтобы позволял творить со своим бедным телом всякие непотребства?..

А она творит! Чертова баба! Ведьма! И когда только успела ремень на джинсах расстегнуть? И как он не заметил?

Заметишь тут, когда собственный организм вдруг перестает слушаться, с какой-то фатальной готовностью отдается в чужие руки и радуется этим рукам, и жить без них не может. И плевать организму, что с него уже штаны сняли, ему, предателю, хочется, чтобы и все остальное сняли, да побыстрее.

А и в самом деле жарко. Воздух в комнате горячий, как в пустыне. Надо бы окно открыть, да как, когда у тебя в объятиях ведьма: страстная, непредсказуемая. Спина, наверное, теперь неделю заживать будет после ее ласк. Ну да черт с ней, со спиной, только бы эта… ведьма не останавливалась, только бы не передумала. Потому что, если передумает, он за себя не отвечает, он уже и так себя почти не контролирует.