Книга 86400 секунд счастья - Алина Делисс

Он опять попытался обнять ее, но она вырвалась:

– Я люблю и всегда буду тебя любить. Но твоей не буду.

– Я тебя не понимаю! – Он слегка разозлился. – Это игра, флирт? Что это за дурь: люблю, но твоей не буду?

Пискнул телефон. Полина открыла очередное сообщение от блондина – ни одного слова, зато десяток сердечек.

– Ты не можешь простить меня? – по-своему понял он ее слова.

Полина покачала головой:

– Ты ни в чем не виноват. Наоборот, ты многое сделал для меня, и я буду всегда это помнить.

Он уже не на шутку разозлился, а когда он злился, он становился еще привлекательнее. Удивительный мужчина.

– Что, что я тебе сделал? Бросил тебя и сделал несчастной?

Она покачала головой:

– Ты сделал меня счастливой. Пойми же ты это наконец! Ты сделал меня той женщиной, которая стоит перед тобой.

Телефон вновь запищал. Сразу пять эсэмэсок. Полина открыла их и усмехнулась – опять одни сердечки.

– Может, поженимся? – сказал он с вызовом. «Игрок», – улыбнулась про себя Полина. Ставит на зеро. А если вдруг она согласится, что он будет делать?!

– Ты лучший мужчина, который был в моей жизни, – сказала она и, прильнув к нему, поцеловала его, задохнувшись в поцелуе.

Он напрягся, задрожал, и Полина ощутила, как трудно ему сдерживаться.

– А ты лучшая женщина, – просипел он, тяжело дыша.

– Я женщина, которая всегда будет тебя любить. Прощай.

Она подарила ему еще один поцелуй и, спешно поправив прическу, зашагала по бульвару. Он не догонял. Просто стоял посреди улицы и смотрел, как она удаляется от него все дальше и дальше, и ничего не делал. Смотрел, и все.

А Полина достала мобильный и, немного помявшись, все же отправила блондину эсэмэску. Сердечко. Будь что будет, в конце концов, ей тоже нужно было, чтобы ее кто-то любил.

Мобильный запищал. Потом запищал опять и опять. Она открыла сообщения и, смеясь, смотрела, как валятся ей эсэмэски, десять, двадцать, тридцать: сердечки, смайлики, пляшущие фигурки – все, что только имелось в арсенале мобильного телефона.

Глава 18

Шкатулка с воспоминаниями

Ее память была похожа на шкатулку, полную драгоценностей и украшений, а еще ранящих зеркальных осколков, битого стекла и черных камней. И все это было так перемешано, что невозможно было, сунув руку за украшением, не порезаться об осколок. Хорошие воспоминания тянули за собой плохие, а плохие, наоборот, тут же вызывали в памяти хорошие. Истории, в которых окружающий мир был к ней жесток, сменялись теми, в которых ее судьба представала восхитительной и завидной. И все это превращало ее жизнь в полную приключений и секретов удивительную, невероятную мелодраму с хеппи-эндом. Но только потому, что она сама умела смотреть на свою жизнь именно так, и все трудности, все несправедливости и унижения, проходили, словно песок сквозь пальцы, не оставляя в ее душе ни разочарования, ни озлобленности. Она умела смеяться, вместо того чтобы плакать, петь, когда другие бы только кричали и стонали, подниматься и идти дальше, когда остальные лежали на земле, не в силах собрать волю в кулак. Если судьба подбрасывала ей трудности, она относилась к ним как к неизбежности, которую нужно побороть, чтобы продолжать свой упрямый путь.

Если судьба сводила ее с подлецами, она не держала зла на судьбу и, даже обманутая, не ожесточалась сердцем. Если люди приносили ей страдания, она прощала их, не желая им в ответ ничего дурного.

Несчастливыми нас делают не неудачи, считала она, а наше отношение к ним, наше страдание и долгая память, которая отзывается щемлением в сердце. А она никогда не мучилась, мечтая забыть, отрезать из памяти пережитое, просто, оглядываясь на прошлое, жалела не только себя, но и людей жестоких, циничных, обманувших или бросивших ее. Ведь именно жалости достойны люди, которые живут, доставляя горе другим, и они гораздо несчастнее в жизни, чем была она в тот горестный момент, когда повстречалась с ними. Ведь ее горести сменились удачей, а они так и остались в том страшном, липком болоте, из которого уже не могли выбраться, потому что в их сердце не было любви.

Многие люди, принесшие ей зло и страдание, с удивлением бы узнали, что она не чувствует к ним ни ненависти, ни злобы. Что она не мечтает о мести и никогда не попытается посчитаться с давними обидчиками око за око и зуб за зуб. Даже если ей представится удобный случай. Эти люди, глядя, как она возвышается, достигая все новых и новых успехов, страшились пересекаться с ней, ожидая расплаты за сделанное ей зло. Но она, помня обо всем, не хотела умножать зла. И, представляя их жизнь, полную лжи, презрения и вражды, искренне жалела за то, что природа создала этих людей неспособными испытать того восторга и ликования, которые испытывала она от каждого дня, полного переполнявшей ее любви.

Однажды с Линой познакомился концертный директор. Так он представился ей, сунув золоченую визитку. Она тогда уже немного пела, выступая в маленьких ресторанчиках, и он, услышав ее выступление, подошел к ней, без лишних предисловий предложив сделать ее знаменитой. Он был в черном костюме, невысокий, с большим, округлым животом, делавшим его похожим на беременного мужчину. Редкие смоляные волосы были уложены гелем и зачесаны назад, над губой чернели усики – директор словно сошел с экрана какого-нибудь старого голливудского фильма. Именно такими в старом кино изображали музыкальных продюсеров и импресарио.

– Я сделаю из тебя суперзвезду, – причмокнув губами, сказал он.

И сердце Лины забилось от восторга.

На следующий день они встретились в ресторане. Он разложил перед ней какие-то каталоги, фотографии, музыкальные диски, небрежно показывая, с кем из певцов работает. Лина не верила своим глазам – среди его клиентов были сплошь знаменитости.

– Ты будешь одной из них, – закивал он. – О тебе будет говорить весь мир.

– И что для этого нужно?

Она смотрела на него, распахнув глаза, как на музыкальное божество, всесильное и судьбоносное.

– Проведем твой концерт, позовем влиятельных людей, селебрити, журналистов…

– Запишем новый альбом?

– Нет, пока обойдемся старым, – отмахнулся он. – Я работаю с одной крупной компанией звукозаписи, мы сделаем тебе новый диск, но после.

На его пухлых пальцах сверкали золотые перстни.

– Итак, начнем с концерта, – повторил он. – Но, сама понимаешь, тебе придется в него вложиться.

Лина опешила.

– Не волнуйся, – успокоил он. – Ты отобьешь свои деньги с лихвой, даже заработаешь. Зал будет полон, билеты раскупят. Но ты еще совсем начинающая певица, поэтому, прежде чем вкладывать в тебя деньги, я хочу удостовериться, что ты на самом деле стоишь того.

У Лины заворочалось в груди нехорошее предчувствие, но мужчина, заметив это, ткнул пальцем в фотографию одной знаменитой певицы, собиравшей огромные залы: