Книга Бой-КОТ. Дело доверчивого ветеринара - Роман Матроскин

— Я просил — попроще, что случилось?

— Гуляли с моей… Нет, уже не моей… Франсуазой. Шли вдоль реки…

— А что с ней? Утонула?

— Зачем так грубо? Ну, в общем, вылетел из-за кустов, промчался байк — велосипед то есть. И прям на нас! Ее столкнул в обрыв, и весь удар я принял на себя. Бездыханный пролежал, не знаю сколько… А она сбежала! Понимаешь? Франсуаза бросила меня без помощи, возможно, мертвым! — Глаза Атоса полыхнули: — Я за нее готов был жизнь отдать, а рыжая сбежала!

— Но сначала ты в канаву ее… Может, обиделась? Может, лежит там — лапы сломаны?

— Да ничуть! Еле живого принесли меня к Вощинскому. Неделю доктор выхаживал меня, лечил и к жизни возвращал… Как только смог, поднялся — и к ней! О, Франсуаза! Мне дверь открыл какой-то серый хмырь — плешивый, грубый, наглый… И эта самка рыжая выходит — повисла на плече дворового драного кота. Прости, говорит, люблю другого!

О, небо! Коварство и любовь — как совместить льда холод и огонь любви?

— А когда это было? — фыркнул Ричи.

— Прошло чуть меньше года… Но я пережил, я справился. Ведь я кот, а значит, сильный. Но сейчас мир снова рухнул… О, подлость!

— Да что случилось?

— Я снова думал о ней, о моей Франсуазе… Сейчас я видел Прапора, и он мне все сказал! Понимаешь, мир рухнул в одночасье! Как жить дальше? И надо ли? Она предала меня! Пусть так, но она предала и своего «двуногого», что куда более подло! Это хуже, чем бросить котенка в фонтан!

— Ты думаешь, Франсуаза отравила доктора? Это же пока только версия…

— Я не думаю, я уверен — ее лап дело! Такие — могут! Не сомневайся! И поскольку я джентльмен, знаю об этом, но молчу. А вот ты не молчи. Пусть предательство будет наказано!

Глава двадцать третья,
в которой пора начинать начало конца

Ричи прокручивал в голове недавние события, и все они сводились к одному. Все факты нанизывались на обнаруженный на подоконнике ус, словно только что выловленная в ближайшей реке красноперка на леску. Ус Франсуазы. Мотай на ус, не мотай, а выходило, что именно она отравила своего «двуногого». А ведь Вощинский возился с ней, словно с писаной торбой. Когда умница и красавица Франсуаза успела превратиться в меховую пуховку из прапорской философии?

Как не хотел котектив признавать прапорские мысли, но выходило, что самки действительно консервной банки не стоят. Пусть на работе кошка и была большим специалистом, но чего это стоит, раз у нее лапа поднялась убить своего собственного «двуногого». Приличный ведь был, получше, чем у многих. Корма ей заказывал с учетом возраста и образа жизни, игрушки приносил изящные. Правда, деревенской кошке никаких лазерных фонарей и многоуровневых домиков не надо — в пригороде и свет сквозь листву падает динамично, и деревьев для котальпинизма огромное множество, хоть каждый день на новый орех взбирайся или под эксклюзивной яблоней рой.

Вдобавок история, рассказанная Атосом. Тут не поспоришь — предала один раз, предаст и другой.

Ричи все никак не мог выйти из состояния, близкого к трансу. Не вязались у него в мышиную вязанку факты с предрассудками. Мася ведь чистых помыслов кошка. Сколько с ней живет — никак не нарадуется. Бескорыстная, преданная, открытая — как банка свежайшей сметаны. Отзывчивая, робкая, смелая — как пара ярко-желтых канареек. А ведь кошка, КОШКА! Не кот! Но если бы Ричи делал ставки на кошачьих боях чести, он бы ставил на Масю. Да и на Франсуазу бы поставил больше, чем на Прапора.

Выходит, заблуждался котектив. Выходит, не стоило ему прыгать выше своей головы и кусать за хвост в полете. Франсуаза обвела его вокруг когтеточки и усом не повела. Только вибриссу потеряла на месте преступления.

А не о ней ли говорил Атос? Не она ли, дворовых кровей, но с выдержкой маркизов, разбила ему трепетное кошачье сердце, махнула белоснежным хвостом и предала мурчащие надежды?

Ричи уполз от передвинувшейся тени вслед за солнечным светом. Солнце перешагнуло самый высокий рубеж, и день пошел на убыль. Котектив немного приуныл. Тысяча мышей! Как будто мыши из мышеловки выбрались! Как будто валерьянки в бутылке не осталось! Как будто пес украл твой утренний корм! Вера в кошек пошатнулась. И самое неприятное впереди.

Вощинский еще вчера стоял со скальпелем в руке и оперировал очередную персидскую кошечку, извлекая кольцо своей «двуногой» из верхнего отдела пищевода.

Сегодня он сам стал безжизненным телом, подключенным к аппарату искусственной вентиляции легких. Такая жестокость и досадная несправедливость обычно не свойственна миру «двуногих». Для них случившееся — это шок и чрезвычайное происшествие. Газеты пестрят заголовками один ярче другого.

«Молодая жена отравила ветеринара гербицидом, чтобы завладеть клиникой?» — била по глазам надпись на первой странице газеты, валяющейся на столе у писателя. В такие моменты коты всегда поражаются глупости «двуногих». Ни один уважающий себя представитель их биологического вида не будет «бить в колокола», сообщая непроверенную информацию всему свету.

У представителей мира котов случившееся с ветеринаром удивления не вызывает. Внезапная попытка убийства, без явных на то причин — нормальная ситуация. Вообще этот мир очень сложен, он делится на две главные касты — «коты уличные» и «коты интеллигентные, домашние». Первые живут по своим законам и все попытки контролировать их извне обречены на провал. Но наказание за преступление там чаще всего — трепка, которая может закончиться смертью.

Для вторых существует более действенная система наказаний за проступки — изгнание от «двуногого» на улицу и вынужденное приобщение к миру первых. Чаще всего это означает медленную смерть от холода, голода, кровоточащих ран, инфекций. Правда, некоторым удается научиться жить по закону асфальтовых джунглей. Они становятся помоечниками или бандитами на Птичьем рынке. Когда внезапно пропадает кошечка или котик — «двуногие» не понимают, куда делся их мохнатый друг, а это его наказало кошачье сообщество за преступление. Изгнало на улицу.

Сообщество возглавляет совет старейшин, он рассматривает отдельно каждый конкретный случай и выносит решение. Судьбу кота, ступившего на кривую дорожку решают мудрецы, и уже завтра состоится новое заседание сообщества, коллегия котов будет решать судьбу Франсуазы.

Глава двадцать четвертая,
в которой из жизни котектива внезапно уходит что-то очень важное

Странно, очень странно чувствовал себя Ричи. Вроде бы преступление раскрыто, виновница найдена. Кроме того, столько тайных мотивов, столько интриг распутано! Радуйся себе на здоровье, миску сливок и мешок валерьянки заслужил, ан нет, скребется внутри что-то, будто стрекозу проглотил.

Котектив задумчиво присел на краю тропинки и принялся умываться. Логика и умывание — вот лучшие лекарства от всего непонятного и неприятного. Итак, ясно как день, что Франсуаза отравила своего «двуногого», и дело закрыто. А что не сделано? Ричи замер с поднятой лапой… Ну конечно! «Будет суд, будет суд!» А старейшины сами теперь сбегутся, что ли? Вот что беспокоит! Нужно созвать всех соседей, влиятельных котов района. Но перед заседанием не мешало бы выспаться, на беготню можно всю ночь потратить. Ричи в очередной раз провел лапой по вибриссам и, вздохнув, поднялся. Будто в ответ на это движение из ветвей раздался печальный мяв. На высоком заборе сидел печальный Атос. Он с тоской смотрел в темнеющее небо, не обращая внимания на Ричи. Вот он напрягся, открыл рот, и округу снова огласил густой кошачий бас. Эхо еще не успело затихнуть вдали, а аристокот уже снова набирал воздух в легкие.