Книга Маг без магии - Дмитрий Казаков

Йофрид поглядывала на спутника, угадывая его недовольство, наконец не выдержала:

– Что ты видел во сне? – спросила она. – А то я ничего не запомнила. Крутится что-то в голове, а вспомнить не могу.

– А я видел фарс, – ответил Харальд сердито, – глупый и бессмысленный! Все это обман!

Б голосе его было столько злости, что девушка замолчала.

Когда вышли на улицу, оказалось, что день медленно превращается в вечер. Солнце, огромное и беспощадное, грузно навалилось на крыши домов, словно намереваясь расплавить белый камень.

Постоялый двор, на котором расположились путешественники, находился довольно далеко от Святилища Судьбы. Пришлось долго петлять по одинаковым, словно лица офирцев, улочкам. Со всех сторон теснились белые глухие стены.

Пока шли, наступили сумерки. Харальд знал, что в Офире они коротки и скоро наступит полная тьма, поэтому торопился. Из-за спешки не обратил внимания на донесшийся спереди металлический лязг и, повернув вдруг за угол, оказался в центре схватки.

Трое воинов, размахивая изогнутыми клинками, наседали на одного.

При виде боя Харальд неожиданно успокоился. Гнев, вызванный задержкой в пути, и разочарование, испытанное в Святилище, требовали выхода, а что лучше поднимет настроение, чем хорошая схватка?

– Стой тут, – велел он Йофрид, а сам, не слушая возражений, вытащил меч из ножен. Не доверяя местным, он всегда носил его с собой и даже вопрошать Судьбу пошел с оружием.

Тяжесть меча в руке придала спокойствия. Он словно вернулся в молодость, в те дни, когда все можно было решить несколькими ударами меча.

– Я здесь! – рявкнул Харальд, бросаясь в бой.

Одинокому воину в этот момент приходилось туго. Он сумел ранить одного из противников, но кровь, черная в сумерках, пятнала его белые одежды. Двое оставшихся наседали, а он двигался тяжело, неловко, лицо блестело от пота, словно его облили маслом.

Один из нападавших недоуменно обернулся, и его клинок легко отразил выпад Харальда.

А бывший Владетель ликовал. Отдаться бою, ударам и отражениям, забыв о заботах и неудачах, о том, что ты далеко от дома, да и дома у тебя в общем-то нет, – что может быть лучше?

Противник оказался силен, но не слишком умел. Харальд отразил пару не очень опасных выпадов, затем пропустил разочарованно свистнувшее около самого бока лезвие и ударил. Быстро и точно.

Выронив оружие, темнокожий с хрипом свалился на вымощенную камнем улицу. Рана болезненная, но не смертельная. Выживет. Харальд знал, куда бил.

Тот, кому он пришел на помощь, стоял в одиночестве. Оставшись один на один, он одолел противника. На лице драгоценным ожерельем блестела улыбка, но выглядел спасенный неважно. Дышал с хрипами, его пошатывало.

Ногу вдруг пронзила боль.

– Тысяча демонов! – выругался Харальд, опуская глаза. Враг, которого он так самонадеянно оставил в покое, ухитрился вытянуть руку и пырнуть бывшего Владетеля мечом в голень.

Ойкнула за спиной Йофрид.

Одним ударом Харальд выбил у него меч, вторым распорол мышцы на руке, заставив заскулить от боли.

– Кто вы? – спросил спасенный тихо, и Харальд вздрогнул от неожиданности. Житель Офира, такой же черный, как и все остальные, говорил на языке северных земель без всякого акцента. Купец? Совсем непохож.

– Ты говоришь по-нашему? – ответил он вопросом, не скрывая удивления.

– Да, – спасенный усмехнулся. – Меня зовут Джоле. Я очень люблю путешествовать и семь лет провел на севере, в городе Бабиль. Был наемником…

Он пошатнулся, и Харальд бросился вперед – поддержать. Рядом оказалась Йофрид.

– Сама Судьба прислала вас, – проговорил Джоле. – А то эти псы убили бы меня.

– Кто они? – спросил Харальд, придерживая спасенного за пояс.

– Наймиты одного купца. – Джоле попытался махнуть рукой, но едва не упал. – Ему донесли, что я хожу к его жене, вот он и разгневался… Нет, мне надо лечь, а то будет совсем плохо.

– Мы остановились на постоялом дворе под знаком горбатого желтого зверя, – сказала Йофрид. – Не знаешь, в какой он стороне? А то мы слегка заблудились…

– Вон туда, – прохрипел офирец. – Потом направо.

Он перебирал ногами едва-едва, и его приходилось тащить. Харальд почти насильно вынул из ослабевших пальцев изогнутый клинок.

Было темно. Они шли почти на ощупь, а с неба смотрели на занятное зрелище яркие южные звезды, огромные и разноцветные.

Когда дверь постоялого двора распахнулась и в нее ввалились трое, перепачканные в крови, хозяин заведения побелел так, что стал похож на уроженца окрестностей Лесной реки. Глаза его стали огромными, как у коровы, и он что-то протестующе завопил.

От криков очнулся Джоле, который потерял сознание перед самым входом. Но даже его слова не разрядили обстановку. Хозяин продолжал кричать.

Харальд бросил ему золотую монету, вопли сразу стихли; сказал, тщательно подбирая слова:

– Ему отдельную комнату. Вели нагреть воды и принести туда чистой ткани!

Хозяин торопливо закивал, хотя все еще трясся, словно осиновый лист. Вскоре его визгливые крики послышались откуда-то со стороны кухни. Поднялась суета, прибежали заспанные служанки.

Масляная лампа, поставленная на стол, янтарным язычком пламени силилась разогнать мрак. Сквозь окно, затянутое тонкой тканью (от летучих кровососов) в комнату проникала ночная духота. Даже ночи здесь, далеко на юге, были жаркими. Йофрид в жизни не думала, что заберется так далеко, и в последние дни чувствовала себя потерянной, видя вокруг все чужое, непривычное. Все чаще вспоминался дом, родное селение, знакомые до последнего деревца окрестности…

Харальд сидел напротив, на своей лежанке, и бинтовал поврежденную в схватке ногу. Лезвие пронзило мышцы, но, к счастью, не задело ни кости, ни сухожилий.

– И зачем ты полез в эту драку? – спросила она с тревогой, когда багровый порез скрылся под белой тканью. – Ты ведешь себя как мальчишка! Вдруг с тобой что случится, что я буду делать?

– Вернешься домой. – Он ухмыльнулся и потянулся к стоящему на столе кувшину. Плеснуло налитое в посудину просяное пиво. – А что до поведения – не обманывайся внешностью. Морщины, седина, пятьдесят якобы прожитых лет – это все ерунда. На самом деле я жил до двадцати четырех лет, пока не взял в руки… – Тут лицо бывшего Владетеля отвердело, глаза блеснули, словно стальные. – Затем жизни не было. Заново она началась меньше года назад. Так что мне всего около двадцати пяти – возраст, в котором порывы юности еще живы. Он зевнул, устало потер глаза.

– Ладно, хватит болтать. Хоть и спали в этом Святилище, умаялся я что-то…

Харальд потянулся к лампе. Булькнуло пиво в задетом кувшине. Затем фитиль погас, и тьма, словно ожидавшая этого момента, набросилась со всех сторон.