Книга Затерянные в джунглях - Михаил Шторм

Быков с удовольствием отметил, насколько разнообразным и правильным стал его английский язык за последнее время. Пожалуй, никогда еще у него не было такой хорошей и продолжительной практики, как во время этого путешествия. Постоянное общение с британской журналисткой позволило ему не только отточить произношение, но и значительно расширить словарный запас. Причем эта практика обошлась Быкову совершенно бесплатно. Более того, он еще получал от этого удовольствие.

Повернув голову, он посмотрел на Морин. Она тоже скосила на него глаза, а потом перевела взгляд на колибри. Быков поискал рукой ее ладонь и благодарно пожал ее. Они лежали на благоразумно прихваченных с собой циновках. По их телам сновали насекомые, но кусачих или особенно отвратительных не было, так что это было вполне терпимо. По крайней мере, до сих пор.

– Ну что, пора возвращаться, – сказал Быков. – Скоро стемнеет. Гулять по ночным джунглям небезопасно, как ты знаешь.

– Что ты наделал! – воскликнула Морин.

– А что? – встревожился он.

– Спугнул их, вот что! Два самца сражались за самку. Пищали и щипали друг друга как сумасшедшие. Даже не верится, что эти беби могут быть такими кровожадными…

– Но тебе понравилось, – угадал Быков, наблюдая за выражением лица подруги.

Она передернула плечами:

– Это же естественно. Закон природы. Когда-то люди делали то же самое. Я имею в виду поединки мужчин за обладание женщиной.

– Пещерный век, – обронил Быков.

– Не только, – возразила Морин. – Были еще и рыцарские турниры. И дуэли за прекрасных дам.

– Ты говоришь это так, словно не возражала бы, чтобы эти обычаи вернулись.

– Вот выдумал! Зачем мне это…

Фыркнув, Морин села на циновке и начала одеваться. Быков отвернулся и последовал ее примеру. Он думал, что в людях сохранилось многое от первобытных предков. Агрессия, соперничество, жестокость, жадность… Человечество постепенно избавляется от этих атавизмов, но не слишком быстро, потому что иначе цивилизация не сумеет защитить себя от гораздо более многочисленных и решительных варваров. Для выживания в этом мире по-прежнему необходимы звериные инстинкты. «Увы, это так, – признал Быков мысленно, – но, к счастью, я избавлен от необходимости драться за самку».

Он не понял, как сильно заблуждается, даже когда они вернулись в селение и застали индейцев за приготовлениями к какому-то празднеству. Бадди, уворачиваясь от пинков, бегал туда-сюда и возбужденно лаял, предвкушая обильное угощение. Мужчины шутили и смеялись; они выглядели весьма колоритно, украсив себя дополнительными перьями, ожерельями и браслетами. Женщины тоже явно уделили немало внимания своим туалетам: соорудили с помощью палок и костей некоторое подобие причесок, щедро разукрасили лица, обрядились в разнообразные набедренные повязки. С помощью детей индианки носили на стол всевозможные яства – запеченные плоды и тушки животных, орехи, рыбу, варево в черепаховых панцирях, сосуды с напитками.

– Смотри не переусердствуй сегодня, Дима, – предупредила Морин, шутливо грозя пальцем.

– К их пойлу я не прикоснусь, – пообещал Быков, в памяти которого были свежи воспоминания о тяжком похмельном утре.

К ним приблизились Виктор и Камила, тоже постаравшиеся придать себе праздничный вид.

– В честь чего торжество? – спросила Морин.

– Сегодня свадьба у старшего сына вождя, – пояснила Камила.

– У Малакалы? – уточнил Быков.

Нехорошее предчувствие разлилось в его груди, подобно черничному варенью, опрокинутому на белоснежную скатерть.

– Да, – подтвердил Виктор.

В этот момент под навес торжественно прошествовал Унчун в сопровождении любимых жен и шамана Вичету. Повинуясь удару его посоха, мужчины бросились в джунгли и вернулись оттуда с длинным толстым бревном, которое уложили на два плоских камня, заблаговременно установленных на площади. Старухи с плошками принялись смазывать поверхность бревна маслом или жиром.

– Зачем это? – удивилась Морин.

– Понятия не имею, – ответил Виктор, глядя на старух.

– Наверное, нужно будет пройти по этому бревну и не упасть, – предположила Камила.

– А кто невеста? – спросил Быков, занятый своими мыслями.

– Насколько я понимаю, этого никто пока что не знает, – сказал Виктор. – Но думаю, шоу будет идти примерно по такому сценарию. Сначала мы как следует выпьем и закусим. Потом лучшие девушки племени выстроятся в ряд и Малакала выберет себе из них самую достойную. Может быть, даже двух или трех.

Он не сделал ни одного верного предположения. Все пошло совсем не так, как предсказывал Виктор, несмотря на его уверенный авторитетный тон. Во-первых, пирушка должна была стать завершением церемонии, а не прелюдией к ней. Во-вторых, выбор Малакала сделал заранее. В-третьих, его избранницей была отнюдь не соплеменница. Быков понял это, когда увидел, как сын вождя направляется к ним.

– Этот парень идет за тобой, Морин, – предупредил он.

– Не выдумывай, – быстро произнесла англичанка. – Мы здесь гости.

Ее голос дрогнул. Приблизившийся Малакала выглядел сильным и свирепым. Его глаза, обведенные белой краской, смотрели на Морин неотрывно и властно, когда он протянул к ней руку, унизанную несколькими браслетами. Слово, произнесенное им, было односложным и не нуждалось в переводе. Он сказал «ты». И попытался приблизить Морин к себе.

Быков встал у него на пути. Рука индейца уперлась в его выпяченную грудь.

– Нет, – сказал Быков. – Не она. Это моя женщина.

Индейцы под навесом и на площадке притихли, ожидая продолжения.

Ягодицы Быкова инстинктивно сжались, весь он напрягся, готовясь к отпору. Он понимал, что дело плохо. Схватка будет не на жизнь, а на смерть. Малакала был вооружен костяным ножом и копьем, а Быков был безоружен. Даже если ему посчастливится справиться с более молодым и сильным противником, вождь племени не смирится с поражением сына. По его приказу воины набросятся на дерзкого чужестранца, и песенка Быкова будет спета. Так стоит ли противиться неизбежному? Может быть, не имеет смысла рисковать головой из-за Морин? Она британская журналистка, у нее своя жизнь, а у него – своя. Причем только одна жизнь, вот что важно.

Это были очень благоразумные, очень логичные рассуждения. Настолько благоразумные и логичные, что Быкова затошнило.

– Слышал, Малакала? – повторил он, глядя индейцу в глаза. – Это моя женщина. Уходи. Или сначала убей меня.

Малакала оскалил зубы, сверля соперника взглядом. Потом схватил его за плечо и потянул за собой, указывая на бревно. При этом он беспрестанно повторял словосочетание, тут же подхваченное торжествующими соплеменниками. Для ушей Быкова это звучало примерно как «кипа рунчо». Хотя он вполне мог ошибаться. С восприятием окружающего мира у него было неважно. Чего от него хочет Малакала? Почему индейцы приплясывают от нетерпения? Причем тут бревно, обмазанное маслом?