Книга Психологический портрет убийцы. Методики ФБР - Марк Олшейкер

Так почему же некоторые «охотники за детьми» довольствуются возможностью сливаться с толпой, развращать соседских детей, но никогда не похищать, а тем более не убивать их, в то время как другие, вроде Дэвиса, крадут, угрожая оружием? Помня, что каждый преступник руководствуется индивидуальными потребностями и импульсами, Кен Ланнинг и доктор Энн Берджесс из Университета Пенсильвании, сотрудничавшая с нами в широкомасштабном исследовании серийных убийц в 70—80-х годах, описали различия между растлителями, которые похищают и не похищают детей в ходе своей преступной деятельности. Согласно их анализу и исследованиям, большинство похитителей – неудачники, «белые вороны» в обществе, и вряд ли прежде поддерживали связь с похищенным ребенком – еще и потому, что они реже контактируют с детьми, чем растлители, которые не похищают свои жертвы. Ввиду неразвитости навыков общения, похитители не могут найти доступа к детям в отличие от соблазнителей. Нехватка опыта поведения в обществе также осложняет для них развитие взаимоотношений с женщинами – даже в качестве прикрытия, и потому они обычно бывают неженатыми.

Поскольку они не в состоянии обмануть ребенка или манипулировать им, они нередко носят оружие, с помощью которого чаще запугивают и контролируют свои жертвы, нежели наносят им физические повреждения. И, подобно другим преступникам, похитители выказывают тревожные симптомы еще в детстве. Кен Ланнинг описывает четыре этапа похищения с точки зрения преступника: планирование, похищение, пост-похищение и раскрытие/освобождение. На стадии планирования субъект увлекается фантазиями, которые создают некую потребность в сексуальной активности, хотя она может и не быть с самого начала ориентирована на детей. Он оценивает и логически обосновывает свои фантазии, беседуя с людьми, которые разделяют его взгляды и поддерживают его, или рассматривая порнографические материалы, подкрепляющие его мечты. Затем может возникнуть провоцирующий стресс, который побуждает преступника осуществить свои фантазии, а потом случай либо возникает сам собой, либо преступник планирует и создает его. Когда он готов совершить преступление, главной задачей становится выбор жертвы.

Самое важное – выбрать совершенно незнакомого ребенка, чтобы между ним и похитителем нельзя было установить связи, и похитителя бы не поймали. Кен называет «мыслителями» преступников, которые планируют МО и придерживаются его, взвешивают риск и обращают обстоятельства себе на пользу, выбирают любую жертву, удовлетворяющую широким требованиям. Заблаговременное планирование и обдумывание при выборе жертвы, а не импульсивность и поспешность, обеспечивают преступнику гораздо больше шансов выйти сухим из воды.

Похититель-«фантазер», однако, сильнее озабочен своим ритуалом. Он может задумать похищение жертвы определенного типа, и ему не хватает гибкости, чтобы изменить свой план или отклониться от него, даже если риск возрастает. Эта компульсивность, вызванная специфическими потребностями, осложняет успешное проведение похищения.

На стадии, наступающей после похищения, для преступника возникают по-настоящему серьезные затруднения. Если похищение было мотивировано сексуальными фантазиями, субъекту приходится прятать живого ребенка достаточно долго, чтобы осуществить эти фантазии. Садисту, к примеру, необходимо, чтобы ребенок был жив, оставался в сознании и находился в звуконепроницаемом помещении, чтобы преступник мог насладиться своей силой и властью, причиняя боль. Растлитель малолетних по предпочтению может разработать «безоблачный» сценарий как часть своей фантазии, который в реальности невозможен и требует тщательного планирования. Зачастую преступник оборудует потайную комнату или камеру, где можно содержать жертву.

Если совершенное становится достоянием СМИ, или если преступник понимает, что реальность не совпадает с его фантазиями, перед ним встает необходимость избавиться от ребенка, живого или мертвого. В зависимости от конкретных деталей похищения преступник может просто отпустить ребенка, высадив его на обочине дороги или даже у дома. В тех случаях, когда ребенка похищает человек, не входящий в число членов его семьи, ребенок часто возвращается домой живым. Впрочем, чем дольше отсутствует жертва, тем меньше шансов на положительный исход дела. (В отдельных случаях похититель совершает самоубийство.)

Для некоторых преступников убийство жертвы входит в сам ритуал, другие просто не знают, что предпринять. Ричард Аллен Дэвис утверждал, что не собирался убивать Полли Клаас, но, бесцельно повозив ее по округе какое-то время, понял, что убить ее придется, поскольку ему не хотелось попадать в тюрьму. Только совершив убийство, он смог бы контролировать ситуацию.

Составляя профиль личности убийцы ребенка, важно проанализировать внешний вид места преступления, которое во многих случаях становится и местом обнаружения трупа. Место, где был найден труп, и время, по прошествии которого его обнаружили, может многое поведать об убийце. Организованные убийцы часто увозят жертвы (живые и мертвые) на значительные расстояния. Они прячут трупы там, где их не сразу найдут, и где будут уничтожены улики – к примеру, в воде. В других случаях, желая вызвать шок у окружающих, убийца оставляет труп там, где его непременно найдут, выбирая место с расчетом пробудить гнев общественности. Подобно организованным преступникам, виновным в других видах нарушения закона, убийцы детей обычно обладают средним интеллектом или чуть выше среднего, а также скудными навыками общения. Они планируют преступления, нацеливаясь на незнакомую жертву и особо не выбирая (выбор жертвы-ребенка может быть ситуационным или предпочтительным), и убивают, чтобы избежать разоблачения, испытать удовольствие, осуществить садистские потребности, или же по другим причинам. Организованным детоубийцей вполне может оказаться маньяк, серийный убийца-психопат. Он проявляет большую агрессивность в сексуальных действиях с жертвами, прежде чем убить их. Неорганизованные преступники более неполноценны в сексуальном отношении и потому скорее нападают на мертвую или потерявшую сознание жертву. Обладая более низким интеллектом, они зачастую не планируют похищение и совершают убийства непреднамеренно – к примеру, не рассчитав силу при попытке заставить ребенка замолчать. Социально неполноценные, они склонны выбирать знакомую жертву. Не рискуя перевозить ее, они чувствуют себя увереннее, похищая и убивая вблизи от дома. У них может даже не быть возможности куда-то отвезти труп. Обычно они оставляют жертвы на месте преступления или там, где их быстро обнаружат, – например, выбрасывают труп неподалеку от дома или прячут его в неглубокой яме.

Как это ни печально, существуют родители, способные убивать родных детей и инсценировать похищение, как случилось с Сюзан Смит в Южной Каролине в 1995 году. Чем младше погибший ребенок, тем больше вероятность, что в его смерти повинен кто-нибудь из членов семьи, хотя в таком случае сексуальное нападение – редкость. Трагический и типичный пример – отчаявшаяся мать-одиночка, считающая, что ее единственный шанс стать счастливой – мужчина, который клянется в любви к ней, но не желает слышать о ее ребенке или детях. Или же он готов жениться на этой женщине и создать собственную семью. Если труп ребенка найден, у нас есть немало шансов выяснить, кто убил его. Родители редко бывают настолько бессердечными, чтобы избавляться от трупов детей так, как это делают незнакомцы: родители чаще во что-то заворачивают труп и хоронят в месте, которое имеет для них особенное значение. Если они раскаиваются в содеянном, то могут попытаться навести полицию на след, чтобы труп обнаружили и похоронили с надлежащими церемониями.