Книга Мелодия страсти - Вера Авалиани

– Не сопротивляйся! Мне это так в кайф: покупать что-то девичье, я ведь всегда хотела дочку иметь. И ты теперь мне больше чем невестка, даже если с Клодом вы расстанетесь, я тебя удочерю. Бери мой подарок, не сопротивляйся. Будешь вспоминать меня на пляже. К тому же в сочетании с очками этот наряд будут тебя закамуфлировать от узнавания. Так обычно одеваются брюнетки.

Софья сама впервые выбрала себе свадебное платье. И решила купить просто сказочное, ведь деньги у нее теперь были.

Свадебный салон был маленьким – пара зеркал, одна огромная стеклянная витрина. Но за торговым залом вглубь уходило ателье. Ибо обычно невесты выбирают тут платья по каталогам, потом ждут, пока те прибудут из Парижа или Милана, или же шьют у местных мастериц что-то наподобие. Так что готовых платьев оказалось всего шесть, и только три того размера, который нужен Софи.

Она присмотрела себе оформленное снизу капроновыми розами и белыми перьями платье, как будто с картины о Царевне – Лебеде Врубеля. Его зауженные сверху и сильно расклешенные снизу рукава прекрасно смотрелись бы с букетом невесты на церемонии в церкви. А вот поесть в таком виде на свадебно торжестве оказалось бы сложно, не извазюкавшись в соусах. На это обстоятельство и указала женщине ее новая свекровь, попросившая называть ее не Робертой, а мамой.

Софья сказала это слово ей и расплакалась. Хорошо, что тут не принято иметь на лице маккиях каждый день, как в Москве. Так что на плече Роберты осталось только большое мокрое пятно.

Отплакавшись, Соня перемерила все три платья. И решила выбрать то, где лиф был кружевной, а снизу была многослойная капроновая юбка. Такими рисовала она принцесс в дестве. А на голову решила выбрать многоцветную тиару из стразов Сваровски в виде крупных цветов розового, голубого и золотого цветов с вкраплением изумрудных листиков, которая одевалась поверх фаты, как венок на прозрачный капрон. Выглядела Софья в этом наряде просто феерически.

Увидев ее, Роберта поняла, что внучка ее от Сони будут королевой красоты. И впервые поняла, что сын ее сделал правильный выбор, нельзя не любить такое совершенное и одухотворенное существо. И вся ее ревность, все сомнения отступили в этот момент.

– Ты просто Ангел, – сказала она Софии на ухо.

– Это преувеличение, – сказала Софья, тут же вспомнив, как явились ей Ангелы во плоти, а она, рыдающая прошла сквозь них на трассу, не понимая, что делает во время стресса.

Ангелы Софьи и Роберты пожали плечами.

– Почему с нами сравнивают таких красавиц? Мы же разные, нас в Ангелы производят не за внешний вид, а за бескорыстные добрые поступки на Земле, угодные Абсолюту.

– Но ты то, например, красавец. – С легкой завистью сказал ангел Клода Ангелу Софьи. Может, поэтому тебя к Соне и определили, все же такую спасать радостнее.

– Учитывая то, что я видел последних несколько лет, тяжело вздыхать мне приходилось чаще. И работы с красавицами больше. На них ведь то и дело покушаются. Хорошо Ангелам серых мышек и совсем страшненьких. Они грешат каждый раз, как выдается случай. Но выдается он так редко, что и учитывать это не стоит.

– Да, когда мужчинам мусульманам в проповедях обещают целый сомн непорочных девственниц на небе, то можно предполагать, что крайне мало среди них будет красивых и симпатичных? Думаю, тогда бы самоубийц-террористов стало бы меньше.

Софья и Роберта вышли из бутика. Быстро обернувшийся по своему списку покупок Роберт уже ждал их в машине. Он вышел, чтобы помочь всем разместиться. И, посмотрев на Софью с красными от слез глазами, он встревожено спросил:

– Ты плакала, доченька, что-то не так?

И тут она снова заплакала уже у него на плече.

– Простите, я стала вдруг такой сентиментальной. От горя почти не плакала. А вот от счастья – раз за разом.

Роберта погладила ее по спине:

– Это гормоны от беременности. Но и счастье выйти замуж по такой любви, как у вас с Клодом, выпадает раз на миллион. Есть от чего размокнуть. Соня засмеялась в лацкан пиджака Роберта.

Все, наконец, утрамбовались между пакетами на сидениях и поехали домой – голодны и счастливые.

– Я хочу пельменей, – застенчиво сказала Соня. – Это как равиоли с мясным фаршем и луком.

– Сейчас дома сделаем. У меня есть фарш. А как готовить тесто – посмотрим в интернете.

И Соня поняла, что ее и впрямь удочерили родители Клода.

Дом встретил ее магической прохладой. Обе они с Робертой прошлись по мраморной плитке кухни, предоставив Роберту спрятать платье и фату в шифоньер в родительской спальне. Он отправился выполнять поручение, помня о приметах и о том, что свадьба уже завтра. Хотя молоды, они уже женаты, если на то пошло. Но только распрямляя в шкафу, из которого он, как рыцарь, выкинул на кровать несколько вешалок со своими костюмами, он почувствовал себя взволнованным отцом, который завтра поженит детей. Поведет новую дочь к алтарю навстречу своему любимому Клоду. Между отцом и сыном все и всегда было сдержанно и сурово. Оба они по обоюдному согласию не выказывали «сантиментов», но отец приезжал к Клоду в ту страну, где он находился на соревнованиях, если происходило что-то неприятное для мальчика, например, раз его попытались покалечить кем-то нанятые парни в Гонконге. Клод отбился, но на соревнованиях все лицо его было в синяках. И как только он рассказал об этом по телефону, Роберт бросил бизнес и жену и помчался с банками – склянками с мазями и маслами в аэропорт. Среди них был и густой тональный крем. Когда Роберт покупал его в дьюти-фри, дотошно консультируясь на счет степени маскировки, создаваемого кремом, одна из продавщиц задала вопрос: вы избили жену?! А вторая высказала предположение, что он покупает крем для трансвеститов, чтобы совсем не было видно, что у них коже грубее, чем у женщин. Он улыбнулся загадочно, оставив девчушек заинтригованными. На самом же деле он понимал, что сам Клод не пойдет покупать тональный крем. И когда он выиграет соревнования, а он их выиграет безусловно – его фотографии на пьедестале не вызовут у фотографов и читателей прессы и телезрителей множества домыслов. Ведь на это, в том числе, и надеялись те, кто нанял парней подорвать его здоровье и репутацию.

Тогда он убедил Клода «намазаться этой фигней» потому, что нельзя в жизни следовать сценарию, который подготовили враги. В этом залог любой победы в спорте: знать, что ты готов не только к рекордам, ног и к вопросам поклонников, журналистов. Спорт – это шоу, чтобы еще ему не приписывали. Поэтому надо не терять лицо.

Когда Роберт вернулся на кухню, женщины, повязанные фартуками из пластика поверх своих красивых платьев, уже месили тесто и размораживали фарш в микровольновке. И ему выпало на долю чистить и мелко порубить лук. Тот оказался, как выразилась Роберта, «злющим». Но ее муж был рад предлогу выпустить слезы на волю. Они у него еще в спальне просились.

Пока лепили пельмешки, получившиеся куда большими, чем полагалось по жанру, вернулся с моря Клод. На руках у него спал уставший Фрэди. Клод жестом показал, что уложит кроху спать наверху и вернется.