Книга У истоков Руси - Иван Беляев

Вообще Русская земля в это время не имела каких-либо страшных неодолимых врагов и в большей части своих владений была свободна от внешних нападений, да и самые междоусобия князей сосредоточивались преимущественно около Киева, Переяславля, Чернигова и Волыни; а, напротив, другие края Русской земли почти не страдали от междоусобий, а которые и страдали, то немного. Но зато иные края Русской земли нередко терпели другие страшные бедствия. Так, Новгород несколько раз подвергался значительным пожарам, а в 1127 и 1128 годах страшно страдал от голода, так что люди ели липовый лист, березовую кору, солому, мох, конину и многие умирали от голода и худой пищи; по словам летописи, в это время улицы и площади были завалены трупами, нельзя было выходить из домов от смрада непохороненных гниющих тел, так что нужно было нанимать людей для очистки города от трупов; и такая беда была на всех, что отцы и матери отдавали детей в рабство приезжим торговцам, чтобы не видеть их страданий от голодной смерти. К несчастию, от голода и мора присоединилось большое наводнение Волхова в 1128 году, которым было снесено и разрушено множество домов и потоплено людей. В 1145 году по Новгородской земле была страшная засуха, выжегшая почти весь хлеб и траву в полях, а с июля до осени стоял постоянный дождь, который окончательно истребил и остатки хлеба и травы и страшно поднял воду в Волхове и других реках; на зиму же не было ни порядочного снега, ни ясного дня, до марта. А в 1158 году был страшный мор и на людей, и на домашних животных, так что нельзя было ходить от смрада гниющих тел, остававшихся непогребенными. Киев и вся тамошняя страна два года кряду страдала от саранчи. Саранча в первый раз явилась в тамошнем крае в августе 1094 года и на корню поела весь хлеб и траву; потом в следующем году, также в августе, тучи саранчи покрыли всю землю и пожрали весь хлеб и траву, направляясь к полунощным странам. В 1124 году сгорел почти весь Киев, пожар продолжался два дня и одних церквей истребил около шестисот. В 1143 году была страшная буря около Котельнича, которая разнесла строения, имущество и хлеб с гумен; так что, по выражению летописи, яко рать взяла и не сталось в клетях ничего. В разные годы в Приднепровье было несколько землетрясений, впрочем, незначительных. 1111 год был особенно замечателен по несчастьям: в этом году горели Чернигов, Смоленск, Новгород и Киев.

Рассказ десятый. Суздальщина

Ростовцы и суздальцы, сии старинные колонисты Великого Новгорода в обширной стране финского племени мерь, были люди по своему характеру далеко не похожие ни на смольнян, ни на киевлян, ни на черниговцов, люди своего закала и особой выдержки, с одной стороны, вольнолюбивые и упрямые, как новгородцы, а с другой стороны, до того преданные своим князьям, что не знали границ своей преданности и без оглядок жертвовали для них всем. Долго, почти в продолжение 250 лет, от удаления Олега из Новгорода на юг, Ростовская и Суздальская земли почти не принимали никакого участия в делах Приднепровской Руси, долго этот край, отданный новгородцами Рюрику и его потомкам, оставался в каком-то забвении и даже не имел своих князей и управлялся вече и временно присылаемыми из Киева или Переяславля посадниками и даже данщиками; только Мономах обратил некоторое внимание на эту забытую князьями сторону и построил там в свое имя город Владимир на реке Клязьме, называвшиеся у современников Владимиром-Залесским, в отличие от Владимира-Волынского. Но с младшего Мономахова сына Юрия, по прозванию Долгорукий, положение Ростовской и Суздальской земель значительно изменилось к лучшему. Умный Юрий, княживший там с молодых лет и, так сказать, выросший на глазах суздальцев и ростовцев, умел застроить тамошнюю лесную глушь городами и так привлек к себе тамошнюю земщину, что при ее помощи сделался одним из сильнейших князей между современниками. Суздальцы и ростовцы, довольные тем, что имеют своего отдельного князя и более уже не зависят от посадников и данщиков, присылаемых из Киева или Переяславля, готовы были для Юрия на все; и он при первом удобном случае повел их в Приднепровье, желая добыть себе там волости. И суздальцы действительно добывали ему несколько раз то Переяславль, то Киев и показали себя и храбрыми воинами, и верными слугами своего князя; но не умели достигнуть одного: чтобы ужиться с Приднепровскою Русью, их характер и привычки так были не согласны с обычаями приднепровцев, что они сколько раз ни занимали Киев и Переяславль, всегда оканчивали тем, что возбуждали в тамошних жителях ненависть и к себе, и к своему князю. Юрий, во сне и наяву мечтавший только о Приднепровье, никак не мог заметить этого; впрочем, несмотря на множество неудач и на несколько изгнаний из Киева и Переяславля, старанием верных и храбрых суздальцев и ростовцев добился наконец до того, что умер киевским князем. Но не так думал и не так поступал старший сын Юрия Андрей, по прозванию Боголюбский; этот князь, не считавший неприятелей и не знавший препятствий своей отваге в битвах и с тем вместе крайне осторожный и предусмотрительный вне битвы, в молодости исходивший вдоль и поперек весь Приднепровский край и перевладевший многими там городами, верно понял, что ни отцу его, ни ему самому с суздальцами не ужиться в Приднепровье и что гораздо удобнее владеть Киевом и другими тамошними городами из Владимира-Залесского. А посему он еще при жизни отца оставил приднепровский Вышгород и тайно ушел в свою родную сторону к суздальцам и ростовцам. Суздальцы и ростовцы приняли его с радостью и объявили князем всей той стороны; и он остался жить там, выжидая удобного случая вмешаться в дела приднепровские и распоряжаться тамошним краем из своего любимого Владимира Залесского, и случай этот не замедлил представиться.

По изгнании Изяслава Давыдовича из Киева Мстислав Изяславич Волынский и Ярослав Владимирович Галицкий с своими союзниками, как мы уже видели, киевский престол предложили Ростиславу Мстиславичу Смоленскому, старшему в Мстиславовом семействе. Ростислав Мстиславич, хорошо и спокойно живший с смоленскою земщиною и с новгородцами, как-то недоверчиво смотрел на приглашение в Киев и наперед послал туда двух земцев – Ивана Ручечника от смольнян мужа и Якуна от новгородцев, сказать, что он готов идти в Киев, ежели союзники приглашают его вправду с любовно и ежели будут ему повиноваться как отцу и не стеснять его воли, и первым условием предложил, чтобы поставленного при Изяславе Климента не признавать митрополитом, как не получившего благословения от патриарха Цареградского; это предложение подняло спор, которого посланники не могли решить; и Ростислав отправил в Киев старшего своего сына Романа, который и решил дело тем, чтобы отставить обоих митрополитов – и Климента и Константина – и просить у патриарха нового митрополита. Когда это было улажено, то и сам Ростислав отправился в Киев и прибыл туда 12 апреля 1159 года, в самый день Пасхи.

Ростислав, посаженный на престоле киевском союзом почти всех князей правого берега Днепра, спешил заключить союз и с старшим князем левого берега Днепра, Святославом Ольговичем Черниговским; и оба князя 1 мая съехались у Моравийска, два дни пировали и дарили друг друга дарами и разъехались по домам друзьями. Между тем изгнанный из Киева Изяслав Давыдович, проживая на Выре, сносился с половцами и, получив от них помощь, открыл поход к Чернигову; но этот поход был для него неудачен, – Святослав Ольгович, получив помощь от своих союзников – князей киевского и галицкого, принудил его бежать сперва к Вырю, а потом в степи. Впрочем, эта неудача только раздражила Изяслава, и, получив новую помощь от половцев, он пошел к Вщижу, где княжил его родной племянник Святослав Владимирович, и оттуда зимою ворвался в смоленские владения, где его половцы наделали много зла и вывели более десяти тысяч пленников. Воротившись с смоленского набега, Изяслав послал к Андрею Юрьевичу Суздальскому с сватовством к его дочери за Святослава Владимировича и с просьбою о помощи. Андрей Суздальский, довольный случаем вмешаться в приднепровские дела, не отказал ни в том ни в другом и послал в Приднепровье своего сына Изяслава, со всем своим полком и с муромской помощью. А в это время Святослав Черниговский с своими союзниками уже осаждал Вщиж; услыхав о приближении суздальекой рати, союзники поспешили заключить мир с Святославом Владимировичем и возвратились домой. Изяслав же Давыдович, не бывший тогда в Вщиже, пошел в землю вятичей и оттуда ходил в Волок-Ламский на свидание с Андреем Суздальским. В это свидание оба князя условились так, чтобы Андрею отнять у Ростислава Новгород, а Изяславу Киев. И на следующий год действительно новгородцы по требованию Андрея выгнали от себя Ростиславовых сыновей и приняли от Андрея племянника его Мстислава Ростиславича; Изяслав же Давыдович при помощи подкупленных дружинников сумел поссорить черниговских князей с Ростиславом Киевским и, заключив с ними против него союз и соединясь с половцами, отправился к Переяславлю, чтобы принудить тамошнего князя Глеба Юрьевича идти на Киев; но Глеб остался верен союзу с Ростиславом. Тогда Изяслав стал осаждать Переяславль и стоял под ним две недели, но не мог взять; а между тем Ростислав сам двинулся на выручку к Глебу и тем принудил Изяслава оставить осаду и бежать в половецкие степи. Но и эта неудача не остановила Изяслава, он, собрав множество половцев и соединясь с черниговскими князьями, переправился через Днепр у Вышгорода, осадил Киев и 8 февраля 1160 года повел свои полки на приступ и принудил Ростислава удалиться в Белгород. Пробыв несколько дней в Киеве и уладившись с киевлянами, Изяслав пустился осаждать Белгород и держал его в осаде четыре недели; но когда к Ростиславу стали подходить его союзники со всех сторон, то Изяслав бежал от Белгорода и, преследуемый торками, был убит, а союзники его разошлись по домам. Ростислав же с своими союзниками вступил в Киев.