Книга Кто кого предал - Галина Сапожникова

Александр Невзоров: «Поход на СССР был отрепетирован и поставлен»

— И как вам, интересно, удалось «обогнать на повороте» коллег-журналистов и снайперски попасть в десятку?

— Я ехал в Вильнюс, будучи накачанным пропагандой, которая существовала на тот момент в Советском Союзе. Ехал, на-электризованный рассказами СМИ о том, как наши танки давят свободолюбивых литовцев. Но на первом же трупе, который мне показали в морге, были видны совершенно отчетливые следы протектора «Жигулей» и никаких следов танков. Я хорошо знал, как выглядит труп человека, попавшего под танк, потому что до этого прошел Карабах и первый этап азербайджанской войны. А еще я увидел раны от явно не армейского оружия, потому что понять, что такое 12-й (охотничий. — Г. С.) калибр, несложно. Глубочайшее заблуждение, кстати, что снайпер — это тот, кто стреляет из укрытия. Не надо никого демонизировать и думать, что там были какие-то загадочные ниндзя, которые ползали по крышам. Это были люди из толпы, стрелявшие из гладкоствола и обрезов. Вот стоял где-нибудь сзади парень из «Саюдиса» и шмалял…

Для нашего Министерства обороны все произошедшее было колоссальной неожиданностью. Министром обороны был тогда чудесный человек, Дмитрий Тимофеевич Язов. Он, будучи фронтовиком и настреляв тьму-тьмущую немцев, ужасно боялся того, что его заклеймят как убийцу своих. И на таких цыпочках ходила у него вся эта армия, что было категорически запрещено не то что стрелять, но даже думать об этом! А литовцы были именно своими. Вильнюсский ОМОН, единственная боеспособная советская единица в Литве, на тот момент уже был парализован. У солдат-срочников на всякий случай отобрали патроны. Посмотрите на хроники, у них даже автоматы без рожков!

— Кстати, как так получилось, что в нужном месте и в нужный час оказалась масса иностранных журналистов, а нашей прессы не было?

— Прессу приглашают продюсеры, режиссеры-постановщики и исполнители главных ролей. А нам там была отведена роль зрителей. Причем зрителей опущенных.

— В какой момент вы поняли, что это была постановка?

— Когда увидел рожи этих ребят. Я случайно оказался на стороне правды. Это произошло только потому, что мне надо было выбрать в своих симпатиях: либо те — орущие, визжащие, истерикующие, либо эти — преданные своей стране, мужественные, потрясающие, — как, например, командир вильнюсского ОМОНа Болеслав Макутынович и псковские десантники. Я выбрал ЭТИХ.

Звезды и свастики

— Это правда, что после выхода фильма «Наши» на вашем питерском офисе рисовали свастики?

— Рисовали. Травили всеми известными способами, какие только можно было представить. Начиная от создания коллективных писем — поскольку это основной жанр, в котором работала советская и русская интеллигенция. Письма подписывали все, причем истерически: что все это омерзительная инсценировка, ложь и инсинуация. Требовали изгнания, закрытия эфира, сочиняли разоблачительные статьи. Такое массовое было оплевывание, которое, наверное, человек менее циничный не выдержал бы. Не забывайте, что я был вынут из территориальности абсолютной славы, подписанты любили меня, как родного сына. И тут я еду в Вильнюс и вместо долгожданного рассказа о «советской агрессии» вдруг выдаю ТАКОЕ… Разговоров о том, что меня подкупили, не было. Надо знать Дмитрия Тимофеевича Язова и тогдашнюю советскую систему: у них просто органа такого не было, которым подкупают. Я не могу сказать, что был мучеником за правду. Во-первых, это не моя роль. А во-вторых, существовал противовес — совершенно удивительные письма и телеграммы со всей страны от тех людей, которые не относились к творческой интеллигенции. Летчики присылали свои летные шлемы с надписью «Наши», ветеран войны, оставшийся в живых командир Берлинского авиационного полка, прислал приказ, в котором меня зачисляли в полк. Я не могу сказать, что без этой поддержки я бы не выстоял. Но это было чертовски приятно. Как вы знаете, я не просто снял «Наших» — я тупо встал на эту позицию и стоял на ней 20 лет: мы никого не убивали, все было срежиссировано, это подлость, попытка развалить страну. Я стоял на своем: что это все ложь. Единственный во всей советской прессе.

Вильнюсский ОМОН: верность присяге, которую они давали во времена СССР, спустя 25 лет приравняли к преступлениям против человечности. Фото из архива Г. Сапожниковой.

— Тогда объясните: что было со всеми остальными? Все вдруг ослепли?

— Заподозрить 99,9 процента публики в подкупе западными силами было невозможно, потому что это было еще не принято, а банковских карточек не было. Страна была полностью во власти новой идеологии, новой демагогии, блистательной, в великолепном исполнении Анатолия Собчака и не обрюзгшего еще Сергея Станкевича. Это все было недурно сделано, черт возьми! Ведь поход на Советский Союз был отрепетирован и поставлен, как я теперь понимаю, очень здорово. А что касается готовности верить… Что такое вера? Отсутствие знаний. Вот вы верили в святость Литвы и порочность Язова и Крючкова. Другое знание отсутствовало, и я его не мог вам дать. Я дал его только тем, кто знал, что наши не пойдут стрелять пусть и в озверевшую, одуревшую толпу. Что ни Язов, ни Крючков не способны были стрелять по своим.

— Почему же вы, сказав «а», не сказали «б»? И не отслеживали дальнейшие судьбы рижских и вильнюсских омоновцев, за которыми Литва с Латвией охотятся по всему миру?

— Не забывайте, что я к тому времени уже стал прокаженным. Не только в Литве, но и во всей советской прессе мое имя было неуважаемо. Именно благодаря фильму «Наши».

Судьбы обратно не склеишь, страну не вернешь. Какими бы мы сейчас все ни оказались спустя 25 лет прозревшими, это ничего не изменит ни в судьбе командира вильнюсского ОМОНа Болеслава Макутыновича (умер в ноябре 2015 года. — Г. С.), ни тем более в судьбе погибшего офицера «Альфы» Виктора Шатских. Литовцы останутся при своем мифе, они будут этот миф исповедовать дальше, они на нем построили государственную идеологию, поскольку ничего, кроме январских событий, у них в активе нет.

…Эта глава о том, как омоновцы сражались с ветряными мельницами и как выживали, когда выяснилось, что никому они не нужны.

Атланты, которым не удалось удержать небо

Собрать их вместе было непросто, хотя и живут они в одном подъезде многоэтажного подмосковного дома. После многих лет мытарств экс-руководителю вильнюсского ОМОНа Болеславу Макутыновичу удалось-таки выбить несколько квартир для своих бойцов и поселить их вместе.

Встретиться решились не все, и на то есть уважительные причины, — но несколько человек согласились, они по одному спускаются в квартиру Виктора Рощина в домашних тапочках и посмеиваются: «К нам, когда мы здесь прописались, сразу участковый прибежал. Вас, спрашивает, наверное, за алименты разыскивают? Ага, говорим, причем сразу всех…»