Книга В погоне за счастьем - Тигэн Джеймс

Маркус ничего не ответил, но Ру почувствовала его нетерпеливое движение.

— Ну, так что? — продолжила она. — То были просто слова, уместные для той обстановки и того момента? Если так, должна сказать тебе: это подло с твоей стороны!

— Нет, то были не пустые слова, — возразил Маркус. — Как ты могла подумать такое?

— Запросто смогла. Но если ты говорил искренне, то что же изменилось?

— Изменилась ситуация. Или нет… Скажем так: у меня было время оценить ситуацию и все вытекающие из нее последствия, особенно для тебя.

— О, большое тебе спасибо! Но, может, ты позволишь мне самой оценить ситуацию? Только объясни, в чем она заключается.

— Хватит с тебя неприятностей, Ру. Возвращайся домой и забудь обо всем.

Ру облизнула пересохшие губы, внезапно почувствовав, что ее жутко утомил этот разговор.

— Послушай, Маркус, мне вовсе не надо, чтобы ты занялся со мной любовью. Наверное, у тебя еще болит плечо, да и мысли твои явно заняты совсем другим. Но разве ты не можешь просто обнять меня? Ведь мы наконец-то лежим в настоящей постели. И, может, черт побери, ты все же объяснишь мне, что происходит?

Маркус снова пошевелился и вздохнул, Ру почувствовала, что он поднял руку. Она подвинулась и прижалась к нему, теперь они лежали рядом, соприкасаясь бедрами.

— А теперь давай спать, — сказал Маркус. — Поговорим утром, если ты так уж настаиваешь.

— Я не могу спать на спине.

— Повернись на бок.

Ру отвернулась, но Маркус тоже повернулся на бок. Ру услышала, как он снова вздохнул.

— Так удобно?

— Не совсем, — честно призналась Ру. — И не думаю, что смогу уснуть, пока не узнаю, какими своими действиями или словами я обидела тебя.

— Ты ничего такого не сделала и ничего не сказала.

— Может, в этом-то все и дело? Что я не заступилась за тебя перед Хоршемами? Не рассказала правду о тебе?

— А какую ты могла рассказать правду? — холодным тоном поинтересовался Маркус. — Ты ведь слишком мало знаешь меня.

— Я тебя хорошо знаю.

— Откуда? Вот Лайза Хоршем знает меня уже двадцать лет, с того момента, как вышла замуж за Фила. А сам Фил знает меня с пеленок. И если уж они поверили в ложь обо мне, то как ты могла изменить их мнение? Да и зачем тебе это? Кстати, ты же сама любила повторять, что совсем не знаешь меня.

— Но раньше тебя это не волновало, — напомнила Ру. — Ты и сам очень быстро составил мнение обо мне. Сказал, что видишь меня насквозь.

— А наверное, должно было волновать. Возможно, ты была права с самого начала. Ты… да и Хоршемы… вы считаете, что знаете Джона лучше, чем меня, и отчасти смотрите на меня его глазами. Это неизбежно.

— Но Джон мало что рассказывал мне о тебе. Так, иногда упоминал.

— О Джон, спасибо тебе! А могу я спросить, что же он все-таки конкретно говорил обо мне?

Ру задумалась.

— Он… называл тебя сыном, говорил, что ты молодой разгильдяй… и еще очень ершистый. Это все. Но как только я познакомилась с тобой, то поняла, что он ввел меня в заблуждение.

— Хоршемы знают меня много лет, но они не считают, что их ввели в заблуждение.

— Мне очень жаль, Маркус, что все так получилось, и все же я не понимаю, куда ты клонишь.

— Ладно, давай все разложим по полочкам. Трое разных людей представили тебе три моих разных портрета, так?

— Нет, не так.

— Три разных портрета, — повторил Маркус. — Один представил тебе Джон, изобразив меня своим сыном. Другой — Хоршемы. Они изобразили меня бездельником, который тянет деньги из отчима и плюет на свои обязанности. Не сомневаюсь, что Лайза вытащила на свет древние сплетни о старом Пенмаррике и его подружках.

— Да, она говорила об этом.

— Ну, а третий портрет нарисовал я сам. Обычный парень, который в конце концов нашел девушку своей мечты и не может поверить в свою удачу. Так как я могу надеяться на то, что ты отдашь предпочтение этому, третьему портрету?

— Но есть еще и четвертый портрет, о котором ты не упомянул.

— О чем ты говоришь?

— Я имею в виду портрет, который нарисовала сама.

— Должно быть, он получился довольно забавным. Еще в твоем доме я пытался запугать тебя, а здесь, в этой гостинице, старался отбить тебя у Джона. Я навязал тебе свои поцелуи, хотя прекрасно понимал, что это идет вразрез с твоими представлениями о порядочности. А потом практически по моей вине машина свалилась в ущелье, и тебе пришлось пережить кошмар тех долгих дней. Наглый, беспечный тип, идиот, не думающий о последствиях. Не слишком привлекательный портрет, не так ли?

— Но это только одна часть портрета, — возразила Ру. — А как насчет поэта, храбреца, мужчины, который шутит перед угрозой наводнения? Это другая часть портрета. Есть еще мужчина, который лез вниз по склону за рацией, который бросился со скалы в воду, чтобы привлечь внимание людей, ехавших в тягаче. Мужчина, который, страдая от боли, сооружал мне постель из веток, тащил меня, когда я выбивалась из сил. Вот в этот портрет я верю больше всего. И значит он для меня гораздо больше, чем любые слова других людей.

— Неужели?

— Конечно, не все грани образа в моем портрете так уж гладки, — продолжила Ру. — Есть еще ужасно самонадеянный мужчина, пытающийся принимать решения за меня и защищать меня от меня самой! Который даже не потрудился поинтересоваться моим мнением.

Несколько секунд в комнате стояла напряженная тишина.

— Каких слов ты ждешь от меня? — тихо промолвил Маркус.

— Да не нужны мне слова. Наверное, каждая женщина, какой бы независимой и сложной натурой она себя ни считала, на самом деле нуждается в мужчине, который четко знает, чего хочет, и добивается этого.

— Извини, мои рыцарские манеры куда-то испарились.

— Ладно, обойдемся без них. Ты все-таки обнимешь меня как следует или так и будешь лежать всю ночь, как тряпка?

— Я тебе покажу тряпку! — возмутился Маркус. Он резко приподнялся, сдавленно вскрикнув от боли в плече, и повернул Ру на спину. Пальцы его быстро расстегнули пуговицы ее рубашки. — Снимай, — приказал он.

Ру села на постели и сняла рубашку. Ее обнаженная грудь светилась в темноте. Маркус снова уложил Ру на спину и, не успела она перевести дыхание, навалился на нее. Некоторое время он недвижно лежал, затем взял в рот сосок ее груди и принялся нежно посасывать. Ру задохнулась от прилива чувств. И испугалась того, насколько они переполняют ее. Сопротивляясь, она ухватила Маркуса за волосы, и ему пришлось вскинуть голову.

— Прекрати! — воскликнула Ру протестующим тоном.

— Но ты же сама просила.

— Я просила обнять…