Книга Железные Волки. Время секир - Александр Кудрявцев

– Божьи законы не обманешь, – сказал посадник, – тяжело человеку без святой церкви жить. А церковь здесь – я. Помилуй тебя Господи.

Дверь в гостевой дом хлопнула так, что скособочилась притолока и посыпалась сверху древесная труха. Ратмир сел за стол, от которого еще пахло жженой смолой, как от одеяния священника.

Ероха подсел рядом, шмыгнул носом.

– Я ж говорил, суровый он. Зря ты с ним поссорился. И я тоже зря влез. Просто обидно стало. Он нас за каких-то, за каких-то… баранов держит, это самое…

– Ты не баран, Ероха, – положил руку на худое плечо Ратмир. – Я теперь это точно знаю. А вот насчет него не уверен.

Мальчишка рассмеялся, но тут же осекся и настороженно посмотрел в потолок.

– Давай перекусим, – сказал Ратмир, – пора мне кое-кого навестить.

Глава 20. Каменная Баба

Черный дом Каменной Бабы хранил мрачную тишину. Не было в нем обычного деревенского гомона: не перекликались взрослые и дети, не кудахтали куры, не блеяли овцы. Лишь стрекотали кузнечики из травяных зарослей запущенного двора, где догнивал заброшенный колодец.

Ратмир поднялся по скрипнувшим ступеням покосившегося крыльца и постучал в тяжелую дверь. Не дождавшись ответа, осторожно толкнул. Вошел в пахнувшие сыростью сени.

– Можно, хозяйка? – негромко окликнул полумрак юноша, остановившись у порога в избу.

В ответ раздался хриплый кашель, после чего слабый, ломкий голос ответил:

– Пошел прочь.

Ратмир, пригнувшись, чтобы не удариться о низкую притолоку, открыл дверь и переступил порог.

– Глухой, что ли? – Негромкий голос доносился с лавки у бревенчатой стены, где, накрывшись до глаз сшитым из овечьих шкур одеялом, лежала женщина с длинными тронутыми сединой волосами.

Она приподнялась на остром локте, вглядываясь в гостя, вновь зашлась долгим кашлем и опустилась на лавку.

– А я уж думала, сам Чудесник пожаловал, чтобы меня вперед ногами вынести. Или ты от него?

– Нет, – сказал Ратмир.

Женщина прислушалась к его голосу и вздрогнула.

– Подойди, – приказала она вдруг потвердевшим голосом.

Ратмир приблизился. Он задержал дыхание, ожидая обычной в таких случаях вони от нечистот и немытого тела. Но от укутанной овчиной старухи пахло мятой, липовым цветом и еще чем-то легким, приветливым, родным.

– Твой голос… Его голос, – прошептала женщина.

Она закусила губу и снова привстала, оперлась худенькой спиной о стену. Отбросила с лица спутанные пряди, в лицо Ратмиру посмотрели теплые серые глаза. Такие юные, словно принадлежали не пожилой женщине, а веселой девчонке, случайно выпившей зелье взросления и оказавшейся в немощном теле по ошибке.

– Глаза разные, – зашептала она. – Один – небесный, яростный, Ратияров. Другой – морской, от северянки в наследство данный… Ах, родный волк мой не видел моих слез. Сколько могла, сил тебе дала тогда, чтобы победил… Волчицу-оборотня одолел, а волка в себе не сумел, оборотился, исчез. По лесам бродила, кликала, искала, с тоски чуть с ума не сошла, а потом сюда отправилась, к Каменным Змеям за утешением…

Дрожащая рука прикоснулась к лицу Ратмира. Пальцы дотронулись до щек, провели по губам, тронули лоб.

– Ты очень похож на него, молодой волк… И гложет тебя то же, и направляет, и мысли путает…

– Ты знала их? – тихо спросил Ратмир и добавил: – Расскажи…

– Присядь рядом, не бойся. Это меня местные Каменной Бабой прозвали. Раньше другое имя было. Велеслава, – белозубо улыбнулась женщина. – Твой отец был самым лучшим на свете. Я любила его. Как увидела в первый раз – так будто в небо и упала…

Рассказ Велеславы был долгим. Ратмир жадно слушал о жизни в Старом Ясене, о хозяине крепости, который приходился ему дедом. О больших сражениях и вольных походах, о лучших временах и днях заката, о нападении Скегги Кожаный Плащ, гибели старшего Ратмира и великой мести Ратияра – его отца.

Он слушал о знакомстве Ратияра Убийцы Пса со своей матерью. Сжимал кулаки, когда Велеслава говорила о бое между Ратияром и Хравном, чуть не расплакался, узнав о болезни Ингрид. Последнюю часть истории слушал с каменным лицом, лишь грохотало на весь мир сердце.

Велеслава давно закончила свой рассказ, а он все сидел на краю лавки, чуть ссутулившись и склонив голову, сцепив руки между коленями.

– Ратмир, – Велеслава ласково коснулась его щеки сухой ладонью.

Парень с шумом втянул воздух носом, из последних сил сдерживая слезы.

– Поплачь, – сказала женщина, осторожно прижимая его лицо к мягкой груди.

Ратмир Железный Ярл, сын Ратияра Убийцы Пса, ткнулся в нее носом и глухо плакал навзрыд, сотрясаясь широченными плечами. Велеслава тихо улыбалась, шептала что-то, приговаривала, гладила по волосам, словно мать, встретившая любимого сына, вернувшегося издалека.

* * *

Первым делом Ратмир натаскал из колодца воды в бочку, вынес горшки с нечистотами, помыл посуду с засохшими остатками еды. На все это у старой Велеславы уже не хватало сил, остатки которых она поддерживала зельями. В избе было тепло, но она все время зябла. Ратмир нарубил дров и завалил клеть хворостом.

Он развел огонь в маленькой печке, постелил рядом шкуры. Велеслава устроилась на них, вытянув к огню сухие ноги в серых вязаных носках.

– Соседи твои могли и присмотреть, – буркнул Ратмир, ставя рядом с огнем горшок с пшеном.

– Многие и рады бы, но посадник не дает. Иначе, сказал, от церкви отлучит. А им грехи за общение с бесами замаливать надо. Иначе после смерти будут как то пшено, – Велеслава кивнула на забулькавшую в горшке воду. – Меня Чудесник хотел сперва выгнать, да люди все же вступились. Сказали, все равно уже мой срок на земле вышел.

Светлые глаза полыхнули недобрым темным огнем.

– А я полжизни отдала, чтобы у Камней Силы учиться. Тайный Народ не гневать! На Каменный остров люди за помощью со всех концов света прибывали! И многие уходили исцеленные! Бесплодные бабы рожали! Кликуши успокаивались! Детки хворые лечились! И что потом?! Приходит этот, с крестом, говорит красиво о новом боге, да только не слушает его никто. Люди у священных камней силы и добра привыкли просить, зачем им церкви и посты! И тут вдруг – как по маслу! Поп безумицу излечил, Чудесником прозвался, а Вулов камень народ стращать и калечить начал… а поп этим и воспользовался. Поднял народ против Каменного острова, это, говорит, бесы вас искушали, что там живут. Старые боги ваши – нечисть, а те, кто говорит с ними, – предатели человечьего рода. Вот и всполошился люд, побил священные камни, прогнал меня и учеников с острова, а сам теперь – правая рука князя…

Она набрала воздуху в легкие, но задохнулась и глухо закашлялась.

– Расскажи теперь ты о своих тревогах… – Узкая ладонь коснулась могучего плеча.