Книга Камера - Джон Гришэм

Баланс активов был удручающе ясен: рано илипоздно приговор приведут в исполнение. На первых порах Кэйхолла мучила скудостьокружающей обстановки, но через некоторое время проблема примитивного бытияперестала его тяготить. Согласно фамильному преданию, прапрадед Сэма, весьмасостоятельный человек, владел многими акрами земли и изрядным количествомрабов. Но неудачливые потомки пустили по ветру нажитые предками богатства.Некоторые нынешние соседи Сэма озабоченно переписывали собственные завещания,опасаясь, что наследники будут выкручивать друг другу руки из-за староготелевизора и подшивки засаленных журналов. Для себя Кэйхолл давно решил: своейпоследней волей он оставит штату Миссисипи (или ассоциации цветных меньшинств?)горку грязного белья и шерстяные носки.

Камеру справа от Сэма занимал Джей-Би Гуллит,полуграмотный белый верзила, угодивший на Скамью за изнасилование и убийстводевушки, которую жители маленького городка избрали своей королевой красоты.Тремя годами ранее, когда от исполнения приговора Джей-Би отделяла всегонеделя, Сэм написал по просьбе соседа ходатайство об отсрочке, не забыв указатьна отсутствие у Гуллита адвоката. Отсрочка была дарована, а Джей-Би и Кэйхолласвязала “дружба до гроба”.

За стеной слева обитал Хэнк Хеншоу, главарьдавно забытой банды грабителей, в свое время известной как “Деревенскиемстители”. Однажды ночью Хэнк и его подручные угнали огромный, тяжело груженныйтрейлер. Одураченный водитель с пистолетом бросился следом и был убит взавязавшейся перестрелке. Не считаясь с расходами, родственники нашли Хэнкуграмотного защитника, поэтому на годы вперед его жизни ничто не угрожало.

Свою часть коридора троица называла МаленькойРодезией.

Сэм швырнул окурок в унитаз и откинулся напостели. За день до того, как в офисе Крамера прозвучал взрыв, он заехал к Эддив Клэнтон, привез сыну свежего шпината из собственного огорода, поиграл свнуком. Стоял теплый апрель, и трехлетний Адам, то есть Алан, босиком бегал помягкой траве. На большом пальце его розовой ступни белел кусочек пластыря.Порезался о камень, с гордостью пояснил внук. Мальчик обожал эти клейкиеполоски и вечно лепил их то на локоть, то на колено. Держа в руке пучкишпината, Эвелин с улыбкой покачала головой: сын хвастался перед дедом коробкой,в которой лежали штук тридцать ярких упаковок патентованного средства.

Это была их последняя встреча. Наутро соседнийГринвилл вздрогнул от взрыва, и следующие десять месяцев Сэм провел в тюрьме.Когда после окончания второго процесса он вышел на свободу, Эдди с семьей ужепокинул родные места. Самолюбие не позволило Кэйхоллу отправиться на поискисына. По городку ходили разные слухи о том, куда он мог скрыться, но слухи Сэмане интересовали. Ли говорила, будто Эдди уехал в Калифорнию, однако ни адреса,ни телефона брата она не знала. Годы спустя Ли сообщила отцу новость: у Эддиродилась дочь, Кармен.

Из дальнего конца коридора донеслись первыеутренние звуки. Кто-то спустил в туалетном бачке воду, кто-то включил радио.Скамья пробуждалась. Сэм провел расческой по немытым, свалявшимся волосам,закурил и бросил взгляд на календарь: 12 июля. У него оставалось двадцать семьдней.

Сидя на краешке койки, Кэйхолл задумался. Егососед Джей-Би повернул ручку телевизора, и диктор за стеной принялся негромко,но внятно читать сводку новостей из Джексона. Перечислив количество совершенныхза сутки краж, грабежей и убийств, он бесстрастно сообщил о начавшейся вПарчмане подготовке к примечательному событию. Окружной суд отказался продлитьотсрочку приговора и назначил казнь Сэма Кэйхолла на восьмое августа. Властиполагают, добавил диктор, что обстоятельств, позволяющих осужденному податьновую апелляцию, не существует, поэтому приговор скорее всего будет приведен висполнение.

Сэм протянул руку к своему черно-белому ящику.Как обычно, звук опередил изображение на добрый десяток секунд, и, глядя натемный экран, Кэйхолл слушал генерального прокурора, который клялся жителямштата покарать нераскаявшегося преступника. В осветившемся тусклом квадратемедленно проступали черты лица, через мгновение на экране возник и самРоксбург. Губы его растягивала улыбка, а брови хмурились. Прокурор вдохновеннорасписывал заслуги правосудия. За спиной государственного обвинителя виселплакат с фигурой расиста в зловещем балахоне. Человек стоял на фоне полыхающегокреста, чуть ниже виднелись буквы: ККК. Улыбчивого Роксбурга сменил ведущий.Восьмое августа, повторил он так, будто зритель должен был обвести эту датукружком. Затем молодая приятная женщина приступила к чтению сводки погоды.

Кэйхолл выключил телевизор, подошел к решетке.

– Слышал, Сэм? – поинтересовался за стенойГуллит.

– Да.

– Держись.

– Да.

– Есть ведь и светлые стороны.

– Это какие же?

– Держаться осталось всего четыре недели. –Джей-Би хмыкнул.

Сэм извлек из тонкой папки несколько листовбумаги, уселся на койку – стульев в камере не было. Глаза его заскользили пооставленному Адамом документу. Текст соглашения занимал полторы страницы. Взявкарандаш, Кэйхолл начал делать аккуратные пометки на полях. В чистой половинкедобавил целый параграф, внезапно осенившую его идею изложил уже на обороте ипринялся за второй лист. Поставив точку, внимательно прочитал написанное – раз,другой, третий. Затем Сэм осторожно снял с полки древнюю пишущую машинку, установилее на колени, заправил бумагу. В камере зазвучал негромкий перестук клавиш.

* * *

Часы показывали десять минут седьмого, когда вкоридор ступили двое надзирателей. Тот, что был пониже, катил перед собойтележку с четырнадцатью ячейками. У первой камеры тележка остановилась, высокийнадзиратель просунул в специальную щель металлический поднос. Обитатель камеры,тощий кубинец, не проронив ни слова, схватил поднос, уселся на край койки и сжадностью давно не видевшего еды человека заработал челюстями.

Завтрак состоял из шести блюд: пара жареныхяиц, увесистый кусок бекона, четыре тоста, два крошечных пакетика яблочногоджема, пластиковая бутылочка с апельсиновым соком и большой, пластиковый жестакан кофе. Простое, но сытное меню было утверждено федеральными властями.

Тележка переместилась к следующей камере. Едузаключенные всегда ждали с нетерпением оголодавших псов.

– Вы опоздали на одиннадцать минут, –раздраженно буркнул сиделец, забирая поднос.

– Можешь предъявить иск, – не повернув головы,бросил высокий.

– Я знаю свои права.

– Засунь их себе в задницу.