Книга Коварство без любви - Лариса Соболева

– Я подумал, что Люся терпеть не может Подсолнуха. А он ее?

– Ой! – махнула рукой Катерина. – Что он хорош, что Люська. В нашем театре никому верить нельзя. Люська Подсолнуха не любит по той причине, что ставку рубил ей на художественном совете. Она постоянно подает на повышение разряда. А за что повышать? Ролей не играет, если играет, то так, что всех воротит от такой игры. Она же фальшивая и в жизни и на сцене. Вот и мстит Подсолнуху. Нет, – и Кудряшка приложила ладонь к выступающей вперед груди, – я не защищаю Сеньку, ни боже мой! И он мог ядом напоить Ушаковых, но и Люська могла. Да! И еще у стола вертелся Лопаткин...

– А это кто такой?

– Катерина, где ты ходишь! – уже не на шутку рассердился Кандыков.

– Лопаткин актер, – поднимаясь по ступенькам, доложила Кудряшка, – но подрабатывает рабочим сцены, декорации монтирует. Он за Ленкой бегал, влюблен был в нее. Я же постоянно на сцене, вызываю актеров на выход по трансляции, слежу, чтобы вовремя поменяли декорации, ну и вижу всех... Да, и во втором акте к столу подходил Башмаков. Все, извините, я побежала...

– Ну вот, – сказал себе Степа, выйдя на улицу, – пошла путаница.

В машине, просмотрев список, Заречный нашел адрес Башмаковых, отправился к ним. Его ждало разочарование.

– Да она домой пошла! – сообщила Яна, узнав, что Башмаковых нет дома. – Враки. В глазок посмотрела на тебя и решила не открывать дверь.

– Откуда ты знаешь, что она дома? – удивился Степа.

– Я с ней болтала вон там, на скамейке. Хотела помочь тебе, выведать что-нибудь интересное. Льстила ей безбожно, но она не кололась.

– Янка, я тебя прошу, не лезь в мою работу.

– Я не лезу, – фыркнула Яна. – Мне что, нельзя перекинуться парой слов с артисткой? И потом, без меня ты бы не знал, что она дурачит тебя. Логический вопрос: почему не открыла? Значит, есть причины тебе не открывать. Так вот, она с сыном пошла в тот подъезд, в который заходил и ты. Не выходила. Значит, дома. Да, тут еще один тип гулял – Юлиан Швец. И очень это поразило Башмакову. И она проговорилась, что Швец ходил в гости к Анне. Это все.

– К Анне? – Степа уставился в список адресов. – Ну да. Анна Лозовская живет в том общежитии. Так, сидите, пойду навещу девушку.

Анна не открыла. Она и не могла открыть, так как мчалась к Гурьевой.

4

Карина битый час звонила и стучала в дверь Лопаткина. «Неужели этот псих в самом деле умер?! – обдало жаром Карину. – Боже мой! Колька покончил с собой! Вот уж правда: не гадь и совесть будет жить в ладу с тобой». Она села на нижние ступеньки, раздумывая, что делать. Дверь взломать? Тогда необходимо вызвать милицию. Карина нажала на кнопки телефона...

– Кариночка, – некто промурлыкал у плеча голосом Кольки.

Вздрогнув от неожиданности и одновременно вскрикнув, Карина увидела круглую физиономию, прилипшую к железным прутьям. Живой и невредимый Лопаткин стоял внизу на лестнице.

– Так ты не умер! – выговорила она, постепенно приходя в себя. – Ну, Лопаткин, тогда я тебя прикончу!

Карина вскочила и стала колотить сумочкой по голове Николая. Тот закрылся обеими руками, поднялся на площадку и отступал к своей двери:

– Ты что! Помешалась? Карина... да хватит, елки-палки...

– Вот тебе! Вот! Дрянь! Я тут бьюсь в двери целый час! Соседей переполошила! Думаю, он правда умер, а...

– Я только собираюсь умереть, – защищался он, отмахиваясь. – Ну, хватит. Дай дверь открыть, тогда и бей. Соседи сбегутся...

Карина устала, тяжело дыша, ждала, когда Лопаткин откроет дверь, а потом с новыми силами налетела на него уже в квартире:

– Получай! Вот и вот! – Пролетев в комнату, упала на диван, достала сигареты. – В следующий раз, когда тебе придет в голову звонить мне среди ночи, знай: шуток таких не прощу. Умирает он! Я уж думала, и тебя отравили. Нет, Коля, ты свин, ба-альшой свин.

– Кариночка, прости, я больше не буду...

Он опустился на стул, ссутулился, мял руки. Кисти у Коли большие, какие бывают у рабочих людей. Да и внешность у него простака, до сих пор играет Иванушек-дурачков. Коля и в быту сжился с ролью Иванушки-дурачка. За ним закрепился еще один образ – несчастного человека и неудачника. Собственно, играть ему приходилось много, пусть небольшие роли, зато постоянно в процессе работы, поэтому неудачник не совсем точно звучит. Впрочем, Кольке нравится имидж несчастного, никому ненужного маленького человечка. Он член профкома. В прошлом, когда сокращали Карину, он благородно... воздержался. Она тогда была в ярости, но Коля умеет прикинуться виноватым, просить прощения, посыпать голову пеплом.

– Вы когда-нибудь дадите спокойно жить? – проворчала Карина, прикуривая. – Из-за вас я курить не могу бросить. Что ты там плел ночью?

– Так... – трагически закатил глаза к потолку Коля. – Это был порыв отчаяния, прости меня. Грустно все. Жизнь кончилась...

– Коля, – зло выпустила струю дыма Карина, – не стоит передо мной играть роль. Ты не герой любовник, твои страдания издают душок фальшивки.

– Не веришь ты мне! Не веришь... – и Коля откинулся на спинку стула, прикрыл веки больших глаз. – А мне плохо. Почему меня никто не любит?

– Хороший вопрос, – ядовито произнесла Карина. – Сейчас задумался? А стоило раньше это сделать. Коля, ты ведь мужчина, сколько можно жить мальчиком? Ты научился не отвечать за свои поступки, там подписал, здесь воздержался, а так нельзя, Коля.

– Ох как ты права, Кариночка, как права...

– Уууу!!! – простонала она. – Нет, я больше не могу. Ты и сейчас играешь абстрактный образ раскаивающегося грешника. Надоело. Когда ты будешь самим собой? Ну ладно, лирику в сторону. Ты говорил, что переспал с Ленкой...

– Да! – снова трагически сказал он. – Я был наверху блаженства...

– Про блаженство потом, – грубо оборвала его Карина. – Когда это случилось?

– Этот незабываемый...

– Число! – рявкнула она.

– С девятого на десятое октября. Разве я могу забыть? Это было... прекрасно. Я видел, что ей хорошо со мной...

– Значит, после того, как ты подписал список на сокращение, Лена перестала с тобой встречаться?

– Какое это имеет значение? – вяло промямлил Коля.

– Я просто интересуюсь. Любопытная я. Так когда вы перестали встречаться?

– Сразу, – поник головой он. – Я был с ней одну ночь, всего одну...

– Значит, Лена дала тебе от ворот поворот после того, как вы переспали?

– Да. Утром она сказала, что не хочет меня обидеть, но больше между нами близких отношений не будет, потому что она меня не любит. Она всего лишь хотела отомстить Витальке. Не понимаю. Ей было хорошо, разве нельзя потом полюбить? Я готов был на руках ее носить... говорил ей. Но она не захотела... ушла. Зачем она так?