Книга Сорняк - Джузеппе Грассонелли

Рыжий знал историю моей семьи, к тому же среди наших знакомых были люди, которые догадывались, что я затеваю войну. Я показал ему двадцать пять тысяч долларов наличными. Он не взял их. Рыжий хотел, чтобы сделка прошла честно, по-мужски, как заведено у легионеров.

– Послушай, друг, – сказал я, – у меня нет времени на переговоры по всем канонам. К тому же я не заинтересован в постоянной закупке оружия, мне нужно определенное количество пушек, причем срочно!

Рыжий понял, взял деньги и быстро связался со своим деловым партнером – Голландцем.

Спустя несколько недель Рыжий позвонил мне:

– Слушай и записывай: девять пистолетов девятого калибра с надлежащими боеприпасами, три пулемета “Узи”, какие применяют в израильской армии, три “Маузера”, четыре бронежилета, две мигалки и несколько ракетниц, используемых в итальянской полиции. Все это уже подготовлено специально для тебя.

– Спасибо, Рыжий, но мне нужно поговорить с тобой.

Так состоялась наша встреча в бистро.

Внезапно из темноты показался мужчина в темном плаще и широком черном берете. Я сразу понял, что это Рыжий. Он промок до нитки. Я заказал официанту тройную порцию коньяка. Рыжий был рад меня видеть, извинился за опоздание, пообещав объяснить причины.

– Я беседовал с Голландцем с глазу на глаз и решил, что лучше вам вести дела напрямую, без моего посредничества.

– Именно это я и хотел обсудить с тобой, – оживился я.

– Встретиться с ним можно в Цюрихе по понедельникам. Скоро он позвонит сюда, чтобы получить от тебя ответ. И если ты согласен, назначай время и дату. Сегодня среда, значит, следующий понедельник будет первым в этом месяце. Ясно?

– Но как же так? Мне придется ехать в Швейцарию?

– Антонио, Голландец никогда не работает на немецкой территории. Он слишком боится уголовной полиции. Он уверен, что ты под следствием, как и все обитатели Санкт-Паули.

– А кто поручится, что за ним самим не следят? – тотчас возразил я.

– Верно, Антонио, но в оружии-то нуждаешься ты. И в таком случае, если хочешь иметь дело с Голландцем, придется соглашаться на его условия. Не трусь, я убедил своего друга, что ты славный малый и не сотрудничаешь с полицией.

– Спасибо за доверие, Рыжий.

Через две минуты в бистро зазвонил телефон. Официантка подозвала Рыжего, который кивком головы пригласил меня следовать за ним. Рыжий взял трубку и быстро переговорил с Голландцем на французском языке, затем передал трубку мне.

– Добрый вечер, друг моего друга, – произнес по-итальянски голос на другом конце провода.

– Добрый вечер, друг моего друга, – ответил я и сразу испугался, как бы он не принял это за издевку.

– Мой друг Джозеф очень хорошо вас отрекомендовал, – продолжил Голландец по-итальянски с сильным французским акцентом. – Мне было бы приятно познакомиться с вами лично. Надеюсь, вам со мной тоже.

– Первый понедельник месяца, шесть часов вечера – годится? – спросил я, не тратя лишних слов.

– Более чем. До скорого!

– До скорого!

Он положил трубку.

– Антонио, ты сразу узнаешь Голландца, он носит белый плащ. Ростом с меня, коротко стриженные волосы с прямым пробором, маленькие очки в круглой оправе, как у интеллектуала-троцкиста. И прошу тебя, не вздумай ехать в Цюрих из Германии и не покупай билет на прямой рейс из Гамбурга, ни на самолет, ни на поезд. Поезжай из Италии или любой другой европейской страны, хорошо?

Я кивнул.

– Я могу доверять ему, Рыжий?

– Клянусь честью, Антонио.

Честь для Рыжего не просто слово. Ради чести он готов был рисковать собственной жизнью – и даже, пожалуй, отдать жизнь.

– Я верю тебе, но хочу, чтобы ты знал: организация, против которой я борюсь, очень сильна. Возможно ли, чтобы твой друг был как-то с ней связан?

– Мы, легионеры, презираем всякие криминальные группировки, – ответил Рыжий сухо, – хотя многие из нас иногда состоят с ними в деловых отношениях. Сейчас я помогаю тебе, а не криминальной группировке. Кроме того, рискует мой друг, согласившись продать парочку пистолетов незнакомцу. А ведь он торгует дальнобойными ракетами и танками, поставляя их в африканские страны!

– Извини, Рыжий, я не хотел тебя обидеть. Я действительно не сразу понял, насколько большое одолжение ты мне делаешь, – ответил я почти взволнованно.

– Ты меня не обидел, а лишь попросил разъяснений, и я тебе их предоставил.

– Я навсегда у тебя в долгу, друг.

– Как только выйдем из бистро, – продолжил Рыжий, – каждый пойдет своей дорогой. На время мы перестанем общаться – по крайней мере, до тех пор, пока ты не выполнишь свою миссию. Мы не должны оставлять следов.

– Но если ты мне понадобишься?

– Ты знаешь, где меня найти, но вряд ли я тебе понадоблюсь. Я слишком хорошо знаю Голландца. – Рыжий похлопал меня по плечу, а потом добавил: – Прощай, и ни пуха ни пера, дружище легионер.

Это обращение, характерное для легионеров, польстило мне, и я невольно ответил Рыжему так же.

– И если нам не суждено увидеться на этой земле, мы, точно, встретимся в аду, – сказал он, прежде чем развернуться и уйти.

– Но все-таки я надеюсь увидеть тебя среди простых смертных! – крикнул я ему вслед. “Уж как-нибудь обойдемся без адского пламени!” – суеверно прошептал я себе под нос.

Часы показывали восемь. В голове крутились слова: “Первый понедельник месяца, шесть часов вечера. Цюрих, центральный вокзал. Встретимся в аду. Прощай. Не вздумай ехать в Цюрих из Германии…”

Я позвонил Ирине и договорился встретиться с ней в ресторане у Бруно. Мы быстро перекусили и отправились на рок-оперу “Иисус Христос – суперзвезда”: я пообещал Ирине сводить ее туда, хотя мне не больно хотелось идти. Но, вопреки ожиданиям, я остался доволен.

“Думаешь, эти слухи о сыне Бога верны?” – пел Иуда. “Я не знаю, как любить его”, – стенала Мария Магдалина.

На следующий день Ирина повела меня на художественную выставку. Останавливаясь у каждой картины, она объясняла, какой художник написал ее и почему. Было интересно слушать ее.

Проклятая жизнь. Ирина хотела хоть немного развить меня. Она видела мое глубочайшее невежество, но у меня не хватало времени на культуру. Тогда я считал это бесполезной тратой драгоценных часов, а сейчас понимаю, что так мог мыслить только невежда. В те времена я знал лишь ночной Гамбург.

Позже я осознал, сколько культурных богатств таил в себе этот город, сколько всего можно было посмотреть и изучить.

Выходные я провел с Ириной в Милане, у своих друзей. Потом я проводил ее в аэропорт и посадил на самолет до Гамбурга, пообещав навестить по возвращении. Ирине становилось все труднее расставаться со мной. Каждый раз, когда мы прощались, она боялась, что я не вернусь к ней.