Книга Драккары Одина - Андрей Зайцев

Пока он раздумывал, Хакон погиб при загадочных обстоя­тельствах. В начале лета его нашли мертвым на берегу речки. На его теле обнаружили страшные раны, нанесенные, как многие подумали, огромным волком, появившемся в Хорнхофе. И как бы в подтверждение догадок, вскоре были найдены трупы еще нескольких человек из окрестных селений.

Но люди, сведущие в охоте, недоумевали. Почему волк, или волки, убивают людей летом? Дичи в лесах было довольно, и обычно волки в это время не трогают людей. К тому же зага­дочный волк убивал человека, оставляя его тело нетронутым. И тогда все подумали о том, что это вервольф — оборотень. Охотники искали его, надеясь убить, но вервольф, воплощение Фенрира [26] на земле, ускользал из ловушек, оставаясь неуло­вимой тенью. Все же иногда какой-нибудь волк попадался в западню, устроенную охотниками, и тогда его убивали и приносили в жертву Одину. Вспомнил о висевшем на дереве волке и Хафтур, обратившись к Свену Паленому:

— А скажи, ярл, почему я видел волка, который висел не на ритуальном столбе, а на дереве?

— В наших краях появился волк-оборотень, который уби­вает людей без всякой жалости.

— А почему вы решили, что это оборотень?

— Видишь ли, Хафтур, — ярл немного помедлил, разду­мывая. — Все признаки указывают на это. Волк нападает на людей лунными ночами, а трупы оставляет нетронутыми. Наши охотники прикончили несколько волков, но ночные убийства не прекратились. Один из наших жрецов, жрец Тюра, сказал, что волк ищет свою жертву и пока не нашел ее, смерть по- прежнему будет бродить в Хорнхофе.

— А кто же его жертва? — тихо спросил Хафтур.

— Этого никто не знает. И потому мы убиваем всех волков и посвящаем их Одину, надеясь, что Всеотец поможет нам.

— Ясно... — задумавшись Хафтур вспомнил об Инегельде, которого один исландец, знавший его, назвал мордваргом, ночным убийцей. Но долго этот исландец не прожил, вскоре исчез, и даже труп его не был найден. А после того случая никто больше не пытался копаться в прошлом Инегельда. — А скажи, ярл, кто бы первым, кого убил оборотень? — Хафтур в эти мгновения был похож на охотника, который инстинктивно почуял близость хищника.

— Это был Хакон, сын Хальфдана, смелый, молодой викинг, участвовавший в удачном походе в Нортумбрию, — ответил Свен, не понимая, куда клонит собеседник, но в силу своей проницательности догадавшийся, что тот что-то задумал.

— Вот что я тебе скажу, ярл. — Хафтур помолчал, обду­мывая ответ. — Сдается мне, что вервольф этот — здесь, под боком у тебя.

— Верно ли это? — с сомнением в голосе спросил Свен Паленый. — Почему ты так решил?

— Слышал я про оборотней этих, — отвечал старый ви­кинг. — И всегда выходило, что жили они рядом. А жертва его — кто-то из твоих приближенных.

— Поймать бы его! — Свен нахмурился, и всякий, кто знал жестокий нрав ярла, не позавидовал бы тому, кого он так хотел отыскать...

После хорошего ужина Олаф, заскучав от бесед за столом, которые под воздействием хмеля становились все более бес­связными и резкими, выскользнул во двор. Он уже обратил внимание, что дом и двор у Свена Паленого были больше по размеру, чем у ярла Стейнара. К тому же сам дом казался добротнее, лучше отстроен. Во дворе юноша увидел несколь­ких тралей, которые прислуживали за столом. Они суетились, входя в дом и выходя из него. На юного гостя посматривали искоса, о чем-то переговариваясь, но, приближаясь к нему, смолкали.

Олаф впервые после пережитых волнений и тревог тя­желой дороги почувствовал расслабленность и покой. Здесь, в Хорнхофе, вотчине Свена Паленого, многое напоминало о родных местах, покинутых несколько дней назад. И, кажется, безвозвратно ушло ощущение заброшенности на край света и щемящего душу одиночества среди пустынных зубастых скал и лесов, сопровождавшее его все последнее время.

Круглый диск луны, похожий на лик печальной девы, по­казался из-за облачка, отбрасывая на землю тусклый неверный свет. Олаф застыл, завороженный внезапным безмолвием этой ночи, как будто кто-то из богов захотел вдруг уничтожить все звуки.

Сколько это продолжалось?

Олаф стоял как изваяние, ничего не слыша и только видя перед собой этот притягивающий к себе каким-то колдовским очарованием шар, который, по мнению людей, когда-то был человеком и жил на земле... был он сыном Мундильфари, который имел также и дочь — Солнце. И было время, когда сын Мундильфари, то исчезающий, то появляющийся вновь, похитил с земли двух детей, шедших с коромыслами за водой... А боится Месяц порождения великанши, живущей в Железном лесу, что на востоке от Мидгарда, — Лунного Пса. Когда-нибудь Лунный Пес настигнет Месяц и сожрет его. Тогда на землю падут голод и мрак...

— Тогда была такая же ночь, — внезапный женский голос заставил Олафа вздрогнуть. Он обернулся и увидел рядом ту самую девушку, что заметил в доме ярла.

— Когда — тогда? — спросил Олаф, отметив, что девушка смотрит на луну точно так же, как и он, завороженно и с не­ким удивлением.

— Когда он убил его... — ответила девушка. Было впечат­ление, что она не замечает юношу и говорит сама с собой.

— Но я ничего не знаю, — попытался объяснить юноша.

— Хакон... он был мой жених, я любила его...

— Кто же убил его?

— Он... тот, кто просыпается ночами и убивает. У него много имен. Называй, как хочешь

— Ты веришь, что существует Лунный Пес? — спросил после некоторого молчания Олаф. — И что он сожрет ме­сяц?

— Лунный Пес существует, — серьезно ответила Ингебьерг. — И сейчас его воплощение бродит в наших лесах. Хорнхоф — проклятое место.

— Вервольфы, задумчиво произнес Олаф. — Я слышал о них. Говорят, это колдунье. Но чего они хотят? Зачем все это?

— Так хотят боги...

— И все-таки я не понимаю, — продолжал удивляться Олаф. — Если нашими судьбами управляют норны, то боги не смогут ничего...

Он внезапно смолк, сообразив, что зашел слишком далеко. Он чувствовал в голове сумятицу, не понимая, почему так странно устроен мир... Одно порождает другое, а затем третье, и так без конца... Но сами эти порождения убивают друг друга, не зная жалости в какой-то бессмысленной схватке, повинуясь чему-то, не имевшему ясного названия и объяснения. Хафтур называл это роком, той самой неуловимой, непостижимой и не подчиняющейся привычным законам людей силой.

— Откуда ты пришел? — спросила Ингебьерг, наконец-то внимательно глянув па юношу.

Легкий ветер развевал ее волосы, и они серебрились в лунном свете, создавая ощущение призрачности происходя­щего. Она была кем-то из его снов, бесплотной чужеземкой, ждущей своего жениха, который давно уже в царстве Хель...