Книга Родительский парадокс. Море радости в океане проблем. Как быть счастливым на все 100, когда у тебя дети - Дженнифер Сениор

Одинокие мамы из среднего класса испытывают на себе то же сильнейшее давление общества, как и замужние, но времени и возможностей у них гораздо меньше. Сюзанна Бьянки недавно написала статью, в которой утверждала, что «дети требуют от одиноких родителей столько же времени и сил, как и от родителей в полной семье, но удовлетворять эти требования приходится гораздо меньшему количеству взрослых».

Бьянки была соавтором исследования «Изменение ритмов американской семейной жизни». В нем эта история изложена в цифрах. Одинокие мамы гораздо чаще говорят о недостатке времени для себя, чем их семейные сверстники (особенно, семейные папы). Им «большую часть времени» приходится одновременно заниматься несколькими делами. На общение они тратят в четыре с половиной раза меньше времени, чем замужние женщины и женатые мужчины, а на еду — в полтора раза меньше.

— Иногда мы встречаемся с подругами, чтобы что-нибудь выпить, — говорит Синди. — Ооооочень редко я выбираюсь в кино. Но я постоянно думаю о детях.

Проблема недостатка времени быстро перерастает в постоянный стресс и распространяется на другие сферы жизни. Например, во встречи с мужчинами.

— Летом я познакомилась с мужчиной и стала с ним встречаться, — сказала мне Синди, когда мы сидели в примерочной. — Я сразу ему сказала: «К тому времени, когда начнутся занятия в школе, тебе придется бежать сломя голову. В сентябре или даже в конце августа вся моя свобода исчезнет, как тополиный пух!»

Через несколько минут Синди получает СМС от сына, которого беспокоят колени — в школе он занимается беговыми лыжами: «Можешь по дороге домой купить побольше льда?» Синди смотрит на телефон, а потом в сторону.

— Ну как тут с кем-то встречаться, — вздыхает она. — Постоянно приходится оправдываться: «Прости, мне нужно везти домой лед».

Когда мы выходим из универмага, Синди направляется к супермаркету, чтобы купить лед. А кто еще это сделает? А потом она поедет домой и будет ухаживать за больными коленками сына…

Работа никогда не кончается

Не только женщины стремятся быть идеальными мамами («тайна материнства», как написала Джудит Уорнер в «Идеальном безумии»). Мужчины тоже испытывают аналогичное давление. Институт семьи и работы назвал это явление «новой мужской тайной». Так был озаглавлен отчет, увидевший свет в 2011 году.

Опираясь на широкомасштабное общенациональное исследование рабочей силы, ученые выяснили, что сегодня отцы работают больше, чем мужчины, не имеющие детей (сорок семь часов в неделю против сорока четырех). И 50-часовая рабочая неделя для них более характерна (42 процента против 33). Но еще более удивительны данные о конфликте между работой и семьей: сегодня мужчины ощущают его более остро, чем женщины, особенно в парах, где работают оба партнера.

Отчасти мужские ощущения объясняются неопределенностью, сложностями и излишествами современной экономики. Мужчины, принявшие участие в исследовании, гораздо сильнее волновались из-за возможной потери работы, чем те, кто участвовал в более ранних опросах того же института.

В 1977 году 84 процента мужчин были уверены в своей профессиональной безопасности. Через 30 лет это количество снизилось до 70 процентов. Сегодня работникам приходится брать часть работы на дом, что позволяют новейшие достижения технологии: 41 процент опрошенных заявили о том, что получают сообщения с работы в нерабочие часы не реже раза в неделю.

Сегодня с утверждением «На работе мне приходится трудиться очень напряженно» согласились больше мужчин, чем в 1977 году (88 процентов против 65). Еще больше согласились с утверждением «На работе мне приходится трудиться очень быстро» (73 процента против 52).

Но соавтор исследования и глава Института семьи и работы Эллен Галински подозревает, что современные отцы ощущают на себе сдвиг культурных приоритетов и одновременно сдвиг приоритетов внутренних. «Они не хотят играть пассивную роль в жизни своих детей», — сказала мне доктор Галински.

Никто не демонстрирует это явление более ярко, чем Стив Браун, который наблюдает за игрой своего сына. Его телефон постоянно звонит, жужжит, посылает сигналы СМС. Стив непрерывно просматривает электронную почту, одновременно наблюдая за игрой. В конце концов я выбираю минутку, чтобы спросить у него, что для него самое трудное в отцовских обязанностях.

— Найти время, чтобы сделать все, что хочу, — сразу же отвечает он. — Найти равновесие между работой и личной жизнью. И между общественной работой. А порой сразу все!

Если бы Стив согласился, то ему пришлось бы пять вечеров в неделю присутствовать на различных политических мероприятиях.

— И это для нас очень серьезная проблема, — говорит он. — На какой неделе я смогу быть «господином председателем»? В какие дни мне необходимо быть дома? В какие дни нужно будет что-то сделать для Моники? Мне приходится все учитывать и выбирать.

А у Стива еще более гибкий рабочий график, чем у большинства мужчин. Он — владелец собственного магазина, и сам определяет часы работы. Он может работать в выходные, если не успевает сделать все на неделе. Но дело в том, что Стив не хочет работать в выходные. Он хочет пойти на футбол, потому что кончается сезон, а его старший сын отлично играет. Но это означает отказ от политических устремлений (а у Стива они есть!) во имя семейной стабильности.

— Сейчас не лучшее время для переезда в Вашингтон или Остин, — сказал он мне. — В определенный момент нам придется принять это решение, но когда мальчики немного подрастут.

Раньше мужчины никогда так не думали. Некоторые мужчины не думают так и сейчас. Несмотря на все свои прогрессивные убеждения, Стив совершенно спокойно воспринимает то, что большую часть домашней работы выполняет Моника. На ее же плечах лежит львиная доля ухода за детьми, хотя Стив в шутку называет себя основным «заботником» — лишь для того, чтобы посмотреть на реакцию Моники. Она же и готовит, хотя Стив моет посуду. Она следит за купанием мальчиков, готовит им одежду на следующий день, хотя порой это делает и Стив.

Вечером, когда я разговаривала с Моникой (она — социальный работник и работает в пригороде Хьюстона), она сказала мне практически то же самое, что раньше говорила Кения: «Самое тяжелое для меня время — с пяти, когда я ухожу с работы, и до десяти часов».

В прошлом году мальчики две недели провели в теннисном лагере в Батон-Руж, где живут родители Моники.

— И мы каждый день работали допоздна, — говорит Моника, — вместо того чтобы отдыхать. Нас зазывали на совещания, на которые мы никогда не ходили, и нагружали делами, которых мы никогда не делали.

Я спрашиваю, как изменилась ее профессиональная жизнь после рождения детей.

— Я работала с приемными детьми, — говорит она. — Приходилось много работать по вечерам. Сегодня я не могу себе этого позволить. Но мне нравилась та работа.

Моника смотрит на своих детей. Настало время, когда дети начинают бесцельно слоняться по дому, как слепые мотыльки.