Книга Киллер с пропеллером на мотороллере - Алексей Тарновицкий

— В душе была? — Голос у «сотрудницы» был под стать походке — отрывистый, командирский.

— Простите? — робко переспросила я.

Сотрудница смерила меня донельзя удивленным взглядом. Видимо, так смотрели бы в магазине готовой одежды на манекен, вздумай тот заговорить.

— Душ! Халат! Спальня! — пролаяла женщина, сосредоточенно переставляя по столу свои пузырьки.

Я вопросительно взглянула на полковника, но тот только пожал плечами: мол, делай, что приказано. «Да и черт-то с вами! — подумала я. — Душ, красивое белье, платье и косметика — далеко не самое страшное испытание в жизни. Расслабься и получай удовольствие! И если уж на то пошло, то зачем ограничиваться душем? Устроим себе хорошую ванну…»

Когда сотрудница, устав ждать клиентку, просунула нос в дверь, я возлежала в ванне в облаке душистой пены и с бокалом коньяка в руке — ни дать ни взять шпионская Афродита. Киллер с пропеллером на мотороллере.

— На выход! Время! — гавкнула сотрудница.

— Пошла вон, сука, — с невообразимым наслаждением ответила я. — Не видишь: человек балдеет…

Не знаю, почему, но я была стопроцентно уверена, что имею полное право на такой ответ. Сотрудница и в самом деле испуганно ретировалась. Истинная профессионалка, она не стала отыгрываться на мне и позже, когда я наконец отдала себя в ее чрезвычайно умелые руки. Полчаса спустя я уже стояла перед Новоявленским во всеоружии боевой раскраски, слегка покачиваясь от коньяка и непривычно высоких каблуков. Простенькое аж до роскоши вечернее платье как влитое сидело на кружевном французском белье — и то и другое я видела доселе лишь на картинках в заграничных журналах. Ногти на руках алели зарей востока, накладные ресницы порхали, как крылья махаона, а венчал все это великолепие натуральный парик — сотрудница решила сделать меня длинноволосой блондинкой. К моему удивлению, полковник, завидев меня, не разинул рот, а лишь деловито спросил: «Готово?» и, получив положительный ответ сотрудницы, немедленно выпроводил ее за дверь.

— Что-то вы долго возились, — произнес он, взглянув на часы.

— Константин Викентьевич, я все-таки женщина, — обиженно напомнила я. — Могли бы и сказать хотя бы пару слов по поводу моего нового облика…

— Нового облика? — рассеянно повторил Новоявленский. — Знаете, Александра Родионовна, как говорят американцы? Можно вывезти девушку с Крюкова канала, но нельзя вывести Крюков канал из девушки. До нового облика вам еще пахать и пахать. Впрочем, этим мы займемся позднее. А тут место хоть и элитное, но не слишком требовательное, сойдет и так.

Он протянул мне фотографию:

— Вот, взгляните. Ваша цель.

Я взглянула и поразилась: со снимка на меня смотрела симпатичная женщина лет пятидесяти с темными задорными глазами и хорошей улыбкой.

— Но это… женщина…

— Да что вы все заладили — «женщина, женщина»… — раздраженно проговорил полковник. — Ну, женщина, так что? По договору вы работаете только с мужчинами? По договору вы работаете с тем, на кого указываю я! Понятно?

— Понятно… Но что она такого плохого сделала?

— Вам-то что за дело? Саша, сколько раз повторять: чем меньше вы знаете, тем лучше для вас же. Вы просто делаете то, что вам говорю я. Понятно?

— Понятно… — подавленно повторила я.

В этом чужом облачении и чингачгуковой раскраске я чувствовала себя ужасно неуверенно, как простая лошадка в сбруе парадного жеребца. Правильно сказал Новоявленский про девушку с Крюкова канала… Полковник уловил мое настроение и сбавил тон.

— Ничего, Саша, не волнуйтесь, все будет в порядке… — Он покачал головой и продолжил уже спокойней: — Сейчас вы выйдете из номера. В холле два лифта: один рядом с дежурной, на котором мы поднялись сюда, другой немного подальше. Вы воспользуетесь вторым. Спуститесь на первый этаж. Справа будет вход в ресторан. Сейчас там ужин. Вы сядете у стойки бара и закажете пепси. Платить не надо, просто назовите номер комнаты: тридцать восьмая. Ваша цель — за столиком в глубине зала. Постарайтесь, чтобы все выглядело как можно естественней.

— Я никогда не знаю заранее, как это будет выглядеть…

— Да, я в курсе… — Полковник вздохнул, взял меня за плечи, подержал и развернул к двери. — Идите. Ни пуха, ни пера…

Я не ответила.

Стильные туфли вязли в высоком ворсе ковра, как в луговой траве. Под профессионально невыразительным взглядом дежурной я доковыляла до лифта и спустилась в холл первого этажа. Здесь уже были люди. Стараясь ни на кого не смотреть, я свернула направо, в ресторан. Два официанта у входа не шелохнулись, когда я проходила мимо. «С поднятой лапой, как живые…» — почему-то вспомнилось мне. Хотя нет, это ведь про львов…

У барной стойки всё было занято, и я остановилась в растерянности. К счастью, кто-то как раз уходил, освобождая для меня высокий табурет. Я взобралась на этот куриный насест и перевела дух. Все, пора кудахтать. Теперь нужно поднять голову и осмотреться.

— Что будете пить?

— А?

— Что будете пить? — На меня выжидающе смотрел гладко причесанный молодой бармен в жилетке с блестками.

— Ах, да… пепси, — вспомнила я. — Запишите на тридцать восьмую.

Звук собственного голоса придал мне уверенности. Зал ресторана был невелик, столиков на двадцать. Но что это меняло для меня, знакомой с подобным антуражем разве что по французским фильмам? За двадцать четыре года жизни я ни разу не бывала в гостинице; само это слово ассоциировалось для меня либо с живописными стайками интуристов возле «Астории» и «Европейской», либо с покойным Димушкой, который любил рассказывать о том, в каких жутких дырах приходится ночевать советскому командированному. Моя мама работала в скромной ветеринарной клинике, далеко от профсоюзных столоначальников, распределявших путевки в санатории и дома отдыха, так что меня обычно отправляли в пионерлагерь на все лето. Денег, которые раз в несколько лет удавалось подкопить на юг или Прибалтику, едва хватало на комнатушку в одно окно, если не на скворечник с удобствами во дворе. Таков, если вкратце, был опыт «красивой жизни» у девушки с Крюкова канала: удобства во дворе, пионерлагерь и кино про Бельмондо и Фантомаса.

Неудивительно, что, сидя у этой барной стойки, я ощущала себя персонажем французского фильма. Этакой Анни Жирардо… нет, скорее Фанни Ардан… — да, на нее я похожа намного больше. Хотя, какая Фанни Ардан?.. — я ведь сейчас блондинка! Гм… пусть тогда будет Бриджит Бардо? Нет, ну ее на фиг — пусть все-таки будет Фанни Ардан. Фанни Ардан в парике!

В дальнем конце зала на крошечной эстраде играли живую музыку три настоящих музыканта в длинных белых пиджаках: пианист, скрипач и контрабасист. Рядом на танцевальной площадке топтались несколько пар. Почти все столики были заняты — люди ужинали, разговаривали, смеялись — всё как в кино. Полковник был совершенно прав, переодев меня: трудно вообразить, как смотрелись бы рядом с этими модными платьями, туфлями и костюмами мои потертые джинсы, свитер с растянутым воротом и сапоги в прошлогодних разводах питерской соли…