Книга Мой неправильный ты - Светлана Храмова

Сердце ее снова дрогнуло, хотя при чем тут сердце, какая-то тянущая томная боль во всем теле, боль вожделения, chemistry.

Он сел на табурет у стола, кофе выпил одним глотком, чашечка малюсенькая. К тостам и не притронулся. Сигарета, молчание.

– Ну, при чем тут обиды, Рита! Моя дочь танцевала в ночном клубе, не в моем, в клубе конкурента и врага. Эва тебе об этом сказала? Нет. А почему?!! Она обращалась к тебе письменно, а записок не показала. Я все время об этом думаю – почему? Она постоянно писала тебе, я тетрадку нашел, на каждой странице. «Дорогая Рита!» И рассказ, от которого у меня временами волосы на голове шевелились. Твое счастье, что ты не читала. Она хорошо писала. С тех пор и плакать приучился.

– Но, может, это ты что-то сделал не так? – Рита говорила мягко, ссориться у нее никакого желания не было. – Я не имею права вламываться в чужую жизнь. Могу выслушать, направить, помочь. Переступать известную грань строго запрещено, это аморально!

– Аморально не знать, что девочка, которая к тебе приходила, на грани гибели. Приезжает мерзкий старикан на роскошной машине, увозит ее в свои владения, подсаживает на наркотики, да бог знает на что! А ты ничего не знала! Да у тебя пациентки через одну вены резать начнут, а ты и знать ничего не будешь, решая – а вот стоит мне переступать эту грань или аморально получится?

– У меня не пациентки, а клиентки, «ласточки», так я их называю. Я мотивирую, а не лечу. Насчет Эвы вопрос сложный, ты прав. Она ко мне относилась неравнодушно, я к ней тоже. Была бы она моей дочерью, я смогла бы ей помочь. Это не очень жестоко? То, что я сказала? Случившееся с Эвой, как я понимаю, значительно больше похоже на преступление, чем на самоубийство, я потому и к следователю ходила, мне странной показалась эта история. И до сих пор так думаю, интуиция меня никогда не подводила.

– При чем тут интуиция?

– А интуиция основана на жестком подсознательном просчете, сравниваются отдельные детали поведения, обстоятельств. Поневоле сравниваются. И выводы напрашиваются сами собой. А насчет самоубийств… Ты знаешь, я сама резала вены когда-то. Давным-давно. И опасность моей профессии мне хорошо известна.

– Так ты жертва любви? Или жертва нападения? Или…

– Я жертва любви и дружбы. Это так давно было, в раннем студенчестве.

Историю о Юрочке и Танечке мы с вами, дорогой читатель, уже знаем. И Рита вовсе не предполагала, что придется рассказывать о пережитой боли. По ее теории, это отношениям не помогает, а вредит. К психиатру иди и рассказывай. А любимому мужчине такая информация не нужна. Зачем вспоминать о подруге, что каждый день смотрела на нее – и врала, врала, глядя прямо в глаза. О Танечке, которая…

– Рита, стоп. Предмет переживаний у тебя – подруга, а вовсе не студент. По теории Василия Розанова – он любимый и чтимый мною философ, – получается, что у тебя скрытая склонность к лесбийской любви. Его знаменитая шкала, женщины плюс-минус фактор женственности, десять пунктов в одну и в другую сторону. И если ты выбрала женщину как повод для переживаний – это о многом говорит.

– С тех пор у меня вообще нет подруг.

– У тебя с тех пор нет подруг, но ты ежедневно работаешь с женщинами, ищешь вместе с ними выход из тупика. А сама травмирована с юных лет, ты пережила увлечение женщиной, очень глубоко пережила. Просто иллюстрация к знаменитым стихам Сафо – «fainetai moi»! «Богу равным кажется мне по счастью…», вересаевскую версию все знают. Переводов несть числа, наиболее достоверный знаешь, как звучит? – Память у Алексей цепкая, не подводит, но сейчас он запнулся на пару секунд, наморщил лоб, выуживая когда-то хорошо знакомые строки. – «Мне кажется, что тот равен богам, кто сидит перед тобой и вблизи слушает тебя, говорящую столь нежно, и смеющуюся столь прелестно, что воистину, трепещет сердце в груди моей»[1]. Сафо пишет о своей возлюбленной, о муках ревности. Ты испытала те же муки. Я с таким впервые сталкиваюсь. Я влюблен в потенциальную лесбиянку!

– Если я и лесбиянка, то подсознательная. Ну, настолько глубоко внутри и под десятью замками, что только Розанов мог бы определить наличие тяги к содомитству. – Ничего, кроме иронии, попытки «все систематизировать» у нее не вызывали. – Шкала женственности, женщины лунного света… Глубины мутные, океан с акулами, погружаться страшно. В порочащих связях никогда замечена не была, – отшутилась Рита. Она совершенно спокойно относилась к голубым и розовым, но – не ее сфера, исследования проводит другой отдел. И пусть. Теории Розанова, божественные строки великой Сафо, судьба небездарной поэтессы Софии Парнок, получившей дозу электрошока, – блаженная пора юности, время близости с гениальной подругой Мариной зарядило энергией на годы вперед, как ей повезло! – Если бы тяга к девичьим прелестям была бы во мне заложена, уже проявилась бы. Экспериментов я ставила много, но ограничивалась гетеросексуальными. Цветаева сказала: «Любить только мужчин – скука!», так что меня предупредили. Но я с ней не согласна, хотя уверена, для нее это был период поиска новых впечатлений, попросту эпатаж. Научным языком выражаясь, «провокативный эпатаж».

Из Василия Розанова:

«…Уже самая обыкновенная дружба между Ольгой Семеновной и Варварой Петровною – простое их симпатизирование друг другу, но отличающееся от безразличия или равнодушного отношения к прочим окружающим, есть содомия в дроби 1/100,1/1000. Но все-таки именно бескорыстное, не утилитарное отношение близости на почве любви, на почве почему-то нравится, и нравится особенно, и больше всех – есть содомия, т. е. дробь содомии. Как только мы это признаем или об этом догадались, так поймем, что в сущности, вся жизнь залита содомиею, проникнута ею как сахар, опущенный в стакан чаю, тающий и еще не растаявший… И что как сахар придает вкус чаю, так essential sodomica сообщает сладость и социальность всей жизни…»

Чрезвычайно любопытно читать теоретические рассуждения Розанова о женской гомосексуальной любви ретроспективно, на фоне того, что пишут современные теоретики лесбианизма, явно не могущие разрешить проблему, кого все-таки считать лесбиянками и как лесбийский (по Розанову – «лунный») союз отличается от «женской дружбы». Нынешние «солнечные» феминистки, борющиеся за права и достоинство всех женщин, но тщательно оберегающие свой ясный свет от мерцания «лунных сестер», мало что нашли бы для себя в христианской метафизике Розанова. Зато те феминистки, которые, проявляя донкихотство, придерживаются идеи Адриенны Рич о всеобщем вхождении в «лесбийский континуум», и те, кто упорно продолжают не верить, что женщины, любящие женщин, в душе не лесбиянки, обнаружили бы в Розанове не признанного в свое время провозвестника радикального лесбийского феминизма в духе 1970-х годов.

Эти соображения Рита не озвучила, но карточку украдкой заполнила. Уму непостижимо – голая женщина, распаренная ласками, взбодренная душем и тремя чашками кофе, ведет мудреные беседы с любовником, притом она почему-то уверена, что он пришел навсегда. И вдруг, ни слова не сказав, бросает его одного и бежит к рабочему столу, чтобы мысль записать. Нет, понять ее можно, в книге «Многоликий феминизм» (название Рита считает окончательным) такая тема вполне уместна. И почему «ни слова не сказав»? Объяснение, типа «по-моему, там звонит телефон», она промямлила, на ходу. И все правда, пора наконец с офисом связаться – ее там ждут. Сказать, чтоб не ждали.