Книга Вавилон. Месопотамия и рождение цивилизации. MV-DCC до н. э. - Пол Кривачек

За годы, прошедшие после того, как иудеям, изгнанным в Вавилон, персидский император позволил вернуться в Иерусалим и начать восстанавливать место культа, из многочисленных источников была собрана Библия, чтобы превратиться в великую сагу о завоевании евреев, их заселении и правлении на Святой земле. Почтенный Беда написал свою «Церковную историю английского народа», когда короли Нортумбрии – региона, в котором он жил, – начали многовековой процесс объединения всей Англии. Аналогичным образом первая версия Списка шумерских царей была почти наверняка составлена спустя не очень много времени после изгнания гутиев с целью показать, что Утухенгаль – человек, по-видимому, не царского рода – тем не менее унаследовал мантию законного монарха и стал самым последним потомком длинной череды правителей, которая началась еще до Потопа.

Для некоторых рассказов точность и правдивость не являются главными. Когда в этот период возрождения Шумера писцы записывали сказания о Великом потопе, божествах вроде Инанны и Энки, героях-полубогах вроде Лугальбанды и Гильгамеша, земных царях вроде Энмеркара и Владыки Аратты (на самом деле большинство древних мифов и легенд, которые, видимо, веками составляли репертуар бардов и публичных чтецов), изначальным мотивом было их сохранение, а не политическое убеждение. Междуцарствие гутиев нанесло сильный удар по хранителям месопотамской культуры, подчеркнув хрупкость устных сказаний, опасность утраты древней мудрости и важность изложения на письме как можно большей информации. Именно по таким причинам впервые записали Священный Коран – после того, как многие из тех, кто помнили и рассказывали его наизусть, – хуфазы, – были убиты в гражданских войнах, начавшихся после смерти пророка ислама. Мы должны радоваться, что шумерам пошел впрок тот же урок. Если бы писцы усердно не записывали свои рассказы на глиняных табличках, которые мы находим при раскопках тысячелетия спустя, то мы так ничего и не узнали бы о них.

И все же там, где есть документы, предназначенные для фиксации национальной истории, читатели должны быть осторожны. Написанная, вероятно, через 300 лет после правления гутиев Вавилонская летопись, регламентирующая главным образом правильное принесение подношений новому богу Мардуку – покровителю нового города Вавилона (а Мардук и Вавилон были либо совершенно неизвестны, либо, по крайней мере, не имели большого значения во времена Утухенгаля), возлагает вину за конфликт между цивилизацией и варварством, между шумерами и гутиями на простой спор из-за вареной рыбы: «Рыбак Утухенгаль поймал рыбу на берегу моря для жертвоприношения. Ту рыбу нельзя было отдать никакому другому богу, кроме Мардука. Но гутии забрали вареную рыбу из его рук, прежде чем он сделал жертвоприношение. Так что по своему августейшему волеизъявлению Мардук сместил гутиев и отнял у них право властвовать на своей земле и передал его Утухенгалю».

Когда тот же самый текст рассказывает нам, что «рыбак Утухенгаль совершал преступные деяния против города Мардука, так что река унесла его труп», ссылаясь на легенду о том, что царь Урука был смыт волной и утонул, когда осматривал строительство плотины, трудно понять, чему верить. В нескольких вариантах Списка царей, обновленного после появления Утухенгаля, длительность его правления в разных версиях разная: 427 лет, 26 лет 2 месяца и 15 дней, 7 лет 6 месяцев и 5 дней. После чего «Урук был разгромлен, и царская власть перешла к Уру». Похоже, что правитель последнего Ур-Намму (или Ур-Намма), назначенный царем Урука, воспользовался неожиданно возникшим вакуумом власти, чтобы сражаться, нанести поражение и аннексировать Урук. Подробности того, как все это произошло, к сожалению, для нас утрачены.

Мы можем лишь быть уверены в том, что в какой-то момент около 2100 г. до н. э. страна Шумер начала восстанавливаться, а возрождающийся город Ур под властью Третьей династии (известной в ассириологии как Третья династия Ура) построил большое региональное государство-империю. В апогее своей власти эта новая Шумерская империя включала бо́льшую часть Месопотамии, где ранее независимые города стали провинциями, а окрестные вассальные территории под военным управлением платили центру налоги.

Шумерский язык снова стал языком управленческого аппарата (хотя на аккадском говорили на улицах), и военно-клерикальная верхушка вновь оказалась у власти. Искусство тоже отражало возврат к старым шумерским правилам. Но если внешне стиль новой шумерской культуры походил на консервативный, даже ретроградный, то успехи науки управления, достигнутые аккадской династией Саргона, были не забыты: требовалось и далее развивать менеджмент, организацию, экономику, политику, право и культуру письма наряду с математическими, астрономическими, календарными и использовавшимися ранее научными методами. В итоге централизованный государственный аппарат все активнее вмешивался в экономику. Или так считается на основании одного класса текстов, которому мы можем отчасти доверять, – административных документов?

Новое шумерское государство оставило нам огромное количество чиновничьих записей на глиняных табличках. К сожалению, многие из них были выкопаны незаконно, и их происхождение так и не задокументировали. Приблизительно 50 тысяч табличек расшифровали и перевели; около 15 тысяч еще предстоит изучить, и, по крайней мере, в 100 раз большее их число, вероятно находящееся под песками, «ожидает» своего обнаружения. Потребуются века, чтобы расшифровать и перевести их все.

Не имея никакой политической подоплеки и иной цели, кроме записи фактов экономических или общественных соглашений, административные таблички дают возможность восполнить многие пробелы в истории древнего общества. Однако нам все равно не удастся получить полной картины. Изучение табличек этого периода подобно открыванию смотрового люка, ведущего во внутренности какого-нибудь сложного механизма, общее назначение которого и план все еще остаются неясными. Или возьмем другую метафору: когда мы видим множество деревьев, конфигурация леса обычно ускользает от нас. И нам также следует проявлять осмотрительность, чтобы не получить искаженное впечатление. Считается, что «новые шумеры» были совершенно одержимы бюрократией. Это, разумеется, незаслуженное обвинение. Если бы в наши дни каждый список покупок, железнодорожный билет, кассовый чек, договор об аренде машины и любая выписка с кредитной карты каким-то чудесным образом сохранились, ученые в далеком будущем вполне могли бы прийти точно к таким же выводам о нас. Более того, внимание предыдущих поисковиков, которые всегда начеку в ожидании впечатляющих находок, сосредоточивалось на крупных государственных институтах – храмах и дворцах. Так, письменные документы, извлеченные из-под земли, всегда были склонны к необъективности в отношении всего, что являлось мелкомасштабным, домашним и частным. Ученые до такой степени привыкли писать о Третьей династии Ура как о тоталитарной всеохватывающей власти, осуществлявшей плотный контроль, что способ производства в Советском Союзе времен Леонида Брежнева выглядел как экономика свободного рынка, в которую не вмешивается государство.

Эта точка зрения теперь уже в прошлом; ее сменило признание того, что повседневная жизнь обычного горожанина почти не отражена в найденных документах. Например, в то время как есть множество записей о зерне, хлебе и иногда мясе и растительном масле, которые распределяло государство, чтобы накормить население, нет и намека на то, откуда люди получали одежду, мебель, кухонную утварь, а также овощи, которые варили в горшках, и фрукты, которыми украшали столы. Какая-то торговля, вероятно, шла, но, так как она велась вне рамок государственной системы, записей о ней не существовало.