Книга Византия. Быт, религия, культура - Тамара Т. Райс

Роман Лакапин особенно заботился о защите мелких земледельцев и в 934 году издал указ, имевший целью ограничение размеров крупных поместий через запрет их владельцам покупать сельскохозяйственные земли. Поскольку к тому времени большинство крестьян обнищали настолько, что налоги стали для них непосильной ношей, они сделали все, чтобы уклониться от исполнения этого указа, дабы избавиться от наделов, из-за которых их облагали налогами. Им настолько не терпелось поскорее отделаться от земли, что они были даже готовы обменять свой статус вольных людей на положение крепостных. Более того, поскольку в то время земля была единственным существовавшим способом вложения капитала, ее продажа и покупка продолжали осуществляться так же часто, как и в ранний период, хотя в законе имелась лазейка, помогавшая нечестному покупателю уклониться от уплаты продавцу. Неприязнь между богатыми и бедными еще более усилилась из-за неспособности многих состоятельных землевладельцев возместить урон, который они могли нанести собственности мелких арендаторов.

Во все времена именно беднейший крестьянин нес на своих плечах тяжкое бремя сельскохозяйственных налогов. Богатые землевладельцы и монастыри постоянно пользовались особыми привилегиями и освобождением от налогов. Однако именно в те годы, когда они завладели столькими преимуществами, вновь была введена прония: она существовала на раннем этапе византийской истории, но потом потеряла силу в том, что касалось светского общества, но не церкви. В обновленной форме прония была задумана как награда тем, кто работал осведомителем на государство. Награждаемый получал поместье, которым мог пользоваться до конца жизни. В обмен на обработку земли ему разрешалось оставлять себе все доходы и при этом не платить с нее налогов. Многие владельцы проний использовали средства, вырученные таким образом, для покупки земли у платящих налоги крестьян и мелких арендаторов. Участки земли, добавленные к пронии, переставали облагаться налогом. В результате в XI веке доход правительства от сельского хозяйства начал стремительно падать, а количество освобожденной от налогов земли, принадлежавшей частным и церковным землевладельцам, увеличивалось, несмотря на то что поместья-пронии тогда не передавались по наследству. Династия Комнинов заставила хозяев проний при необходимости служить в армии. Но удаление их из поместий привело к сокращению получаемой от них продукции. Государственные запасы провизии соответственно уменьшились в тот самый момент, когда армия нуждалась в дополнительных средствах и снабжении для борьбы с турками. Пока императорские сундуки оставались пустыми, частные лица умножали свои состояния, получая доход от проний. Монастыри, владевшие обширными поместьями, становились все богаче и богаче. Чтобы обуздать поднимающийся в экономике кризис, Константину IX Мономаху пришлось сделать шаг, на который не решались его предшественники. Он был вынужден девальвировать номисму. Эта мера отняла у нее статус международно признанной валюты, в котором она находилась несколько веков.

Многие землевладельцы, сделавшие состояние между 1025-м и 1071 годами, когда победа сельджуков при Манцикерте положила конец их благоденствию, вынуждены были покинуть свои поместья и переехать в столицу. Там их агрессивный характер позволил им вытеснить военных с постов, занимаемых ими при дворе и в администрации. В сельской местности мелкие арендаторы и работники стали еще более зависимы от оставшихся землевладельцев. Многих крестьян призвали в армию. В результате и сельское хозяйство понесло убытки, и армия не выгадала от этого набора. После поражения при Манцикерте борьба с сельджуками продолжалась с перерывами еще полтораста лет. И куда бы ни приходила одна из армий, там страдало крестьянство. Урожай уничтожался, поля оставались пустыми, скот и домашняя птица забивались. Однако Михаил VIII, вернувшись в столицу в 1261 году, счел необходимым задобрить землевладельцев. Для этого он решил позволить сыновьям хозяев проний наследовать имения своих отцов, таким образом сохранив за семьей право на владение, и получить освобождение от налогов. Столь высокую цену пришлось заплатить за их преданность, поскольку эта перемена неизбежно усугубила и без того острый экономический кризис в сельской местности.

До того как завоевание Анатолии сельджуками привело сельское хозяйство в регионе к краху, Малая Азия считалась житницей и важным центром разведения крупного рогатого скота. Скотоводы не были кочевниками в истинном значении этого слова. Как многие современные турецкие пастухи, они проводили зиму в деревнях, а с приходом лета уходили пасти свой скот на плодородном плоскогорье. Таким способом они разводили большое количество лошадей, ослов, мулов, крупного рогатого скота, овец, коз и свиней. У них, без сомнения, жизнь была свободнее и счастливее, а возможно, и легче, чем та, что выпадала на долю работавших на земле. Хотя и на тех и на других могли напасть разбойники или волки, у пастухов были собаки, которые их защищали, к тому же они могли спрятаться в окружавших горах.

Над жителями деревень постоянно висела угроза либо быть обобранными своими же солдатами, либо раздетыми до нитки иноземными армиями независимо от того, приходили они как завоеватели или, как в случае с Крестовыми походами, как мнимые друзья. Для обработки земли крестьяне пользовались инструментами, по примитивности похожими на инструменты раннехристианского периода. В основном они состояли из простого деревянного плуга, в который запрягли волов или мулов, двухсторонней мотыги, двузубых вил, лопат, серпов, кос, тяпок, двуглавых колотушек, палки для посадки и иногда еще тяжелого заостренного камня или шила на рукоятке. Мулы перевозили грузы, волы тащили тяжело груженные повозки, поскольку в V веке даже почтовые лошади не могли везти груз, превышающий по весу 492 килограмма, иначе их душили хомуты. Волов также использовали, чтобы качать воду или молотить зерно. Как во многих ближневосточных странах в наши дни, их привязывали к шесту, и они ходили по кругу по твердому гумну, выдавливая зерно своими неподкованными ногами. Даже верховых лошадей не подковывали железом до IX века. Вся упряжь состояла только из попоны, повода и уздечки, однако с IX столетия в обиход широко вошли седло и стремена, а также железные подковы. Сельские кузнецы, до того занимавшиеся изготовлением и починкой простых земледельческих и прочих инструментов для односельчан, теперь стали и подковывать лошадей. В кузнице женщина или маленький мальчик поддерживали огонь, раздувая его мехами. Землю мерили веревкой предписанной длины. Ее тащили волы в присутствии чиновника, называвшегося «апографий».

Крестьяне носили длинные туники, иногда без рукавов, перехваченные поясом с собранными впереди складками. Штаны доходили до икр. Они ходили либо босиком, либо в башмаках без каблуков. Часто на плечи набрасывалась накидка; головных уборов практически не носили. Их дома редко представляли нечто большее, чем квадратные хижины, в лучшем случае разделенные на две комнаты и покрытые черепицей, однако более преуспевающие жили в двухэтажных домах. В них первый этаж служил курятником, конюшней и кладовой, а на втором, на который поднимались с улицы по лестнице, располагались комнаты семейства. В горных районах такие дома строили из камня, в других местностях — из кирпича. Зачастую деревенский гончар был также и изготовителем кирпича, но в крупных селах этим занимались разные люди. В любом случае эти мастера работали не покладая рук, обеспечивая и местных землевладельцев, и крестьян строительными материалами, сосудами для хранения и столовой посудой. Сельское население нуждалось в них так же, как и в плотниках, которые вместе с гончарами и кузнецами были единственными ремесленниками в деревнях.