Книга Фаранг - Евгений Шепельский

Я осекся. На пальце правой руки существа сверкнул золотой обод. Кольцо? Да, массивное золотое кольцо, втянувшееся в толстую плоть, будто не первый десяток лет на пальце.

Ого…

Кем же ты был в прошлой жизни? Вряд ли теперь расскажешь…

Я покачал головой и уселся передохнуть на обочину.

— Для баяна у тебя пальцы толстоваты. Для тебя в самый раз барабан и marackasy, паренек.

24

Я просидел на обочине минут двадцать. Туман мало-помалу мерк, подступали сумерки. Скоро ночь, мне нужно собраться с силами и успеть в Кустол. Не дойду вовремя — съедят. Но — дойду ли? Обижаете! В таком-то теле. Жаль, из еды только камни да эта вонючая дохлятина, которой я побрезгую даже на необитаемом острове. Впрочем, до Кустола, как подсказывает чутье Джорека, недалеко. А там меня ждет гостиница с горячей водой, горячей едой и горячими женщинами. Благо, кошелек — все еще в кармане моих штанов.

Я похлопал по карману. По пустому карману. Вскочил, как ужаленный. Да елки-моталки! Кошелек выпал? Или… меня обобрали?

Чертов патлатый прощелыга, он успел обнести меня, пока я его тащил!

Волна ярости накатила, я принялся сыпать отборными ругательствами, смешивая родимые земные и заемные местные в водопад размером с Ниагару.

Впереди на дороге — если считать передом то направление, куда улепетнул коротышка, родился слабый гул. Он быстро нарастал, но его перекрыл близкий топот. Не такой раскатистый, как от ножищ монстра, мелкий, дробный.

Я осекся, застыл.

Положительно, мне сегодня не дают ни минуты покоя!

Из серой слоистой мути, в которую обратился туман, громко топоча ботинками, вылетел коротышка. Судя по румянцу на щеках, ему было донельзя страшно. Он увидел меня, живоглота, мгновенно ухватил суть и возопил:

— Я вляпался!

— Это точно! — подтвердил я и врезал ему под дых. Легко, даже не в четверть силы, но этого хватило, чтобы он брякнулся на задницу. В моей груди поднялась новая волна ярости и злобы. — Скажешь что-нибудь, прежде чем я тебя убью?

— Ой… и-и-и… убьешь?

Я сжал кулаки, в душе боролись гуманизм Лехи и бессердечность Джорека.

— И не сомневайся!

— Сегодня мой самый несчастливый день!

— Я знаю!

— А может… сестра?

— Иди ты… со своей сестрой!

— Персик!..

На самом деле, ни я, ни Джорек не собирались его убивать. Я — не зверь, так, малость отпинаю, а Лис поможет. Убить человека, который знает дорогу к Сегретто, Джорек мог только в крайнем случае.

Я сжал кулак и занес его над коротышкой.

— Ой…

— Заткнись уже. Терпи! Молча!

— Ой… сейчас меня…

Я замахнулся кулаком, и мерзавец скорчился в пыли, жалкое ничтожество, человеческая пустышка… Хотя я понимал, что ничтожество его — лишь маска. Маленький вор в совершенстве владел местным, средневековым искусством психологической манипуляции и, конечно, никакой пустышкой не был.

Дорога загудела от конского топота. В сумерках заплясал хоровод бледно-желтых огней, один, два, целый десяток. Всадники шли галопом, торопились, и я, кажется, знал, по чью душу они прибыли. Промелькнула мысль удрать, затеряться в тумане, но я различил лязг доспехов и бряцанье упряжи. Люди. (Или люди и нелюди, не будем заранее гадать.) Ну, наконец-то! И раз уж они гонятся за этим прощелыгой, стало быть, могут оказаться друзьями. И не только друзьями, но и защитой, если на тропу выбредет еще один живоглот или подобная страховидина.

Вскипела пыль, первый конник вырвался из марева, сжимая копье, на котором болтался каплевидный стеклянный фонарь. Не осаживая лошадь, объехал меня, что-то крича во всю глотку. Я обернулся с глухим рычанием, но быстро сообразил: этот нападать не станет, просто отрезает мне путь к бегству. Прочие уже охватывали кольцом, располагая коней шагах в двадцати от меня, коротышки и дохлого живоглота. Все при оружии и в доспехах. В руках копья с нацепленными фонарями. И арбалеты.

Солдаты или стража, больше двадцати, хм, особей.

Умелые загонщики.

Я-Джорек отметил добротность оружия и доспехов, мечи, копья, щиты у седел, закрытые и открытые шлемы. Народ вооружен, как надо. Я бы даже сказал — оружия как-то чересчур.

Коротышка сидел, судорожно разевая рот; руки безвольно свисали вдоль хлипкого тела. Я огляделся — верховые нацелили в меня арбалеты. Только рыпнись — превратят в ежика. Такая большая, хорошо освещенная мишень. Кто-то направил фонарь прямо в лицо, и я вскинул ладонь, защищаясь от света.

Впрочем, все равно смотрел в щель между пальцами.

— Охой! — крикнул огромный всадник в открытом гребенчатом шлеме. Доспехи на нем были громоздкие, как бы из зернистых каменных плит. — Не убивать. Это не илот. Ты, оборвыш, кхм, убери руку от глаз!

Я молча повиновался, хотя в горле застыло злобное рычание. Всадник нахмурился, мазнул по мне взглядом, презрительно хмыкнул. Лицо он имел строгое и властное, с чередой морщин на лбу и глубокими складками у рта. Нос напоминал багровую картофелину. И — да — командир отряда был человеком, как, впрочем, и все, кто явился вместе с ним.

Черт, я знаю, что выгляжу оборванцем. Надеюсь, тут с бродягами не поступают так, как в старой доброй Англии, где их вздергивали на первом же суку.

— Джентро, — отдуваясь, сказал командир. — Дай сигнал остальным. Мы нашли… Пусть отходят в Кустол!

Пронзительно затрубил медный горн. Через миг из далекого далека, с разных сторон, ему ответили собратья.

— Два… три… — считал предводитель. — Все пять. Отлично. Рейф, Одноглазый! Где повозка? Поторопи этих увальней!

— Да, генерал Болгат! — Детина в шипастых оплечьях (они напоминали мне две огромные паутины, вросшие в нагрудник) начал разворачивать лошадь. Поверх левого глаза Рейфа лежала повязка из багровой ткани, чистенькая, наверняка каждый день стирает. В глаза бросились скулы и особая, врожденная смуглость кожи. Оп-па, а вот и орк, легок на помине. Значит, не все в отряде люди, не все.

Пришлый. Орки не живут в Корналии и Рендуме…

Спасибо за информацию, ушастик! Давай предположу: дела в Кустоле не слишком хороши, раз пришлых берут в солдаты?

Джорек не ответил.

Хм. Пришлый. Прямо как я. Я — чужак в этом мире, настоящий, мать его, иностранец. Как говорят тайцы — фаранг. Только я — фаранг в кубе. Уникальная личность. Другой такой ищи — не найдешь.

Взмахнув рукой с двумя оттопыренными пальцами, одноглазый нелюдь по имени Рейф умчался в туман. За ним последовала пара всадников.

— Брат Архей, вы там спите?

Послышался звук, отдаленно напоминающий «да-да», и из тени за спиной командира выдвинулся низенький, но вполне крепкий конек, на котором восседал низенький и не вполне крепкий субъект в кольчужке поверх синего плаща. Он подъехал к трупу живоглота (я отметил, что все лошади, все до одной, не страшатся монстра, значит — научены) и, кряхтя, спустился на дорогу. Присел рядом с головой твари, поставил светильник, что-то нашептывая. Повертел утиной сморщенной шейкой. Достал из поясной сумки мечевидный красновато-серый кристалл длиной в мою ладонь и глянул сквозь него на размозженную голову твари. Затем оттянул веко монстра и ткнул мизинцем в глаз. Острый ноготь звучно царапнул роговицу.