Книга Дорога ветров - Диана Уинн Джонс

Уцелевший с «Семикратного» все еще спал, так что Хильди положила довольно сильно сморщившийся мясной пирог между его головой и стеной. Когда она снова вернулась на палубу, Митт все еще походил на старика, а по лицу Йинена было видно, что он вот-вот снова начнет задавать вопросы.

Хильди начала оживленно говорить о Святых островах. Она и сама не знала, зачем пытается сменить тему. Если не считать того, что чувства Митта были в смятении, отчего ему было явно больно — а она немного понимала, каково это. Возможно, Святые острова были не таким уж удачным выбором. Чувства Хильди по отношению к ним и Литару были такими же противоречивыми, как у Митта по отношению к вольным холандцам. Из-за этого — и еще из-за того, что Хильди не хотелось ранить чувства Митта, — она начала хвастаться. Весь этот длинный день, пока «Дорога ветров» мягко скользила по невысоким синим волнам, Хильди сидела на крыше надстройки и хвасталась знаменитым флотом Литара и красотой и необычностью Святых островов. Она рассказала Митту о волшебном Быке, о таинственной свирели, о старике из моря и его конях. Она говорила, что Святые острова — это самое благодатное место в Дейлмарке. Вскоре Хильди уже начало казаться, что ей и впрямь удивительно посчастливилось, что она туда поедет, и она снова стала рассказывать Митту о славе и красоте Святых островов, и ее слова звучали еще более восторженно.

На третьем повторе Митт почувствовал, что с него хватит.

— Ладно, — сказал он.— Тебе так повезло с помолвкой, что ты сбежала при первой же возможности. Так что перестань чваниться.

— Да, хватит, Хильди, — поддержал его Йинен, которому это надоело не меньше, чем Митту.

Хильди немедленно озлилась:

— Почему это?

Йинен посмотрел на ее побелевшее лицо и промолчал. Митт тоже увидел, что Хильди вне себя, но он не считал, что это причина для того, чтобы промолчать.

— Потому что ты уже три раза сказала, что собираешься стать святой Хильдридой, — отозвался он. — Ты будешь кататься на быке, дудеть в маленькую свистульку и прыгать с острова на остров, выполняя заветные желания. А теперь расскажи нам, как к этому относится бедняга Литар. Не удивлюсь, если его тошнит.

Хильди встала на надстройке, такая обжигающе яростная, что Йинен вздрогнул. Как Митт смеет над ней смеяться! И ведь она же старалась ему помочь! А он отплатил ей, как последний уличный мальчишка, какой он и есть. Она так разозлилась, что даже хотела прыгнуть на него и стукнуть побольнее. А Митт, нисколько не смутившись, ухмыльнулся ей, задрав голову. Хильди сообразила, что он, наверное, сильнее и крепче ее.

— Ты просто гадкий маленький убийца, — заявила она. — И не забывай об этом!

Она резко развернулась на каблуках и удалилась на нос яхты.

Митт понял, что зашел слишком далеко. Сначала ему стало немного стыдно. Но когда Хильди просто продолжала сидеть, бледная и разгневанная, глядя поверх головы Старины Аммета, он тоже разозлился.

— Давай мне румпель,— сказал он Йинену. — Тебе так и так нужно отдохнуть. И пойди скажи своей сестрице, чтобы прыгала в море.

Вместо этого Йинен отнес Хильди пирог. Но она упорно сидела надувшись и не желала разговаривать. Тогда он отнес пирог человеку с «Семикратного». Тот не съел и первого пирога. Йинен как раз собирался уйти, когда мужчина пришел в себя. Когда Йинен спросил его, не хочет ли он пирога, он зарычал. Единственное слово, которое Йинен разобрал, было «хозяин». Он немного опасливо наклонился ближе и спросил матроса, как его зовут. Мужчина прорычал, чтобы хозяин звал его Ал. А потом он протянул руку и схватил пирог, который Йинен собрался убрать. Йинен ушел на корму, считая себя единственным добродушным человеком на борту.

— С ним ужасно трудно иметь дело, — сказал он Митту.

— Настоящий зверь, — согласился Митт. — Но, конечно, завтра он может стать лучше.

Они распределили вахты на ночь, причем Йинену пришлось сновать между Миттом и Хильди, потому что Хильди с Миттом не разговаривала. Митт взял себе предрассветную вахту. Ему хотелось быть у руля на тот случай, если они приблизятся к земле.

Но к утру земля так и не появилась. Ветер посвежел, и день обещал быть ясным. Митт привалился к борту, поставив ногу на скамью, и напевал под нос, чувствуя себя более бодрым и спокойным, чем когда-либо за последние несколько лет. Он гадал, что будет делать, когда попадет на Север. Наверное, снова станет рыбачить или наймется работать на ферму. Но он не сомневался в том, что сможет справиться и с сотней других дел, которых просто пока не придумал.

Он чувствовал себя настолько весело и уверенно, что по-настоящему обиделся, когда Хильди вышла из каюты и протиснулась мимо него, не сказав ни слова.

— Что я такого сделал, не считая того, что немного тебя подразнил? — поинтересовался Митт.

— А почему я должна это терпеть? — вопросила Хильди. — Не тебе меня критиковать.

— А, пойди и сделай хороший глоток арриса! — с отвращением бросил Митт.

Хильди смотрела на него, разрываясь между желанием рассмеяться и вцепиться ему в горло, когда «Дорога ветров» задрожала от ругани. Хильди никогда ничего подобного не слышала. Даже Митту редко случалось слышать такую длинную цепочку бранных слов. Ал высунул голову из каюты и воззрился на Митта налитыми кровью глазами.

— Что, на этой богами забытой лохани нет бритвы?

— Может, и есть, — ответила Хильди. — Матросы часто оставляют здесь свои вещи. Я посмотрю.

— Нет, я не вам говорил, дамочка. Я говорил ему, — сказал Ал. — Пусть он смотрит.

— Я на руле, — ответил Митт. — И я не знаю, где смотреть.

Ал бросил на него еще один сердитый взгляд.

— Тогда пусть лучше она посмотрит, — сказал он и снова ушел в каюту.

Хильди последовала за ним и отыскала бритву. Митт держал румпель и хмурился, слыша:

«Ее не помешало бы заточить», — а потом как бритва, которую точила Хильди, шаркает по ремню для правки.

— А больше у вас мыла нет? Спасибо вам, дамочка, очень признателен, только для бритья нужно еще немного горячей воды.

Это означало, что Хильди пришлось разжигать плиту, набирать воду, ставить ее на огонь, а потом работать мехами для плиты. Митт смотрел, как она трудится, с напряженным и сердитым лицом, пока Ал спокойно сидит на койке, и жалел, что они не оставили ту лодку гнить в море.

Когда Йинен встал, он жалел о том же, но сказал только:

— Земли пока нет? А Митт ответил:

— Нет. Похоже, шторм унес нас далеко в море.

Но он видел, что Йинен понимает его чувства.

Наконец Ал вышел из кабины, потирая гладкий подбородок. Вид у него был очень довольный. Он забрался на крышу надстройки и потянулся. Он был коренастый и крепко сбитый. Его лицо, которое они теперь могли рассмотреть как следует, оказалось широким и неприметным, если не считать злых складок у рта и самодовольного выражения. Его одежда хоть и смялась и выцвела от морской воды, но была в гораздо лучшем состоянии, чем показалось Митту вначале, и он был таким упитанным, что Митт решил: на «Семикратном» Ал мог быть помощником капитана или боцманом.