Книга Ледяная царевна и другие зимние истории (сборник) - Лада Лузина

– Ясно, папа проклюнулся. – Землепотрясная не обрадовалась чуду. – Нет, не буду брать трубку. Все равно ничего не получится… Он презирает меня, он даже не поверил, что я с Катей работаю.

– Со мной? Ладно, считай, что и я Дед Мороз… – Катя решительно взяла аппарат. – Катерина Дображанская слушает, – ледяным тоном сказала она. – Да. Да. Судя по тону, вы плохо представляете, какими способностями обладает ваша дочь… Лишь в этом месяце она помогла мне заработать пять миллионов. Да, пять. До свиданья.

– Спасибо, что соврала, – немного сконфуженно поблагодарила ее Даша.

– А я не врала, – дернула плечом Катерина Михайловна. – Если б не твоя жажда снега, я бы никогда не додумалась поставить в торговом центре снегомашину. Лично мне снег зимой нужен примерно так же, как и летом. Надеюсь, что и тебе его наконец-то хватило…

Даша хотела ответить, но ее тело вдруг затряслось и откинулось на спинку дивана, с помутневшим взглядом она схватилась за грудь – холод рванул через горло, пытаясь заморозить все теплые слова и чувства в груди. Чуб хрипло закашлялась…

– На, внученька, выпей. – Дед поспешно налил взвар из кувшина, протянул ей стакан.

Она закивала, глотнула, – в тот же миг ее плечи и руки подпрыгнули вверх, глаза и рот округлились, щеки покрылись свекольным румянцем.

– Ну вот, теперь ты вернулась окончательно. Что, хорошо, внученька, взварчик пошел? – улыбнулся ей дедушка.

– Ее воскресил обычный взвар? – охрипло спросила Катерина.

– Не обычный. – Дед Чуб с упреком взглянул на старшую из Киевиц. – Взвар – символ жизни. Кутя – блюдо мертвых, ее едят на поминки, деды, и на смерть солнца. Три ночи смерти солнца, абсолютная власть мороза и холода. Три дня существуют для того, чтобы уважить Тьму, являющуюся неотъемлемой частью мира. Но противопоставить ей свет. И вы возвеличили кутей смерть, но пролили жизнь… Оттого Подзвизд и смог так легко получить над ней власть. Вы опровергли первую истину – равновесия, известную всем.

– Вот именно, всем. – Катерина с упреком уставилась на их «домашнюю энциклопедию» – белую кошку. – Почему ты постоянно позволяешь нам совершать ошибки?

– То, что вы совершаете, – не ошибки. – Как всегда ответ Белладонны был столь многозначительным, что выбрать одно из значений практически не представлялось возможным. Кошка подняла правую переднюю лапку и лизнула ее с таким наслаждением, точно та была сделана из сливочного мороженого.

– Еще не поздно. Закончи обряд, – сказал дедушка Чуб.

Даша послушно встала с дивана, Катя торопливо налила взвар в ритуальную свербь. Средняя из Киевиц приняла ее, сделала неуверенный шаг к балкону, но остановилась.

– И что, после этого я не увижу брата? Жаль, что он оказался моим братом… Но нам было вместе так весело! Последний раз я так землепотрясно влюблялась только в нашего Демона… Я точно на один и тот же тип западаю. А вдруг я могу любить по-настоящему только таких – только богов?

– Тогда, только будучи Киевицей, ты сможешь найти настоящую любовь… – заметила Маша.

– Давай, внученька, – поторопил ее дед.

Даша погрустнела ресницами, расстроенно сморщила нос, но кивнула – в присутствии дедушки она странным образом превратилась в маленькую девочку, на диво послушную и милую.

Опасаясь, что отвар прольется опять, Маша спешно открыла перед Чуб балконную дверь…

– Буре, буре, будь ласкава і виходь до нас на вечерю… зараз приходь, а потім вже не заходь… – громко крикнула средняя из Киевиц, поставила взвар и закрыла дверь за собой.

Балконная дверь затряслась. Древние деревянные рамы взвыли от нестерпимого напора ветра, заскрежетали и треснули – разгневанная буря ворвалась к ним в дом…

Катя успела выставить руки вперед, когда стекла балконной двери разлетелись от удара извне, измельчились на тысячи тысяч стеклянных снежинок с остроугольными краями, готовыми изранить их плоть, заставить лопнуть глаза, изуродовать кожу, попасть в рот и нос, в легкие, в печень… причинить боль, равную той, которую испытал в этот миг брошенный бог.

Быстрая сильная ладонь Катерины отбросила стеклянный снегопад раньше, чем хоть одна из мстительных крупинок успела достигнуть плоти своей жертвы. Они опали и усыпали пол сверкающим прекрасным и страшным стеклянным снегом.

А вслед за стеклянными, сквозь образовавшуюся дыру в ночь, холод и белую мглу на них полетели куски льда… Дверь заходила ходуном. От точного сильного удара ветра погас огонь в камине, и комната Башни наполнилась темным удушливым дымом.

– Не отпущу… не отдам… – по-волчьему взвыла буря.

– Да чё ты как маленький! – гаркнула Чуб. – Все, братик, хватит… Хочешь, завтра встретимся опять на катке? До конца зимы еще гулять и гулять… праздники ж только начинаются. Да, Маша?

– Да, – зачастила студентка. – Все еще впереди… щедрый вечер, Новый год, старый Новый год, надвечерье, Рождество, Маланки, Крещенье…

Ветер утих. Снег прекратился.

Все присутствующие в изумлении уставились на Землепотрясную Дашу.

– Ты что же, теперь управляешь плохой погодой? – спросила Катя, сглотнув.

«То, что вы совершаете, – не ошибки…»

Князь Владимир дал богу человеческую душу, Одоевский вновь сделал его богом – единственным языческим богом, почитаемым людьми до сих пор.

Ну а Даша… Даша снова сделала его человеком. Больше – другом. Играючи, заполучив невероятную власть…

– Ну не знаю, – задумчиво почесала нос Землепотрясная Чуб, на миг ощутив себя способной сотрясать землю и небо, равной богам. – Во всяком случае, я знаю, кого попросить, если чё. Да, дедушка?

Она оглянулась. Андрея Андреевича в Башне уже не было. Его внучка испустила горестный вздох, собираясь расстроенно засопеть… Но тут зазвонил ее неугомонный смартфон.

– Кто там? – спросила Даша Чуб недовольно.

– Дед Мороз! – ответил радостный голос.

– Чё-чё?

– Опять?.. – с ужасом выговорила Катя.

– Какой по счету? – недоуменно уточнила Маша.

– Ой, это же я перезаказала число в магазине приколов… – осознала Даша.

– Ну уж нет… Даже не вздумай впускать его! Хватит с меня, – заявила Катерина Михайловна.

– А как же мои подарки прикольные?

– Ау… Девицы-красавицы, – воззвал развеселый голос снизу. – Я поднимаюсь… Пора танцевать!

* * *

А Киев стоял белый-белый, и ему шел белый цвет.

Снег сделал несовершенный мир – совершенным.

Снег вернул древнему Граду истинный лик – ирреального города-сказки.