Книга Генерал Кутепов. Гибель Старой гвардии - Андрей Петухов

Годичный испытательный срок А. П. Кутепова пришелся на время продолжавшихся революционных событий. В столице часто проходили стачки, митинги, демонстрации…

Просматривая книгу приказаний по полку за 1906–1907 годы, мы нашли немало свидетельств, говорящих о неспокойном положении в столице:

«1 февраля 1907 года. Завтра 2-ого сего февраля в караул на главный 1-ого отделения Зимний Дворец вместо подпоручиков Бюцева и Кубицкого 1-го назначаются подпоручики Зверев и Кутепов. Полковой адъютант поручик Баранов»[238].

«19 февраля. Командующий полком приказал наружных дневальных завтра выставить у ворот казарм на Кирочной и фуражного двора парными. Дежурному офицеру на Кирочной распорядиться, чтобы помощь дневальным при необходимости быстро подавалась. Исправность звонков проверить. Новобранцев 2, 3, 4 рот держать в готовности, дабы при необходимости быстро вывести их для защиты казарм от вторжения толпы и т. п. насильственным действиям. Полковой адъютант поручик Баранов»[239].

Полковая учебная команда была образцовой и считалась одной из лучших в Петербургском военном округе. Когда она шла, печатая шаг, по мостовым Петербурга, ее бравый вид производил сильное впечатление на петербуржцев. Однажды учебную команду преображенцев отправили на завод, где происходили серьезные беспорядки. Кутепов приказал особенно четко выполнять его приказы. Отбивая шаг, отряд подошел к заводу. Кутепов отдал несколько команд. Преображенцы безукоризненно выполняли все строевые упражнения. Короткое выразительное учение охладило горячие головы бунтовщиков. Порядок на заводе был восстановлен. Обошлось без арестов, без кровопролития.

Кутепов часто говорил, что при внешней дисциплинированности создается и внутренняя выдержка, а ее не хватает русскому человеку, хотя он и очень талантлив.

С 12 (25) июня по 15 (28) ноября 1907 года Кутепов являлся временно исполняющим обязанности начальника пулеметной команды, а 10 (23) сентября высочайшим приказом по военному ведомству его произвели в поручики. «Испытание по службе» длилось почти день в день целый год, и 15 (28) декабря 1907 года поручик Кутепов был переведен за боевые отличия в лейб-гвардии Преображенский полк, где 17 (30) декабря зачислен в списки 5-й роты[240]. Только теперь он получил право надеть мундир старейшего гвардейского полка.

В списке полковых офицеров и чиновников за 1908 год находим запись: «№ 48 Кутепов, поручик, Гоголя 4 кв. 8», телефона нет. В 1912 году поручик Кутепов жил на Кирочной, 37, а в 1913-м, став штабс-капитаном, – на Миллионной, 33, казармы лейб-гвардии Преображенского полка.

Военный смотр. А. П. Кутепов (третий слева) (из фондов РГАКФД)

В конце 1907 года затихли волнения «первой русской революции». До начала Великой войны оставалось семь лет. Для России это были годы реформ, годы бурного экономического роста. Выздоровев от революционного угара, словно от страшной болезни, держава крепла, богатела. А 1913 год, год празднования 300-летия Дома Романовых, стал годом наивысшего экономического подъема.

В лейб-гвардии Преображенском полку А. П. Кутепов слыл отличным служакой. Такие офицеры – идеальные командиры рот и батальонов. В то же время, не светский и не знатный провинциал, он мог восприниматься многими родовитыми сослуживцами хотя и доброжелательно, но как чужак. Нам известно немало примеров, когда разница между сословиями накладывала определенный отпечаток на отношения между людьми. Думается, что многие коренные лейб-гвардейцы довольно ревниво относились к вопросу происхождения, и это мешало А. П. Кутепову, несмотря на его боевые заслуги и отличные служебные качества, легко, без усилий вписаться в среду офицеров старой гвардии.

А. И. Деникин в своих воспоминаниях привел любопытный эпизод, ярко характеризующий сословное неравенство в гвардии: «Так, варшавская гвардия (3-я гв. дивизия)[241]отказалась раз принять группу офицеров, выпущенных из военных училищ, на том основании, что они не были потомственными дворянами. Вышла громкая история, доходившая до Государя, причем военный министр предоставил впоследствии этим офицерам другие вакансии. Но можно себе представить моральные переживания людей, изгнанных за «худородность» и вынужденных ходить по мытарствам, в поисках нового назначения»[242].

О непростых отношениях А. П. Кутепова с некоторыми родовитыми лейб-гвардейцами писал один из ближайших его соратников генерал Борис Александрович Штейфон: «В чине поручика он уже настолько авторитетен, что позволяет себе открыто осуждать проявления снобизма, каковые, наряду с петербургским обществом, были свойственны и многим молодым гвардейским офицерам. Следует отметить, что другому (кроме Александра Павловича) не простили бы подобных осуждений, особенно если «другой» был переведен из армии и не обладал средствами и связями…»[243]. В тех же воспоминаниях находим свидетельство, что А. П. Кутепов настойчиво создает себе независимое положение в полку. Более того, своей жизненной позицией всецело отдаваться службе и вести скромный образ жизни он увлекает других. «Ему подражают, усваивая его строевую ухватку», – отмечает Штейфон.

Любопытна характеристика, данная А. П. Кутепову командиром лейб-гвардии Преображенского полка уже в годы Великой войны: «Честнейший и храбрейший солдат, преданный полку до самозабвения и благодарный за все, что ему полк дает. В строевой и внутренней службе незаменим. Во взглядах узковат, и не во всех офицерских вопросах может разобраться. Содержит семью и нуждается в ежемесячном пособии в 100 рублей»[244]. Подчеркивая высокими эпитетами личные качества А. П. Кутепова и безупречное знание им службы, командир полка прямо говорит о несоответствии взглядов аттестуемого взглядам лейб-гвардейцев. В каких офицерских вопросах, по его мнению, А. П. Кутепов не может разобраться? Напрашивается ответ – вероятно, в вопросах сословной принадлежности и связанных с этим традиций старой гвардии. Коренных лейб-гвардейцев могло раздражать стремление и умение Александра Павловича быть близким солдату, что нарушало их кастовые правила… К моменту написания этой характеристики А. П. Кутепов отслужил в лейб-гвардии Преображенском полку почти десять лет, но, как видим, так и не стал для родовитого офицерства своим, в полном смысле этого слова.