Книга Апостол зла - Фрэнсис Пол Вилсон

Укладывая Дэнни в кровать и помогая ему произнести вечерние молитвы, Билл размышлял, позволительно ли так привязываться к ребенку. Черт возьми, надо признать: он уже чрезмерно к нему привязался. Это роскошь, которую не может позволить себе человек в его положении. Он должен ставить на первое место интересы ребенка — неизменно. Он не может позволить, чтобы какие-то личные чувства отражались на принимаемых им решениях. Он знал, что ему будет больно, когда Дэнни уйдет. Пусть на устройство дел потребуется некоторое время, усыновление неизбежно, и он не должен отдалять боль разлуки, жертвуя интересами Дэнни.

Но Билл был решительно настроен получать удовольствие от общения с Дэнни, пока он тут. Он сильно привязывался и к другим мальчикам в прошлые годы — Ники был первым, — однако большинство из них попадало к Фрэнси на несколько лет старше. Билл наблюдал, как Дэнни растет и развивается. Это почти все равно, что иметь своего сына.

— Доброй ночи, Дэнни, — сказал он от дверей спальни. — И не доставляй отцу Каллену никаких неприятностей, ладно?

— Ладно. А куда вы идете, отец?

— Собираюсь навестить старых родственников.

— Тех самых, к которым все время ходите?

— Тех самых.

Билл не хотел говорить ему, что совершает свои регулярные поездки, навещая собственных родителей. Это обязательно привело бы к расспросам о родителях Дэнни.

— А когда вернетесь?

— Завтра вечером, как всегда.

— Ладно.

И с этими словами он свернулся в клубок и заснул.

Билл в одиночестве прошел в свою комнату, где его поджидала наполовину собранная сумка с вещами. Если быстренько все запихать, можно успеть в родительский дом до часу ночи.

Мама ждала его, как всегда. Билл снова и снова уговаривал ее не сидеть допоздна, но она не слушалась. Вот и сегодня она, закутавшись в длинный фланелевый халат, как всегда, встретила его материнским поцелуем и объятием.

— Дэвид! — окликнула она. — Билл пришел.

— Дай ему поспать, ма.

— Не говори глупостей. У нас сколько угодно времени, чтобы спать. Отец изведет меня, если я не разбужу его сейчас.

Шаркая ногами, в кухню вошел отец, завязывая халат. Они пожали друг другу руки. Билл заметил, что пожатие отца не такое крепкое, как обычно. Кажется, он с каждым разом все больше горбится.

Последовал установленный ритуал.

Мама усадила их с отцом за кухонный стол, включила кофеварку, уже приготовленную, с засыпанным кофе и налитой водой, дала каждому кусок пирога — на сей раз вишневого, — и когда был готов кофе, все уселись и принялись обсуждать, «что новенького».

Как всегда, новенького было не так уж много. Повседневная работа Билла у Фрэнси шла раз навсегда заведенным порядком, и один день почти в точности походил на другой. Время от времени он мог сообщить об удачном устройстве воспитанника, но, как правило, все сводилось к обычной работе. Что касается мамы и папы, обоим перевалило за семьдесят. Они никогда особенно не увлекались ни гольфом, ни обществом и жили уединенно. Дважды в неделю ходили обедать — по вторникам в кафе «Лайтхаус», а по пятницам к «Мемисону». Единственным событием, которое нарушало привычный жизненный распорядок, была смерть кого-то из знакомых. У них почти всегда находилось в запасе известие о чьей-то кончине или серьезной болезни. Подробное обсуждение этого и составляло основную тему их бесед.

Не такая уж бурная семейная жизнь, с точки зрения Билла, но они любили друг друга, им было хорошо друг с другом, они вместе смеялись и были вполне счастливы. В сущности, одно только это и имеет реальное значение.

Вот только содержание дома становилось для них слишком обременительным. Мама изо всех сил старалась поддерживать в комнатах чистоту и порядок, но все прочее медленно и неуклонно уплывало из рук отца. Билл пытался уговорить их продать дом, купить квартиру поближе к центру, где они могли бы вести примерно такой же образ жизни, ходили бы гулять в гавань. Нет. Им ничего этого не нужно. Они всегда жили здесь, здесь и останутся, и больше не будем об этом говорить.

Он нежно любил их, но, когда речь заходила о доме, иметь с ними дело было попросту невозможно. Хотя, с другой стороны, нельзя упрекать их за это. Мысль о продаже старого дома, в котором поселится кто-то другой, ему самому была не по душе. Дом казался островком постоянства в текучем и переменчивом мире.

Так что, начиная с прошлого лета, Билл пару раз в месяц стал посвящать воскресенья уходу за фамильным особняком Райанов на три спальни. Почти двадцать лет, проведенных у Святого Франциска, сделали его умелым мастеровым. И он почти справился, рассчитывая к лету свести ремонтные работы к одному разу в месяц.

— По-моему, я сыт по горло, — признался Билл, отваливаясь от стола.

— Ты даже пирог не доел.

— Не могу, ма, — отказался он, похлопывая по расплывающимся бокам. Он уже набрал больше веса, чем хотелось Маме не втолкуешь, что мужчина, переваливший за сорок, не нуждается в вишневых пирогах в час ночи.

Пожелав родителям приятного сна, он направился в спальню в дальнем конце дома, которая с детства принадлежала ему. Не потрудившись переодеться, нырнул в спящую старую кровать, устраиваясь, как натруженная нога в удобном разношенном шлепанце.

Билл проснулся, закашлялся, чувствуя, как щиплет в глазах и в носу. Либо приступ аллергии, либо... Дым! Что-то горит! И тут услышал приближающуюся сирену.

Пожар!

Он вскочил с кровати и включил лампу. Света не было. Он схватил фонарик, который с мальчишеских лет всегда держал в тумбочке, и тот загорелся, но слабо. Билл побрел в белом дыму, который слоями стоял в комнате и сворачивался в клубы позади него. Дверь спальни была закрыта. Дым пробивался по краям.

Дом в огне. Мама! Папа!

Билл схватился за ручку двери. Она оказалась горячей — огненно горячей, — но он, превозмогая боль, повернул ее. Волна жара из коридора отбросила его назад, а вихрь дыма и пламени с ревом ворвался в спальню. Он метнулся к окну, распахнул его и выскочил наружу.

Холодный свежий воздух. Он глотнул его. Перекатился на спину и взглянул на дом. Пламя выбивалось из окна его спальни с оглушительным ревом, словно кто-то открыл дверцу топки.

И тогда ужасная мысль пронзила его, заставила вскочить на ноги. Что в остальной части дома? Что происходит в другом конце, там, где спальни родителей?

Господи Иисусе, о, пожалуйста, пусть с ними все будет в порядке!

Он побежал направо, к парадному входу, и заледенел, завернув за угол.

Дом был сплошной массой огня. Пламя пылало в окнах, лизало стены, летело в небо из дыр в крыше.

Боже милосердный, нет!

Билл помчался вперед, туда, где пожарные разворачивали шланги.