Книга Женщины. Разговор не о мужчинах - Лолита Агамалова

Если выйти из матрицы виктимблейминга и мизогинии, поставить себя на место жертвы, то в трезвом уме и твердой памяти мы все прекрасно понимаем, что никакая пострадавшая никогда не должна нести ответственность за то, что сделал с ней преступник. Преступление совершил он. Если преступление совершила женщина, то судить ее может только суд — не насильник. Насильник — это всегда насильник, а не возмездие за «плохое поведение». И попасть в беду может каждая.

В ситуации, в которой мы чувствуем угрозу нашей безопасности, в которой мы потеряли надежду на то, что мир придет нам на помощь и защитит нас, и из которой мы не можем убежать, происходит «идентификация с агрессором». Когда мы теряем надежду на защиту, мы стараемся «исчезнуть»: как хамелеоны, мы сливаемся с ситуацией, мы становимся именно тем, что внушает нам страх, чтобы защитить себя. Мы перестаем быть самими собой и превращаемся в то, как представляет себе нас агрессор. Это происходит автоматически. Хроническая идентификация с агрессором становится фундаментом для развития стокгольмского синдрома.

Мария:

Концепция идентификации с агрессором предложена Ференци (1933). Он описывает три процесса, которые происходят одновременно и составляют феномен идентификации с агрессором:

Процесс первый: мы мысленно подчиняемся нападающему на нас.

Процесс второй: это подчинение позволяет нам отгадывать желания агрессора, проникать в его мысли и узнавать, о чем он думает и что чувствует, с точностью предугадывать его будущие действия и таким образом обеспечивать наше собственное выживание.

Процесс третий: мы делаем то, что, согласно нашим предчувствиям, может нас спасти; как правило, мы заставляем самих себя исчезнуть, раствориться в процессе подчинения и точно выверенной гратификации агрессора, все время находясь с ним «на одной волне».

Не этому ли искусству обучают женщину все женские журналы, телепередачи, интернет‑ресурсы, сетевые сообщества и социальные институты?

Гратификация (лат., от gratia милость, благодарность, и facere делать) — подарок, награда, удовлетворение, денежная премия, поощрение, стимулирование работников за качественное выполнение ими своих обязанностей.

Стокгольмский синдром (англ. Stockholm Syndrome) — термин популярной психологии, описывающий защитно‑подсознательную травматическую связь, взаимную или одностороннюю симпатию, возникающую между жертвой и агрессором в процессе захвата, похищения и/или применения (или угрозы применения) насилия. Под воздействием сильного шока заложники начинают сочувствовать своим захватчикам, оправдывать их действия и в конечном счете отождествлять себя с ними, перенимая их идеи и считая свою жертву необходимой для достижения «общей» цели.

Ольгерта:

Обычно семейные отношения начинаются с любви. Для большинства женщин первая пощечина — это неожиданность. Насилие возникает не в самом начале связи, когда легко уйти, а через какое‑то время, когда отношения стали стабильными и мужчина приобрел определенное влияние на женщину. Существует тесная связь между контролем над женщиной и физическим насилием. Мужчина, установивший контроль над женщиной, зачастую пытается ограничить ее контакты с семьей и подругами. Он также требует от нее отчетов о том, где она была и с кем. Он критикует то, что она делает, ее внешность, и т. д. Переживать насилие со стороны мужчины, которого любишь, и зависеть от него — это очень травмирующий опыт. Этот мужчина — не только тот, который бьет: с ним женщина занимается любовью, этот мужчина утешает, когда ей плохо. Контраст между его заботой и насилием крайне затрудняет процесс ухода. Бессознательно женщина начинает солидаризироваться с агрессором, лелея тайную надежду, что тогда насильник перестанет причинять ей вред, перестанет бить ее, ведь она ему друг, она такая же, как он. Ради оправдания этой иррациональной позиции перестраивается восприятие — насильник начинает восприниматься не как негодяй, недостойный сочувствия, а, напротив, как симпатичный человек, близкий и единственный, кто может защитить ее от ужасов мира за пределами семьи, или же как несчастный человек, которого только она может сделать хорошим и счастливым. Иначе идентифицироваться с ним было бы затруднительно.

Ситуацию домашнего насилия трудно распознать как насилие именно потому, что исходит оно от близкого человека в семье, когда дом, частную жизнь, многие рассматривают как убежище от несправедливости большого мира. Жертва насилия может иногда до последнего защищать своего абьюзера, буквально — до последнего часа жизни, не признавая в его действиях насилия.

Удивительно то, что и в действиях посторонних людей женщины не всегда усматривают насильственную сторону. Впрочем, это, видимо, закономерно, когда женщин с детства приучают к тому, что мужчина сильный, что надо бороться за его внимание, что дергает за косички — значит, ищет твоего расположения и т. п. И тогда в ситуации харрасмента женщина действительно усматривает только знаки внимания, а не насилие.

Харрасмент — это должностные преступления на сексуальной почве, или же половая дискриминация. Это поведение вышестоящего должностного лица, причиняющее неудобство или вред и нарушающее неприкосновенность частной жизни зависящего, подчиненного ему по службе лица. Такое поведение может заключаться в прямых или косвенных словесных оскорблениях или угрозах, недоброжелательных замечаниях, грубых шутках или инсинуациях, нежелательных письмах или звонках, показе оскорбительных или унизительных фотографий, запугивании, похотливых жестах, ненужных прикосновениях, похлопываниях, поцелуях, щипках, ударах, физическом нападении или в других подобных действиях. Надо заметить, что под харрасментом понимается не только сексуальное домогательство, но и любое другое, как перечислено выше.

Немало девушек и женщин в России при поступлении в вузы, трудоустройстве и продвижении по карьерной лестнице подвергаются домогательствам. Однако из‑за морально‑этических норм, действующих в обществе, о подобных проявлениях к ним внимания женщины, как правило, умалчивают, открыто не высказываются и тем более не требуют по ним разбирательств, чтобы защитить свои права. Как правило, обвиняют в недостойном поведении именно пострадавшую от домогательств мужчины женщину.

По мнению экспертов, чаще всего мужчины требуют секса от официанток, секретарш, помощниц высокопоставленных руководителей, сотрудниц швейных цехов, студенток, стюардесс и представительниц ряда других профессий. Проявления сексуального домогательства доказать сложно, поэтому оно превращается в своеобразную, невидимую отрасль коррупции. Мужчина якобы делает комплимент женщине, подчеркивая ее сексуальную привлекательность, но если за этим следуют более решительные действия, то они должны подпадать под юридическую ответственность. Во многих странах уже приняты законы, защищающие женщин от харрасмента.

По данным опроса специалистов, каждая четвертая женщина в российской провинции и каждая третья в Москве и Петербурге подвергались сексуальным домогательствам на службе. Эти цифры, как водится в нашей стране, могут быть занижены. По данным МОТ (Международной организации труда), от 15 до 20 % работающих женщин в индустриальных странах являются жертвами сексуального домогательства, но только треть таких жалоб попадает в суд. МОТ сообщает, что каждая вторая датчанка, каждая третья австрийка и каждая четвертая француженка становились жертвами серьезных случаев сексуального домогательства.